История боевого фехтования - Развитие тактики ближнего боя от древности до начала XIX века - В Тараторин

"Если кавалерия, выдержав огонь, наезжает на самое каре, то остается уже принять ее на штыки. В эту короткую, но решительную минуту, пехота более всего должна заботиться о стойкости, плотности и неразрывности в рядах, особенно в углах каре, на которые атака преимущественно направляется. Чтобы уменьшить слабость этих углов, некоторые советуют ставить внутри их застрельщичьи взводы; другие предлагают закруглить углы поворотом смежных рядов; но самое лучшее средство в этом случае будет, где можно, - фланговая оборона углов огнем соседних каре. Одно только общее правило должно быть тут во всяком случае соблюдаемо: не допускать кавалерию ворваться в каре; если же в какой-нибудь части оно будет расстроено или смято, то немедленно сомкнуться в кучу, но отнюдь не рассыпаться, ибо это одно сопряжено для пехоты с неизбежной гибелью.

Полезно ли и возможно ли тут фехтование штыком или лучше просто стоять твердо, держа ружья на руку - определить трудно. Второй батальон лейб-гвардии Литовского полка в Бородинском сражении отражал атаки, не делая даже выстрела, взяв только на руку, махая штыками вправо и влево, и коля в головы лошадей, доскакавших до самого фронта. Надобно только иметь в виду, что лошадь неохотно идет на человека, особенно на вооруженного, тем более на целый фронт штыков; и потому в этом случае выгоднее действовать по лошадям, каким же именно образом - это зависит от того, так сказать вдохновения, которым храбрый и хладнокровный начальник умеет одушевить солдат, иногда даже и просто от собственной сноровки людей, которая здесь рождается инстинктивно, под влиянием чувства самосохранения" (48).

В целом же у пехотного каре было гораздо больше шансов отбить атаку кавалерии, нежели последней - прорвать его. Однако история донесла до нас немало и таких случаев, вот некоторые из них:

1. В сражениях под Эдесгеймом и Кайзерслаутернпсе в 1794 году прусская кавалерия под командованием Блюхера, разбила французскую пехоту, причем, во втором сражении всего 80 прусских гусар сумели прорвать и рассеять батальонное каре пехоты из 600 солдат.

2. При Нордлингенпе (1800 г.) австрийская кавалерия смяла три полка французской пехоты из дивизии Монришара.

3. Под Аустерлицем 1 батальон 4-го линейного полка из бригады Шинера был разгромлен русскими конногвардейцами, правда, тем помогла артиллерия, расстроившая каре.

4. В сражении при Вальтерсдорфе (1807 г.) французская конница настигла прусский арьергард, состоящий из пяти батальонов пехоты, десяти эскадронов и одной конно-артиллерийской роты. Французы атаковали и рассеяли сначала прусскую конницу, а затем уничтожили пехоту.

5. При Гарси-Гернандесе (1812 г.) в Испании три французских каре были смяты конницей Германского королевского легиона.

6. В сражении при Гердне (1813 г.) 9000 французских пехотинцев отбивали натиск русско-германского легиона, но были атакованы З-им Ганноверским гусарским полком, который рассеял пехоту.

7. В сражении при Фершемпенуазе (1814 г.) объединенная конница союзников: русских, австрийцев и пруссаков разбили вначале каре молодой гвардии, а затем лейб-гвардии конный полк в одиночку рассеял пехотное каре из корпуса Мармона. Завершающим этапом сражения был разгром дивизии Пакто, состоящей на 2/3 из новобранцев. Построившись в шесть каре, французские солдаты практически одними штыками отбивали атаки русской конницы (снежная буря привела порох в негодность), но, в конце концов были частью изрублены, частью взяты в плен.

8. В битве при Ватерлоо (1815 г.) французская конница атаковала 16 каре английской пехоты, построившихся в шахматном порядке на высоте Мон-Сен-Жан. И, хотя, в целом, атаки кавалеристов не принесли успеха, многие каре были полностью изрублены.

Зная о слабых углах каре, кавалерия в первую очередь атаковала их. Обычно по одному эскадрону выстраивалось для атаки против каждого углового фаса, а один эскадрон - за ними становился как раз напротив вершины угла. Передние колонны кавалерии, атакуя, вызывали огонь пехоты на себя, а третий - под прикрытием дыма врубался в угол построения. Бывали случаи, когда отдельным всадникам удавалось пробиться сквозь строй каре и выйти на противоположную сторону:

"В сражении под Пирамидами некоторые мамелюки поодиночке врубались во французское каре и проскакивали через него. Если бы только 20 человек могли одновременно исполнить то же самое, то они смяли бы неприятеля; но мамелюки утомляли своих лошадей, подскакивая один за другим к пехоте, затем, кажется, чтобы умереть на штыках" (86).

Бонно-дю-Мартрей описывает случай, произошедший в Испании, в бою между английскими драгунами и французскими пехотинцами:

"В Испании французский полк, построенный в каре и предводительствуемый полковником де-Ловередо, был вначале смят английскими драгунами. Полковник, не желая позволить неприятелю воспользоваться первым успехом спешился, повернул людей на заднюю шеренгу и приказал им открыть стрельбу. Солдаты тотчас же начали стрелять по головам ворвавшихся всадников и почти всех их положили на месте: если дело и было решено в пользу англичан, то, по всей вероятности, этому способствовал резерв, состоящий из 25 всадников, своевременно прибывших на помощь" (86).

В начале 19 в. в тактике кавалерии происходит изменение: трехшереножный строй заменяется на двухшереножный, но это было необязательным и в бою оставалось на усмотрение командиров. Атака производилась колоннами в сочетании с фланкерами-застрельщиками, которые, как и в пехоте, находились вначале перед фронтом строя, ведя огонь из пистолетов и карабинов, а затем отходили на фланги.

Возникало множество споров о необходимости применения в армии тяжелой конницы - кирасир. Характерные рассуждения на эту тему приведены в книге Нолана "История и тактика кавалерии".

"Если тяжеловооруженный всадник, в одно и то же время, должен ездить верхом и фехтовать, то он весьма скоро изнемогает под тяжестью своего вооружения, и его лошадь делается неспособной к быстрым движениям; рука, управляющая саблею, ослабевает и поднимается уже с большим усилием. Такой человек, конечно, всегда будет во власти каждого легковооруженного кавалериста, который гарцует около него.

...Какая же однако польза в сражении от кирасы, вообще от всякого предохранительного вооружения? Как понять то, что грудь закрыта, а голова, руки, колени и все остальные части тела остаются без всякой решительной защиты? С того момента, как раненая рука перестает действовать, каждый кавалерист находится во власти своего противника. Тягость вооружения только препятствует кирасиру защищаться против человека, ничем не стесненного и владеющего оружием столь свободно, что одним ударом может отсечь у него член и повалить лошадь".

Автору возражает, также вполне убедительно, майор французской кавалерии Бонно-дю-Мартрей, кавалер ордена Почетного Легиона и командир эскадрона. Он перевел книгу Нолана на французский язык и сделал к ней несколько замечаний:

"Автор, кажется, не обращает должного внимания на закрытие тела; а между тем, солдат, чувствующий себя хорошо защищенным, гораздо смелее вступает в бой и не теряет так много времени на отражение ударов своего противника. Предположим, что кавалерист будет ранен в руку или ногу: жизнь его в этом случае не в такой опасности, если бы он получил удар в открытую грудь. В отношении к человечеству и в отношении к военному сословию весьма важно, если человек будет только ранен, а не убит, потому что, в первом случае его можно еще сохранить для общества и для армии.

...Кираса вовсе не препятствует всаднику ловко владеть своею саблею, не стесняет руки. Тот, кто ее носит, может быть таким же искусным кавалеристом и так же хорошо может фехтовать, как и гусар. Конечно, не следует каждого солдата заковывать в железо, но выгодно иметь такое число кирасир, сколько позволяет это сделать сила людей и качества лошадей" (86).

Несмотря на наличие противников тяжелой кавалерии даже в верхах командования, кирасиры были неотъемлемой частью всех армий Европы и отличились во многих сражениях Наполеоновских войн.

Споры возникали и о целесообразности использования в легкой кавалерии пик. В русской армии в 1812 году ими были вооружены казачьи, уланские и гусарские полки. У французов - уланские польские и легкоконные полки.

Противники этого оружия считали, что пики можно использовать только при первом ударе, а потом они становятся обузой. Фехтовать ими против клинкового оружия неудобно, пики несложно перерубить, несмотря на удлинение металлического наконечника и использование длинных "прожилок" из металла же, прикрывающих древко. Флюгера на пиках (русские гусары, в большинстве своем, и казаки их не имели) издали видны неприятельским стрелкам и артиллеристам и, используя их как ориентир, они незамедлительно открывают огонь. Линейные казаки, воевавшие на Кавказе с черкесами, отказались от применения пик, мотивируя это тем, что их хорошо использовать только против плохой кавалерии, черкесы же в бою, уворачиваясь от первого удара, немедленно старались подскакать на расстояние клинка, где пика становилась бесполезной.