Обаятельный плут - Мэри Патни

Даже не видя лица своего спасителя, Дездемона знала, что это Вулвертон. Он прижал ее к стене, загораживая собой от толчков несущихся мимо бычков.

Ухватившись за отвороты его сюртука, Дездемона судорожно закашлялась ее легкие были полны пыли. "Хорошо же я, наверное, выгляжу, — обреченно подумала она. — Впервые за столько лет встретила мужчину, которому хочу понравиться, и пожалуйста! Что за чушь лезет мне в голову?» — возмутилась она, но не попыталась оттолкнуть Вулвертона: ей было слишком уютно в его объятиях.

— Вам кто-нибудь говорил, что у вас мужества гораздо больше, чем здравого смысла? — услышала она насмешливый баритон.

— Говорили. И неоднократно, — усмехнувшись, ответила Дездемона.

Шум и смятение постепенно стихали за спиной Джайлса. Дездемона с сожалением отступила от своего спасителя. Однако у нее подкосились ноги, и он опять подхватил ее, чтобы не дать упасть.

— Я вся трясусь, как бланманже, — с трудом проговорила она.

— Это вполне естественная реакция. Вы были на волосок от смерти.

Дездемона оперлась спиной о дверь, пытаясь подчинить обессилевшее тело своей воле.

— Так или иначе, я вам бесконечно обязана, Вулвертон. Быки ведь могли и вас затоптать.

Маркиз пожал плечами.

— Мне довольно много приходится иметь дело со скотиной, и я знаю, чего от нее ждать.

Хотя большинство английских аристократов жили на доходы с земли, Дездемона не могла припомнить, чтобы кто-нибудь из тех, кого она знала в Лондоне, вот так походя признался, что собственноручно занимается сельским хозяйством. Может быть, не стоит все время жить в Лондоне?

Дрожащей рукой Дездемона попыталась привести в порядок волосы. Ее платье и накидка были безнадежно порваны и испачканы, а шляпа лежала на мостовой, раздавленная в лепешку.

— Если бы я знала, что окажусь в гуще взбесившегося стада, я бы оделась иначе.

На улице уже воцарился порядок, и бычки спокойно шествовали дальше. К Дездемоне и Джайлсу с озабоченным лицом подошел гуртовщик, который шел в конце процессии.

— Надеюсь, вы не очень пострадали, сударыня, — сказал он с сильным валлийским акцентом. — Я бы никогда себе этого не простил.

— Со мной все в порядке. — Чтобы доказать это, Дездемона осторожно шагнула вперед. Теперь ноги ей повиновались. — Я совершила ужасную глупость, выскочив на улицу, когда по ней гнали скот.

Гуртовщик повернулся, чтобы идти, но тут Вулвертон спросил его:

— А почему вы вдруг завернули гурт? Это же очень опасно.

Гуртовщик посмотрел на него пустыми глазами.

— Это была ошибка, сэр. Собаки не правильно поняли мой сигнал.

Маркиз продолжал — все так же вежливо, но с металлом в голосе:

— Я слышал, что пастушьи собаки сами возвращаются домой из Южной Англии в Уэльс или Шотландию, а гуртовщики едут домой в дилижансе. Не могу себе представить, чтобы такие умные собаки не правильно поняли сигнал.

— Да, сэр, тут вы меня поймали, — сконфуженно, но с искрой смеха в глазах признал гуртовщик. — Дело было вовсе не в собаках, а во мне самом. Я дал не правильный сигнал, и они ему повиновались. Хорошо хоть, что никто не пострадал.

— Вы, наверное, будете меня уверять, что этот сигнал не имел никакого отношения к тем двум, что шли рядом с вами, и тем четырем, которые за ними охотились? — сухо спросил Вулвертон.

— Никакого, сэр. — Гуртовщик коснулся пальцами шляпы. — Извините, мне надо приглядывать за стадом. Всего доброго, сэр. Всего доброго, миледи.

Дездемона смотрела на удалявшуюся широкую спину гуртовщика.

— Вы считаете, что он сделал это нарочно, чтобы помочь Максиме и лорду Роберту сбежать от погони?

— Я в этом убежден. Рядом с ним, несомненно, был Робин, хотя лицо его спутницы под этой безобразной шляпой я не разглядел. — Маркиз усмехнулся. — У моего брата талант находить союзников.

Дездемона недоуменно нахмурилась.

— Но с какой стати за ними охотятся эти четверо?

Маркиз взял ее под руку и повел к двери «Трех лебедей».

— Это мы обсудим за столом.

Дездемона раскрыла было рот, чтобы возразить, но тут же его закрыла. Почему-то ей совсем не хотелось спорить с маркизом.

Глава 17

Робин, однако, при виде кирпичной стены не утратил присутствия духа.

— Подождите здесь, — бросил он и побежал вперед, набирая скорость. За шаг от стены, он пружинисто прыгнул, ухватился пальцами за ее верхний край, с кажущейся легкостью подтянулся и сел на нее верхом. Потом снял с плеча мешок и спустил его к Макси лямкой вниз.

Макси ухватилась за лямку, та натянулась под ее весом, но выдержала. Робин потянул лямку на себя, и она взобралась наверх, шагая по стене, как скалолаз. Робин с улыбкой протянул ей руку, и вот она уже сидела рядом с ним.

— Сразу видно, что вы провели детство не за пяльцами. Макси улыбнулась в ответ.

— Для меня было делом чести бегать быстрее, плавать дальше и взбираться на деревья проворнее, чем мои кузены-могавки.

Их преследователи почти добежали до стены. Робин весело помахал им рукой, потом спрыгнул по другую сторону и, протянув руки к Макси, подхватил ее и осторожно поставил на землю. Ощущение его сильных рук вызвало невольный отклик где-то в глубине ее тела. Хорошо, что им сейчас не до этого: надо спасаться.

Оглядевшись по сторонам, они увидели, что находятся в саду позади большого городского дома перед мишенью для стрельбы из лука. На траве лежал лук и стрелы: кто-то, очевидно, тренировался в стрельбе, а потом ушел в дом.

Робин двинулся было через сад, но Макси остановила его:

— Погодите минуту!

Она подняла лук, несколько раз натянула тетиву, как бы примериваясь, потом вставила стрелу.

За стеной слышались глухая возня и сердитое бормотанье, потом над ней появилась голова одного из преследователей, который, видимо, вскарабкался на плечи своих товарищей. Макси прицелилась и выстрелила. Стрела пробила его шляпу. Он закричал от страха и свалился вниз.

— Молодец! — с восхищением воскликнул Робин.

Макси с довольной улыбкой положила лук на землю. И дикари кое-что умеют!

— Нет, только посмотри, что творит эта проклятая сучонка! — сказал приятель Симмонса, поднимая с земли шляпу, в которой торчала стрела. Землистая бледность проступала на его лице даже через грязь. — Еще немного, и она укокошила бы меня.

— Если бы она хотела тебя укокошить, ты бы тут не стоял, — отмахнулся Симмонс. Хотя он и изрыгал брань, от которой, казалось, с окружающих стен того и гляди слезет побелка, в глубине души он не мог не признать, что их дичь не лыком шита.

Другой из его приспешников прорычал:

— Нет уж, я на эту стену за ними не полезу.