Череп императора - Виктор Банев

— На строительство буддийского монастыря…

— Нет. Категорически. Ни единого франка.

— Почему? — удивленно поднял брови парень.

— Знаешь, — совершенно честно сказал я ему, — с некоторых пор я терпеть не могу буддистов…

Комментарии редактора

Сюжетная линия романа, связанная с Тибетом, основана на некоторых сведениях о буддизме и индуизме, которые у автора слились в некий единый художественный образ. Только с этой точки зрения следует рассматривать представленную информацию. Примером смешения понятий может служить образ Махакалы (буддийского персонажа), соединяемый с шакти (общее название супруг индуистских божеств).

Буддизм и индуизм — это разные религии, сформировавшиеся на территории Индии. Буддизм, возникнув в VI веке до н. э., перестал играть какую-либо роль в общественной жизни страны в период X–XII веков н. э. В Тибет он проник в VII веке и встретил там местные верования, называемые «бон». Некоторые исследователи сравнивают бон с шаманизмом, другие выделяют в нем элементы древнеиранских религиозных представлений.

Буддизм, сформировавшийся в Тибете в результате взаимодействия с древними культами и распространившийся впоследствии в соседние страны, называют «ламаизмом», а в Монголии, Бурятии, Калмыкии и Туве — «желтой верой». Это связано с тем, что ламы, буддийские священнослужители, носят желтые шапки (в некоторых школах — красные). У служителей бон — черные шапки, поэтому их называют «черношапочниками». Название «черная вера» применяется по отношению к сохранившемуся в обозначенном регионе шаманизму.

1 Буддийская и индуистская тантра имеют существенные отличия, но самое главное, что следует различать, — это эзотерический (сокровенный, тайный) смысл тантры и его профанацию в попытках подражать тантрийским практикам.

Тантра (санскрит; «прясть пряжу») основана на овладении энергетическими потоками человеческого тела, проходящими вдоль позвоночника от копчика до макушки головы. Это одна из форм йоги. Слово «йога» означает «связь». Считается, что, овладев энергиями микрокосма (человеческого тела), возможно управлять космическими энергиями — макрокосмом. Связанные с этим учением практики сложны, требуют высокого уровня знаний и исполнения суровых нравственных обетов. К ним допускались лишь избранные.

Те же, кто, получив случайные, отрывочные сведения, пытался им следовать, превращали учение в фарс. Истолковывая сложную символику буквально, они образовывали оргиастические секты, в которых все нравственные запреты снимались. Такой путь подражательства был безысходен.

Тантрийские «божества» — это символы определенных видов энергий, или аспектов мудрости, — интуитивного постижения бытия, которое достигается при полном успокоении сознания. Существует множество тантрийских образов (Махакала лишь один из них). Они могут иметь мирную форму и гневную, могут изображаться одинокими или в паре со своими «духовными супругами» — символами их запредельной мудрости. «Божества», представляемые в любовных объятиях (тибетск. яб-юм — «отец-мать»), служат символом единства мудрости и сострадания, ведущих всех живых существ к просветлению — духовному пробуждению и свободе.

2 Махакала (санскрит; «Великий Черный»), описываемый в романе, относится к классу тантрийских образов, называемых «защитники веры». Они изображаются гневными, так как борются с «врагами учения», скрывающимися в сознании людей, — жадностью, ненавистью, невежеством.

3 История лидера освободительного движения западных монголов, выступающего под этим именем, описана в книге И. Ломакиной «Голова Джа-ламы» (Улан-Удэ — СПб., 1993), где раскрывается противоречивость этой сложной личности и ее роли в истории Монголии. Мумифицированная голова Джа-ламы действительно хранится в фонде Кунсткамеры в Санкт-Петербурге.

4 Слово «лама» (эквивалент индийскому «гуру» — учитель) начинают относить к любому, кто хоть какое-то время жил в монастыре и получил там самые малые крохи буддийского образования. Ламы имели большой авторитет среди простых верующих. Когда хотели подчеркнуть степень почтительного отношения к тому или иному лицу, добавляли слово «дже» (возможно прочтение «джи» или «джа»). Получалось обращение «дже-лама».

5 Описанные в романе кровавые ритуалы связаны с шаманизмом и традициями кочевой жизни монголов. Они не имеют никакого отношения к Будде Шакьямуни (623–544 г. до н. э.) и первоначальному буддизму.

В народном сознании и религиозной практике буддизм и шаманизм переплелись до такой степени, что один и тот же служитель мог выполнять и буддийские, и шаманские ритуалы. Как правило, это были недоучившиеся, малообразованные деятели, покинувшие монастырь и жившие в миру, — так называемые «степные» ламы. При этом в регионе распространения тибетской формы буддизма получила свое дальнейшее развитие и элитарная традиция монастырской учености, требовавшая значительного уровня образования и развитого интеллекта.

6 Буддийский храм в Санкт-Петербурге был построен в 1909–1915 гг. по проекту архитектора Г.В. Барановского. Инициатором строительства выступил известный буддийский деятель бурят Агван Доржиев — один из учителей и советников Далай-ламы XIII.

В послереволюционные годы храм несколько раз закрывался. Ламы подверглись репрессиям. С 1938 по 1990 гг. в храме располагались физкультурная база, радиостанция, биологический институт. В 1990 г. в Санкт-Петербурге была зарегистрирована община буддистов и храм передали верующим. Возобновились службы.

Дацан существует на средства общины и Центрального духовного управления буддистов России (ЦДУБ). Поскольку здание признано памятником архитектуры, средства на его реставрацию были выделены российским правительством.

Внутри храма имеется алтарная статуя Будды Шакьямуни, стены увешаны буддийскими иконами, выполненными на ткани. В дацане живут и служат бурятские монахи и послушники. Их наставником является тибетский лама-геше (доктор богословия), под руководством которого они изучают тибетский язык и священные буддийские книги.

В дацане ведутся ежедневные утренние службы и проводится шесть праздничных хурулов в год. Праздничные службы могут длиться целый день, поэтому для прихожан было построено небольшое кафе.

7 Тибетские священные буддийские книги представляют собой нескрепленные листы, уложенные в стопки и обернутые шелковой тканью. Текст напечатан методом ксилографии.

Михаил Окунь

«Кровавая Мэри» по-ирландски

Probably, Iʼve got nothing… but itʼs more, than youʼve got[5].

1

«Жирный, непроглядный мрак давил на нее, в горле стоял липкий комок ужаса. Она знала — с минуты на минуту произойдет нечто непоправимое, но остановить происходящее она уже не могла.

Мужчина, взгляд которого она ощущала на своей спине, увязался за ней еще у метро. Сперва она решила, что это ей только кажется, и свернула на уходящую в сторону улицу. Потом на другую, третью, четвертую… Мужчина не отставал. Когда она наконец огляделась вокруг, то обнаружила, что оказалась в абсолютно незнакомой части Лиговки. Мрачный индустриальный район, зияющие чернотой пустые окна. И только гулкие шаги за спиной.

Все произошло быстро, слишком быстро для того, чтобы она успела хоть что-нибудь предпринять. Мужчина рванулся к ней, она попыталась побежать, поскользнулась и рухнула на землю. Он бросился на нее и прижал к земле всей тяжестью тела. Она пыталась кричать, но из горла вылетал лишь хриплый стон.

— Все! — засмеялся он ей прямо в лицо, обдав запахом гнилых зубов и дешевого алкоголя. — Ты покойница! Но сперва…

Он отбросил полу плаща, и только тут, замерев от ужаса, она увидела, что…»

На моем редакционном столе зазвенел телефон. Местной связи. Тьфу ты! — чертыхнулся я про себя и снял трубку.

— Але, — сказал я.

— Илья Юрьевич? — поинтересовались в трубке. — Это Степашин, ваш редактор.

Главный редактор моей газеты Виктор Константинович Степашин начинал свою карьеру как комсомольский работник, и с тех пор у него сохранилась выспренная манера говорить о себе в третьем лице — «это ваш редактор», «по мнению нашего редактора» и даже так — «давайте будем с уважением относиться к нашему редактору».

Я зло посмотрел на недописанное предложение, мерцающее на экране компьютера, и буркнул:

— Слушаю вас, Виктор Константинович.

— Не могли бы вы зайти ко мне в кабинет? — вежливо сказал редактор. — Нет, ничего не случилось. Вернее, ничего серьезного… Минут через пять-семь, хорошо? Жду вас.