Блюз «100 рентген» - Алексей Молокин

— Вот они, женщины, — расстроенно пробормотал Звонарь, промахиваясь мимо стакана, — только пришла, и сразу «пьешь». Нет бы по-человечески поговорить…

Потом до него дошло, что что-то действительно случилось, и он долго ворочался, пытаясь уснуть, но так и не уснул.

Утром он появился в баре «100 рентген» почти трезвый, только здорово помятый, от предложенного барменом стопарика отказался, а услышав новость про пожар на Радаре и пропавшую группу свободных сталкеров, и вовсе протрезвел. После чего купил патронов к дробовику и «винторезу», рассчитался за все хабаром, забрал из своей голубятни гитару и направился на «Янтарь»

Сталкеры видели, как Звонарь прошел через железнодорожную станцию, не ввязываясь в вялую перестрелку «свободовцев» с наемниками, и скрылся в тоннеле.

На базе ученых было непривычно тихо. Небольшие группки зомби бестолково бродили вокруг заброшенного завода, но к бункеру ученых не совались, игнорировали начисто. Может быть, поголовье зомбяков совместными усилиями сталкерских группировок сократилось настолько, что их уже не хватало для полноценного штурма бункера, а может быть, просто приказа не было. Неизвестно, кто приказывает мертвым сталкерам убивать своих живых собратьев, но кто-то же ведь приказывает. Или что-то.

Периметр бункера на этот раз охраняли военные сталкеры-контрактники. Особых поводов доверять этим воякам у Лешки, разумеется, не было, но и бояться их здесь, в глубине Зоны, тоже смысла не имело. Чего хочет военный сталкер? Ну, денег — это понятно, ну, артефакт там какой-нибудь уникальный отыскать, это тоже понятно, тем более что артефакт — это опять же деньги. Но больше всего военный сталкер хочет вернуться домой, желательно имея полный комплект необходимых для нормальной жизнедеятельности частей тела. Живым и, по-возможности, невредимым. Ибо в большинстве своем для военных сталкерство не судьба, а просто служба. А служба против судьбы, как говорится, «раунда не выстоит». Поэтому Звонарь вышел к бункеру ученых почти без опаски — не станут вояки без особой причины стрелять в сталкера-одиночку, себе дороже.

Хотя, конечно, встречаются среди военных сталкеров идейные, точнее, упертые, а может быть, просто ушибленные на всю голову, вот эти и выстрелить могут, наплевав, что сталкерская вольница отомстит и отомстит жестоко. Но здесь, возле бронированного гнезда яйцеголовых, таких придурков не водилось. Недолюбливала ученая братия идейных вояк, не без основания предполагая, что последние и их при случае готовы в расход пустить.

«Зону, говоришь, изучаешь? А чего там изучать, бомбой ее гадину шарахнуть — и вся недолга! Ах интересно, тебе, говоришь? А мне вот интересно, чего это ты, мозгляк, так за Зону ратуешь? Может быть, ты и не человек вовсе, а скрытый кровосос, или, там, бюрер, или, чего доброго, контролер? Может быть, ты всем окружающим мозги засиренил, вот они и считают тебя человеком, но мне-то ты мозги не засиренишь, не на такого напал! А ну, марш к стенке, падла очкастая!»

И «падла очкастая» покорно пойдет к стенке.

Тут и каюк и науке, и жизни. Потому что первой заниматься без наличия второй довольно затруднительно. Хотя в Зоне и не такое случается.

Так что ученых можно было понять.

Караульный возле входа в бункер покосился на Звонаря неодобрительно, дотошно проверил миноискателем, заставил сдать все имеющееся оружие, даже нож, но, однако же, пропустил. Видно, от военного начальства приказа насчет того, чтобы задерживать вольных сталкеров, не поступало. Оружие сдавать не хотелось, но пришлось — тем более что Сахаров, подошедший к переговорному устройству, заверил, что все будет в порядке. Хуже всего было то, что вместе с оружием пришлось сдать и гитару. Здоровенный мордоворот, охранявший бункер, никакого доверия Звонарю не внушал — типичный штрафник, даже не понимающий толком, куда попал, и жить ему — до первого гона. Но на душе только от одного вида этого придурка сразу стало погано. Да еще и в ребра стволом ткнул, не больно, но обидно, только Лешке сейчас было не до обид. Потом сочтемся, все потом…

Сталкер вошел в шлюз и несколько минут стоял, пока работали сканеры и устройства дегазации и дезактивации. Наконец овальная дверь во внутренние помещения гнусно зашипела пневматикой и открылась.

Звонарь ввалился в бункер, покосился на рыжеволосую практиканточку, махнувшую коротким форменным халатиком в дверном проеме и сразу же порскнувшую в лабораторию, и потопал к кабинету Сахарова.

Сахаров был на месте. Не отрываясь от монитора ноутбука, он небрежно кивнул Лешке и продолжил свои ученые штудии.

Лешка терпеливо ждал, пока профессор изучал какие-то разноцветные кривулины на экране компьютера, потом присел в уголочке и незаметно для себя задремал. И снова ему снился дом над рекой, в этом доме не было Катерины, зато где-то во дворе бегал Валька. Со двора доносились хлопки пневматической винтовки и азартные крики. Потом со двора донеслось «Па-ап, я пойду погуляю» и скрипнула калитка. «Куда он?» — подумал Звонарь, ведь вокруг Зона, рванулся было за сыном и проснулся.

— Просыпайся, сталкер, — профессор тряс его за плечо, — давай, рассказывай, зачем пришел, что принес. У меня времени мало, мне еще отчет на Большую землю отправлять.

— Ничего, — растерянно пробормотал Лешка, просыпаясь. — Ничего я на этот раз не принес. И зачем пришел, тоже толком не знаю, но зачем-то же пришел. Но точно знаю, что в Зоне случилось что-то скверное. У меня товарищи ушли за Барьер и пропали.

— Ну да, — подтвердил Сахаров, — случилось. Тут не только твои товарищи пропали, тут вообще творилось нечто непонятное. Неделю назад неожиданно перестал работать Радар, неуправляемые мутанты поперли на «монолитовцев», а свободные сталкеры дуром ломанулись за Барьер. «Долг» и «Свобода» по дороге сцепились, потом набежали уцелевшие после драки с мутантами «монолитовцы» и принялись убивать всех без разбора, получилась свалка. Через пару часов с Большой земли прилетели вертолеты и залили все это безобразие напалмом. Потом… — ученый замялся. — Потом над Радаром неожиданно для всех собрались дождевые облака, и хлынул ливень. Наши приборы зарегистрировали мощный всплеск микроволнового излечения, а ливень был такой, что залило все пожары, а потоки горячей воды снесли баррикады на Барьере. Некоторое время было тихо, а позавчера Радар снова заработал, сначала слабенько, а потом в полную силу. В результате всех этих катаклизмов население Зоны существенно сократилось. Вот что случилось. В общем, вернулись только те сталкеры, которые не успели уйти далеко за Барьер. Остальные там, за Барьером, и остались. А те, что вернулись, рассказывают всякое… Мы слушаем эфир и пытаемся определить, что там случилось на самом деле, а что так, со страху привиделось. Только не всегда получается.

— Это я виноват, — зло сказал Лешка. — Это я им спьяну сказал, что Радар сдох. Он действительно сдох, я как раз возвращался с Корявой поляны, это там, недалеко от лагеря «монолитовцев», почти напротив Радара. Пробирался краешком, чтобы не заметили, с пси-то я справляться умею, ныряешь в подходящую музыку — и пошел, главное, чтобы музыка была та самая, а то не получится. Но от радиации никакая музыка не спасает, да и от мутантов тоже, особенно если ее слушать, а не играть. Поэтому и глушил водку всю дорогу, «антирад»-то кончился. Вышел к Барьеру, встретил знакомых сталкеров с Кордона, сказал им, что Радар не работает, слегка похмелился и уснул. А когда проснулся — на Барьере уже никого не было, ни мутантов, ни сталкеров. Ну, я и потопал в поселок, тем более что ничего интересного там, около Радара, нет, а дальше, в Припять, я не прошел. Там поперек дороги танки стоят с мертвыми экипажами, с зомби, то есть, но боезапас у них полный, и стреляют они довольно метко, для зомби, конечно. Да в Припяти, я думаю, и искать особенно нечего, все что можно «монолитовцы» выбрали. Они после каждого выброса город прочесывают и все мало-мальски ценное забирают подчистую. Интересно, профессор, на кого эти «монолитовцы» работают? Не на вас, случаем?

— Нет, не на нас, — нахмурился Сахаров. — Мы в политику не лезем, у нас своих забот хватает.

— Так, значит, все-таки политика? — сощурился Звонарь. — Мы не лезем… Нет, профессор, лукавите вы, господа доценты с кандидатами, лезете вы в политику, пищите, но лезете. Потому что политика вас содержит, кормит, поит, одевает и обувает, цацки научные вам покупает, а стало быть, и танцует, когда ей захочется.

— Ты ведь пришел сюда не за тем, чтобы меня обличать, правда? — почти спокойно сказал Сахаров. — Говори, зачем явился, или уматывай к едрене фене. У нас тут и без тебя обличителей хватает.

— Если честно, связь с ребятами есть? — уже спокойно спросил Лешка. — С теми, кто остался за Барьером.

— Кое с кем есть, — немного помедлив, ответил Сахаров. — «Долговцы» со своими быстро связь наладили, великая вещь — дисциплина! Их группа сейчас пробивается к Барьеру со стороны Радара, там пси-поле слабое, скалами экранируется, так что, может быть, и прорвутся, если снова со «Свободой» не схлестнутся. Те тоже где-то в том районе, только их почти не слышно. С одиночками связи нет, похоже, не выжили там одиночки. Военные сталкеры вовремя развернулись и вышли из зоны действия излучения, а от мутантов и «Монолита» их «вертушки» прикрыли. Своих, правда, вояки тоже положили немало, били-то НУРСами вдоль ущелья, а потом еще и пушками проутюжили, но волну тварей отсекли, так что основная часть военных смогла отойти.