Звёзды — холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

Отвлекающий маневр и уход. Произвожу пуск сейсмических зондов.

В кораблике — во мне — распахнулись амбразуры и шесть маленьких конусов ушли навстречу чужим кораблям. Те рассыпались в стороны, словно им уже приходилось встречаться с таким маневром.

Шесть огненных сфер вспыхнули в космосе. Я видел, как льются в пространство потоки излучения, как отгораживаются от взрывов пленками защитных полей чужие корабли…

Субатомные заряды средней мощности. Используются для зондирования недр необитаемых планет и преодоления нерасчетных ситуаций.

Мы пронеслись сквозь бушующее пламя. Не-друзья остались позади.

Переходим на сверхсвет…

Я пришел в себя в кабине. Руки по-прежнему были погружены в серебристую жидкость, но я больше не ощущал себя кораблем.

Как хорошо, когда не приходится смотреть во все стороны сразу!

Ты терял сознание. Сейчас твое состояние улучшилось?

— Да, — прошептал я. — Где мы?

Во вне-пространстве. Движемся к Родине.

— Это далеко?

Корабль ответил после паузы.

Уровень твоих нарушений очень велик.

— Наверное. Я ничего не помню. Даже имени.

Ты Ник Ример. Пилот Дальней Разведки.

— Мне плохо, — признался я. — Я ничего этого не помню.

Ситуация имеет признаки критической. Я обязан самостоятельно доставить тебя на Родину. Если ты дашь иные распоряжения, я вправе не подчиняться.

— Я ничего иного не хочу! — какое-то раздражение возникло у меня к послушной и преданной, и одновременно — туповатой машине. — Я ведь это и приказывал!

Предупреждение о временном ограничении прав было сделано.

— Ну и вези!

Я вырвал руки из чмокнувшей жидкости, оглядел кабину. Неужели это — место моей работы-для-родины? Как я смогу приносить пользу дальше, если память не восстановится?

Нет, мне помогут. Обязательно помогут. Ведь я сделал так много — в беспамятстве, не имея оружия, выбрался из плена, а теперь направляюсь домой, везу ценнейшую информацию. Пусть я немногое помню, корабль, наверняка, сохраняет все важные данные.

Есть еще и вещественные трофеи. Точнее — подарки. Нож, куртка, ботинки, брюки… проявления чужой культуры, такого близкого нам мира…

Я опустил левую кисть в воронку терминала. Только одну руку — словно сам себе напоминая, что не собираюсь вступать в полный контакт.

— Сколько продлится полет?

Около четырех часов.

— А сколько это?

Ты утратил чувство времени?

— Да!

Вывожу на экран.

Засветились оба экрана. На том, что против свободного кресла, была лишь серая мгла. А передо мной квадратный циферблат, разделенный на десять секторов. По циферблату скользила стрелка, еще две были неподвижны.

Сутки — это период обращения Родины вокруг оси. Сутки состоят из десяти часов. Час — из ста минут. Минута — из ста секунд. Полный оборот зеленой стрелки — сто секунд. Полный оборот синей — сто минут. Полный оборот красной — десять часов.

Как все просто и естественно. Иного и быть не может. Но ведь даже это — забыто!

Выдернув руку из воронки я закрыл лицо ладонями. Нет, мне не стать теперь нормальным. Никогда. Я больной, неполноценный, урод, достойный лишь жалости товарищей. Пусть я вернусь домой, мне уже не узнать знакомых лиц. Я буду открывать свой мир заново. Искать новое место в жизни.

Может быть через годы… год — это период обращения Родины вокруг Матушки… вспомнил, надо же… через годы я научусь быть нормальным. Точнее — казаться. Потому что всегда буду помнить этот миг, когда я смотрел на циферблат часов, и мне казалось смешным и нелепым, что в сутках десять часов, а в часе сто минут…

Я опустил руку в терминал.

— У меня серьезные расстройства памяти и восприятия, — сказал я. — Правильно, что ты не будешь подчиняться моим приказам, борт-партнер. Я буду ждать помощи специалистов.

Мужественное и мудрое решение.

— Я хочу вспомнить как можно больше, борт-партнер. Сообщи мне, с какой целью я находился в космосе?

Дальняя разведка.

— Существа, у которых мы были в плену — они известны на Родине?

Данные отсутствуют. Предполагаю, что нет.

— Как я попал в плен?

Мы встретили их малые корабли. Ты решил произвести контакт, захватить один из кораблей и доставить на Родину, с целью установления дружественных отношений.

— Это… правильное решение?

Да. Рекомендованная процедура первого контакта — захват единичного представителя чужой расы.

— А почему же мы попали в плен?

Появились новые корабли. Высокая огневая мощь. Условий для бегства не было. Энергия истощилась. Мы были поглощены самым большим кораблем чужой эскадры.

— Что дальше?

Ты прервал слияние и вышел наружу, с целью начать мирный процесс. Тебя атаковали. Ты утратил сознание. Нестандартное применение бортовых средств привело бы к твоей гибели.

— А дальше?

Ничего не происходило. Поскольку данные о твоей гибели отсутствовали, я продолжал функционировать. Семь полных суток и четыре с половиной часа ты отсутствовал.

— В тебя пытались проникнуть?

Нет.

— Значит у не-друзей нет данных о Родине? Угроза отсутствует?

Достаточно вероятно.

— Я буду ждать, — сказал я. — Дома мне помогут. Обязательно.

Отдыхай. Тебе необходим отдых для восстановления организма.

Я потрогал лицо — раны уже не кровоточили, затянулись как-то совсем незаметно. Зато сильно хотелось есть.

Пища находится в контейнере между креслами. Открываю.

Овальный выступ между креслами разошелся лепестками, так же, как открывалась обшивка корабля. Внутри оказалось несколько цилиндрических контейнеров. Выслушав инструкцию борт-партнера я открыл один, сорвав с торца герметизирующую пленку.

В цилиндре оказалась густая, комковатая жидкость. И еда, и питье… Правда вкус получше, чем у той гадости, которой меня кормили Алари.

Я поел, опустил порожний контейнер в другой люк, который открыл мне борт-партнер. Очень хотелось самому разобраться во всем оборудовании, ведь семь с половиной суток назад я был настоящим пилотом корабля…

— Как я тебя называл раньше, борт-партнер?

«Партнер». Просто — партнер. Это принятая форма…

— Я восстановлюсь, партнер, — пообещал я. — Все будет хорошо.

Да. Теперь отдыхай. Это медицинская рекомендация.

— Расскажи мне о Родине. Я ничего не помню.

Это не рекомендуется. Лечение будут проводить специалисты. Спи.

— Не смогу я сейчас уснуть, — пожаловался я. — Никак.

Я помогу. Закрой глаза и расслабься-бди. Руку оставь в терминале.

Уснуть я старался. Честно держал в теплой упругой жидкости руку, перебирал в памяти то немногое, что знал. Как младенец, играющий яркими погремушками — тем немногим, что есть в доступном ему мире. Космос, корабли, Родина, Алари, так похожие на меня эксперты, борт-партнер…

— Я не могу уснуть, партнер, — сказал я, открывая глаза.

Ты только что проснулся. Мы подходим к системе.

— Что?!

Экран.

Самая большая в мире погремушка — солнечная система сверкала передо мной. Теплый желтый огонь Матушки, полузакрытой диском Родины.

— Дом… — прошептал я. — Дом…

Нет, я ничего не мог вспомнить. Кроме ощущения, что это уже бывало со мной: такой вот взгляд на приближающуюся планету. Грядущая радость встреч, покой, безопасность. Свет, который не гаснет.

Я сглотнул, приникая к экрану. Ведь все будет хорошо! Мне помогут, я вспомню все, еще посмеюсь над своими страхами, над побегом… Глупые, агрессивные Алари станут нашими друзьями — так всегда бывает. Мы с ними посмеемся вместе над ошибками первой встречи.

Комитет Дальней Разведки оповещен. Прикосновение к Родине состоится у главного Рекреационного Центра. Тебя встретят, Ник.

— Спасибо тебе огромное, партнер! — сказал я. — Мы еще полетаем вместе!

Он не сразу ответил.

Возможно, но маловероятно. Очень сомнительно. Есть лишь маленький шанс, что я буду адаптирован к другому пилоту. Выздоровления и успехов в труде, Ник.

Диск Родины превратился в полусферу, потом в шар. Я увидел Круг, почти не затянутый облаками, и обрадовался, что так легко узнал материк. Ракурс изображения не менялся, изменений гравитации не было, словно корабль мчался на одной и той же скорости, одним курсом. Но скорее, он просто хорошо контролировал внутренние гравитационные поля.