Путь Наверх - Белогор Юрьевич Седьмовский

на военную обувь, и понял, что нога в них сидит хорошо, удобно, не жмет, не натирает, он прошел на кассу вместе с продавцом, уже облаченный в одежду.

– Платить будете труний или мыслями? – спросил он.

– Труний, – ответил Заверган.

– Хорошо, сейчас посчитаем, плащ, три тысячи труний, обувь…

Удар рукояти пистолета оборвал его расчеты, и торговец потерял сознаний, и с шумом упал на пол. Заверган обошел стойку, прихватил висящий на вешалке ремень, опоясался, открыл кассу, и взял оттуда несколько бумажных труний, после чего посмотрел на лежащего человека, которого он ударил.

Кем я стал, – подумал он, – Теперь ради своих целей готов голову проломить невинному человеку. Но, кто сказал, что он невинный? Твое происхождение! В сторону подобные рассуждения, я уже сделал первый шаг, и если остановлюсь сейчас, то не смогу после этого себя уважать. Надо идти, прикупить еды, и найти себе транспорт до следующего городского района.

Переложив в карманы плаща труний и две обоймы от пистолета, он вышел на улицу, и уже совершенно не опасаясь военных патрулей, зашел в продуктовый магазин, что был через дорогу. Там он прикупил себе бутылочку воды, пару протеиновых батончиков, сосательные леденцы, пачку сигарет и зажигалку к ней. В дороге захочется покурить, – подумал он.

Выйдя вновь на улицу, он пошел в жилые дворы, где ему не составило труда угнать машину. Ему сразу пришла в голову эта мысль. Зачем вскрывать машину и пытаться завести её без ключей, когда можно поступить совсем иначе? Он заприметил заведенную машину, подошел к ней, и постучался в окно с водительской стороны. Окно медленно сползло вниз, и оттуда на него глянуло худое лицо с налитыми кровью глазами.

– Что надо? – буркнул водитель.

– Прикурить найдется?

– Нет, – отрезал водитель, и уже начал закрывать окно, как Заверган просунул руку в салон, дернул ручку, открыл дверь, и вышвырнул с сидения владельца машины.

– Вы что совершаете?! Преступление?! Это моя машина!

– Примите ошибку, гражданин, – Заверган достал удостоверение, что стащил у убитого им офицера, и показал водителю, – Я из спецотдела, мне необходим ваш транспорт для установления порядка, и поимки опасного интроспектора.

– Сразу бы так и сказали, – начал радоваться он, захотел тыкнуть пальцем ему в грудь в знак признательности, – Давно бы их так, от них только вред, чего уж реабилитация стоит…

– Держитесь от меня на расстоянии, – сказал Заверган, отталкивая его, и садясь в машину, и вежливо поблагодарил, – Заслужил за машину.

Захлопнув дверь, он осмотрел салон. Играла какая-то скучная музыка в магнитоле, ароматизатор источал какой-то резкий, но приятный запах. Машина гудела, явно уже готовая к своему очередному старту.

– Так, – сказал Заверган, – Пора бы ехать.

Он бросил сумку на соседнее сидение, туда же положил и пистолет, после чего двинулся с места.

Глава 21

Магнитола в машине отчеканивала темп, играла музыка, которую Заверган нашел в бардачке. Оказалось, водитель любит рок, и предпочитает группу Симфония, на концерте которой Заверган побывал со своим другом детства Маркусом. Кажется, это был альбом 2240 года под названием «Листья». Заверган слышал этот альбом ещё когда жил в трущобах, кто-то из местных ребят находил диски с записями данной группы. Хорошие были песни. Жаль теперь такого уже не пишут, им запретили писать. Говорят, в 1980-2000-х были первые рок группы, самые знаменитые, ставшие собственно символом рок эпохи.

Машина мерно ехала, иногда подпрыгивая на кочках. За окном начался дождь, и Заверган включил стеклоочистители. Ему вдруг захотелось прикурить, он нащупал в кармане пачку сигарет, ухватил одну зубами, вытащил, бросил пачку на соседнее сидение, и прикурил от огня кремниевой зажигалки, которую положил на спидометр. Он немного открыл окно, и ему на лицо тут же попало несколько капель. Он прищурил глаз, и затянулся.

Хорошо, – подумал он, – В машине чувствуешь себя безопасно. Это от того, что ты в коробке, как в домике, закрытый, способный вовремя удрать. Похожее чувство было у меня, когда я участвовал в военной операции, экипированный в экзоскелет. Безопасность… Она уже граничит с вседозволенностью, и трудно порой поддерживать в себе эту границу, чтобы отличать одно от другого. Ведь если ты в безопасности, неуязвим от чего-то, сразу думаешь, что ты бессмертный… Стать мне архаичным, это тело настолько бренное, что жить человеком слишком скучно. Говоришь себе, что оно так работает, что на тебя влияют внушения, и несмотря на это всё равно им поддаешься. Знаешь, как повысить иммунитет, и всё равно заболеваешь. Знаешь, чем лечить, но всё равно болезнь проходит с осложнениями, зачастую из-за побочных эффектов лекарств. Как там Бэлла? Я вот думаю, не были ли наши отношения болезненными, как это бывает из-за детских травм? Не было ли это попыткой найти в партнере свою мать или отца, не было ли это чем-то невротическим или истерическим, не было ли это садизмом или мазохизмом? Хотя, мазохисты и садисты – идеально сходятся друг с другом, один мучает, другой мучается, и их всё устраивает. Но счастливы ли такие люди? Их привязанность болезненна, им плохо друг без друга, им плохо друг с другом.

Заверган стряхнул пепел, докуривая сигарету, и выбросил её в окно, после чего закрыл его, и закинул в рот леденец.

Помнится, Артур Шопенгауэр говорил о неких отношениях, – продолжал думать он, – что не обошло внимание и Фрейда. А речь шла о дикобразах… Хе… Хе-хе, веди я такой монолог в присутствии какого-нибудь наблюдателя, ему бы показалось это странным. Да, речь шла о дикобразах, о близости. Что когда они сближаются друг с другом, чтобы согреться, то колются друг о друга. Это очень интересное сравнение, между прочим. А о чем я думал с самого начала? Твое происхождение, забыл. Ну и ладно… Я думал о Бэлле. Да, как она там, спряталась ли, жива ли, не испугалась ли? Моя? Она не моя, не предмет, не собственность, мне не нужно, чтобы она была зависимой от меня. Мне так надоели эти границы, но без них в наше время никуда.

Где-то в небе сверкнула молния, и раздался гром, дождь усилился, и вместе с этим Заверган ускорил движение стеклоочистителей, которые когда-то давно, жаргоном, называли дворниками. За всё время пути ему не попалось ни одной машины, и он немного прибавил газу, и двигатель приятно взревел, напрягая свои металлические мышцы, а Заверган в свою очередь чувствовал свою машину, словно она была живым существом.

Выехав на перекресток, и сбавив перед этим скорость, по автомобилю прошлась автоматная очередь, разбив стекло на задней двери. Заверган подал газу, и начал дрифтовать на повороте,