Секретарь старшего принца 3 (СИ) - Свадьбина Любовь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты сильная, – прошептал Дарион. – Тебе не надо бояться кошмаров, ты можешь от них избавиться, если захочешь.
Хочу! Но не могу! Не получалось!
Как он мог сказать такую глупость?! Он же ничего не понимает…
«Он и не может понять, – подумала я, потираясь лицом о приятный мех. – Это мы, менталисты, можем ощутить чужие эмоции, мысли и при должном умении докопаться до их истоков, понять абсолютно, пережить вместе с объектом, на момент слияния стать совершенно другим существом. У остальных такой возможности нет, а Дарион – медведеоборотень, я даже транслировать ему свои ощущения не могу, только воспринимать его собственные».
И эти его ощущения были восхитительно яркими, насыщенными. Не думала, что Дарион – этот обычно непоколебимый, как скала, строгий, взирающий на меня сверху вниз, жёсткий на тренировках – такой страстный, нежный, жадный до ласк. Не думала, что я ему хоть сколько-нибудь интересна иначе, чем как потенциальная избранная наследника.
Но его страсть была просто ненасытной. Несколько часов он с искренним и непередаваемым наслаждением любовался, прикасался, брал меня. Он любовался мною, как девушкой, и это… смущало больше, чем сама близость. Позволять рассматривать себя было так неожиданно трудно, хотя я знала, он восхищался по-настоящему. Все его эмоции были яркими, искренними и очень глубокими. Немного дикими. Он желал обладать мною полностью .
Сейчас, прижимая к себе, желая уберечь и защитить, жаждя остаться рядом, оставить себе, Дарион опять меня хотел. Его ментальный амулет остался лежать возле дивана, и я снова позволила себе забыться в чужих эмоциях: беспокойстве, желании и неуверенности, нежности, восхищении моим сладким утренним видом, серебряным блеском волос (не знала, что это может нравиться, ведь Халэнн с таким упорством менял их цвет), острыми линиями худого тела, за обманчивой хрупкостью которого скрывалась сила, способная убить его и сравнять этот дом с землёй.
Его нежность и желание были водой, гасящей испепеляющее меня желание хотя бы на время.
– Возьми меня, – прошептала я, запуская пальцы в густой мех на его груди, потираясь о него лицом. По коже пробегали искры, желание опять концентрировалось внизу живота. – Ты ведь хочешь меня…
Как же Дарион наслаждался певучестью моего голоса, отблесками возбуждённой хрипотцы.
Да, он хотел. Его сердце билось часто, мощно, я ощущала его толчки ладонями, лежащими на его груди, всем телом.
Дарион потянул с меня одеяло, провёл пальцами по линии лопатки, по плечу. Прикусил ухо, потянулся к шее, коснулся губами. Перевернул меня на спину и чуть отстранился, окидывая жадным взглядом: лицо, блестящие волосы, острые плечи, грудь, плоский живот, ноги…
– Как же ты прекрасна.
Внутри я уже вся дрожала от желания, но внешне ещё сохраняла подобие спокойствия. Я потянула Дариона на себя – такого огромного, сильного, тоже сгорающего от страсти. Он накрыл меня собой, закрывая от света парящих под тёмным потолком магических сфер. Своей тяжестью, зверино-дымным запахом, восторженным восприятием каждого прикосновения, тесноты и жара моего тела он спрятал меня от безумных образов, от дикого желания отдаться Элору, заменив все мои чувства своим удовольствием.
– Ри, малышка моя, – он целовал и покусывал моё плечо, шею, ухо, но все его ощущения были сконцентрированы внизу, там, где он снова погружался во влажную горячую тесноту. – Ри…
Его ощущения и переживания были такими упоительно сладкими! Где-то на границе сознания билась мысль, что, вероятно, не обязательно доходить до непосредственной близости, можно было подключиться так к кому-нибудь, раствориться в ком-нибудь другом, не страдающем от брачной магии, и тогда получилось бы не ощущать давления ненасытного желания близости с Элором. Надо попробовать такой вариант, потому что… с Дарионом… хорошо, очень хорошо, но в его словах, в его чувствах и желаниях слишком много нежных и собственнических нот, и это может стать проблемой.
Но пока, пока – я позволила себе раствориться в его переживаниях, в его по-мужски простых ощущениях близости. Дарион хотел меня всю так сильно, что боялся этого желания. И эту близость приятной хотел сделать для меня тоже, но с тревогой понимал, что слишком мало знает о женщинах…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Как же странно воспринимать себя женщиной! Его большая ладонь легла мне на грудь, он целовал мою шею, покусывал, тянул за мочку. Его глухое урчание отличалось от более звонкого и раскатистого драконьего, но даже такое, очевидно чуждое моему виду, оно отозвалось во мне лёгкой дрожью. Я не желала ощущать эту дрожь и моё тело, я зацепилась за эмоции Дариона с привкусом ощущений, в этот миг я хотела быть им: сильным, свободным в своём желании, в возможности его удовлетворить.
А он… Дарион хотел быть со мной, хотел, чтобы этот миг на границе разрядки, мгновение, когда я горю в его руках, длился вечно. И хотя самые острые ощущения были на головке, ему нравилось при этом гладить меня, касаться губами, ощущать жёсткость драконьих волос, запах – аромат принадлежащей ему женщины, насыщенный и яростный, как воздух во время грозы, когда молнии с грохотом вспарывают небеса и походя раскалывают вековые деревья…
***
Я отчаянно цеплялась за ощущения Дариона: наслаждение истомой, тем, что я сейчас его женщина, прокрадывающееся в блаженство любование моим лицом, изгибом ключиц, грудью. И тревога – он чувствовал, что я не в порядке, несмотря на то, что обнимала его, отчаянно притягивала к себе.
Но едва он покинул моё тело, лёг рядом, открывая меня свету магических сфер, стало возвращаться неестественное возбуждение, а разум так и норовил подкинуть образ очередного пошлого способа отдаться Элору.
Теория, что достаточно только влезть в чьи-то переживания, чтобы отстраниться от собственного безумия, разваливалась с треском.
Дарион опять погладил меня по щеке, большим пальцем провёл по пересохшим губам, положил ладонь мне на грудь. Прислушался к торопливому стуку моего сердца…
Захотелось сбросить его ладонь, – как любое прикосновение, она распаляла желание, – но я была слишком благодарна за подаренную Дарионом передышку, и не шевелилась.
– Дело ведь не только в периоде размножения, да? – Он внимательно смотрел на меня. Под полуопущенными веками тёмные глаза посверкивали, как два отполированных чёрных оникса.
Попыталась сосредоточиться на его лице, на его ощущениях, на нём всём – сейчас он был моим якорем.
– Ри… – Дарион придвинулся, я ощутила жар его тела, шерсть, выращенная на его груди для моего удовольствия, защекотала плечо. – Ты можешь мне рассказать… я помогу. Знаю, ты не склонна доверять кому-либо, но мы на одной стороне.
В его эмоциях проскользнула грусть с оттенком злости – похоже, вспомнил, что в случае удачного отбора придётся отдавать меня наследнику. Но что-то промелькнуло на его лице, и в нежности, желании и любовании остался только оттенок грусти. Наверное, вспомнил, что мы принадлежим к разным видам. Это у правящих драконов их родовые артефакты способны любую женщину изменить так, что она будет рожать драконов, а простые драконы вроде меня ограничены размножением с себе подобными. И это делало наши отношения с Дарионом в любом случае временными. А я себя и вовсе в отношениях не представляла ни в постоянных, ни во временных – с моими-то целями, рассветными кошмарами и притворством.
– Ри, ты можешь на меня положиться.
Так же пристально глядя, тревожась обо мне и желая, Дарион очертил пальцами мою ключицу, и от его прикосновений по телу разлился знакомый жар, соски затвердели, я остро ощутила каждую складочку на подушке, изломы своих волос, мягкое касание шерсти к плечу, горячее дыхание на своей скуле. Пожар страсти разгорался сильнее, мысли настойчиво смещались к Элору. А ведь на мгновение я всё же представила себя в отношениях – тогда на его отборе. Но я выбросила эту глупость из головы. И это получилось легко: разум снова затуманивался брачной магией, чувственными желаниями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
