С тобою рядом - Макар Последович

- Лопырь напишет еще и в Минск и в Москву.

- Я уже тебе говорил, что пусть пишет, куда хочет. Мне только жалко людей, которых его заявления будут отрывать от серьезных дел. Ну, я пошел на поле.

- А райком? - взглянув на председателя, спросил Калита.

- Не беспокойся, погляжу, как идет работа, и пойду.

- Может, Миколай тебя подвезет?

- Ты в своем уме? Чтоб Лопырево заявление отрывало от работы председателя, конюха да еще и коня? Нет, брат, управлюсь и один. Будь спокоен, нашего уважаемого Евгения Даниловича я не подведу, если дело идет даже о такой ценной "кадре", как Ефим Лопырь.

По тому, как Корницкий умышленно переиначил слово кадры и вымолвил его с особенным нажимом, Калита понял, что беседа с Евгением Даниловичем будет не очень гладкая.

Корницкий поправил в кармане пустой рукав кителя и неторопливым шагом направился в сторону болота.

Десятки людей - мужчины, женщины, подростки - копали тут торф. Председателю захотелось посмотреть, как работает Костик.

Корницкий заговорил с дедом Карпом, но ничего не пропустил из того, что происходит вокруг.

Вот Костик вылезает из канавы и с довольным видом оглядывает работу. Он идет смотреть, сколько сделали взрослые. В восхищении останавливается перед участком Ванды, которая, ни на кого не оглядываясь, выбрасывает из канавы торф.

Костик быстро возвращается к друзьям.

- Идите гляньте! Тетка Ванда накопала будь здоров! Больше, чем кто-нибудь другой!

Хлопцы выскакивают из канавы, бегут к Ванде. А та по-прежнему работает не разгибаясь.

Хлопцы стояли и молча смотрели, когда послышался требовательный и недовольный голос Таисии.

Костик подошел к матери.

- Ты не гляди на эту... Ванду. Делай свое дело.

- Почему?

- Так...

- Так она ж лучше всех работает. А дядька Антон говорил, надо учиться у лучших...

- Ты учись у мужчин.

- А какие у нас мужчины? Разве что один Лопырь. Но и того будь здоров дядька Антон на лопатки кладет.

- Ступай, ступай работать!

Костик удивленно пожал плечами и отошел. Подойдя к своим друзьям, которые все еще смотрели, как работает Ванда, Костик приказал:

- По местам!

Он снова спрыгнул в канаву, взял заступ и с молниеносной быстротой начал выкидывать торф.

Корницкий обошел вокруг большого холма заготовленного торфа и направился в местечко.

В приемной райкома, перебирая какие-то бумаги, сидела девушка. Корницкий поздоровался с ней и спросил, тут ли Драпеза.

- Заходите, пожалуйста, - ответила девушка. - Евгений Данилович вас ждет.

Драпеза стоял возле стола спиною к двери и кричал в телефонную трубку:

- Ты мне, золотко, сказок таких не рассказывай. Понял? Если через час тракторы не выедут в колхоз - пеняй на себя. Понял?

- С кем это ты так мило разговариваешь? - спросил Корницкий, когда Драпеза бросил на вилку телефонную трубку и повернулся, чтоб сесть за стол.

- А, Антон Софронович!.. Понимаешь, пропесочивал директора эмтээс Борисевича.

- Чем он так не угодил?

- Три дня тому назад нам прислали из Куйбышевской области пять исправных тракторов. Так Борисевич держит их у себя в усадьбе и ждет, когда выйдут из ремонта два старых, чтоб все вместе двинулись из эмтээс. Без парадности не может обойтись...

- Нам один трактор будет?

- Ты, Софронович, шутишь? Сколько у тебя коней!

- Хочешь, обменяю на немецкий танк? Дам исправную пушку в придачу.

- Нет, и не проси. Тракторы мы пошлем туда, где нету коней. У меня есть получше для тебя новость. Ты заходил в Минске к товарищу Галинину?

- А что?

- Сегодня мне позвонили от него, что можно ехать в Костромскую область за караваевскими коровами.

- Сколько отпускают?

- Шестьдесят.

- Благодарю, Евгений Данилович, за такую новость. Можно идти?

- Минуточку, Антон Софронович. Что ты сделал с Лопырем?

- А ничего. Он захотел проверить, знаю ли я некоторые приемы обороны. Теперь у нас все в порядке.

- Не думаю. Где он работает?

- В строительной бригаде.

- Кем?

- Плотником.

- Вот видишь, Софронович, как нехорошо выхолит. Из председателей в бригадиры, из бригадиров в рядовые, а скоро ты сделаешь его пастухом.

- Пастух из него не выйдет. Для этого надо иметь светлую голову. Пускай пока что помашет топором.

- Обком не согласен с тобой.

- Вот как! Уж знают и там!

- Да. И еще... про твои связи с...

- Договаривай до конца.

- Глупости... Бабские дела. Одним словом, есть указание забрать от тебя Лопыря и послать в "Перемогу" председателем. Скажешь, чтоб он завтра явился в райком.

- Пускай отсохнет мой язык, если я передам этому проходимцу такое поручение! Чтоб он ехал губить "Перемогу"?! Запомни, что и там я ему не дам покоя!

- Брось, Софронович! Нашел чужеземного ворога!

- Иной раз и свой, здешний, вредит нашему делу еще больше, чем чужой, пришлый.

- Боюсь, что чем дальше, тем больше ты становишься несдержанным. В отряде ты был спокойнее. Я по временам не узнаю тебя, товарищ командир.

- Я то же самое, временами не узнаю себя, товарищ комиссар, - словно прислушиваясь к самому себе, заговорил Корницкий. - Видать, война наложила на каждого из нас свой отпечаток. Когда-то я готов был лететь помогать мировой революции в любую часть света. Теперь же мне почему-то представляется, что мировой революции я больше помогу тут, если стану добиваться, чтоб каждый человек жил в самом лучшем доме, имел вдоволь самых разных товаров, отдыхал как следует. Приедет в Пышковичи зарубежный гость, поглядит на наш самый высокий уровень жизни да скорее и заторопится домой - гнать к чертовой матери своих помещиков и капиталистов. И никакие поклепы на наш строй, никакие там штыки узурпаторов его уже не сдержат и не остановят. А этот высокий уровень сам не придет, его нам не подадут на золотом подносе. Его надо, несмотря ни на что, своими руками добывать из земли... Вот о чем я думал в партизанском госпитале, думал дни и ночи в известной тебе обстановке... Я чуть тогда с ума не сошел от безделья. Теперь, Евгений Данилович, я снова живу...

- Все это очень хорошо, о чем ты так долго рассказывал. Но прошу тебя: будь более терпеливым. Понимаешь, Софронович, чтоб не было этих заявлений, жалоб. Ты имеешь дело с живыми людьми.

- Этого я тебе, Евгений Данилович, обещать не могу. Люди бывают разные. У меня нет времени на поклоны и реверансы тем, кто болтается под ногами, мешает нам идти вперед.

Корницкий быстро встал, молча подал Евгению Даниловичу левую руку и вышел из кабинета.

КОСТРОМИЧКИ

Прошли недели после отъезда Корницкого в Кострому. Некоторые даже обрадовались, что нет в Пышковичах этого беспокойного человека. Стали распространяться слухи, что Корницкий, скорее всего, и не вернется. Зайдет в Москве проведать семью и останется там навсегда. Станет жить в довольстве, ухоженный... Легче дышать, когда за тобой не следят его придирчивые зоркие глаза. Утреннее совещание бригадиров проводил теперь Андрей Калита. С ним можно было поспорить, доказать свое. Калита терпеливо выслушивал самые спорные мысли и советы, чтоб потом найти что-то общее. Он подолгу разъяснял человеку, убеждал его, почему надо делать так, а не иначе.

- Ты, старик, малость ошибаешься, - слышался его спокойный голос иной раз утром. - В первую очередь нам надо окончить коровник. Ведь когда начнется уборка - косьба, тогда нам будет не до строительства.

Таисия замечала, что Калиту слушали, уважали за тихий, рассудительный характер, но вместе с тем не все и не всегда выполняли его распоряжения. Один считал, что ему надо сегодня съездить с луком в город на рынок, у другого что-то все разболелось внутри, третья подумала, что если какой день там и не выйдет на работу, так земля от этого не провалится. Трудовая дисциплина, несмотря на разъяснения и убеждения Калиты, пошатнулась. Вдобавок ко всему в бригаде, которая заготовляла торф, началась грызня. И Калите трудно было разобраться, кто виноват: Адам Лабека или дед Карп.

Несмотря на свою слабость и хворость, Адам Лабека не выдержал и вышел на работу. Он даже захватил заступ, думая, сколько хватит сил, копать торф. Люди в этот день шли медленно, подолгу разговаривали, прежде чем приступить к работе. Адам Лабека занял себе участок рядом с участком деда Карпа. Старика еще не было. Вчера Лопарь сам себе устроил проводы по случаю переезда в "Перемогу" и пригласил деда Карпа с цимбалами. Говорили, что Карп там здорово напился и просил Лопыря взять его в свой колхоз.

- Я сам не думаю там долго командовать, - сказал на это Лопырь. - Вот приедут комиссии, прогонят Корницкого, тогда меня снова откомандируют в Пышковичи. Понял теперь, дед Карп, почему я не хочу брать тебя в "Перемогу"?

- Ой, чтоб тебя утки затоптали! - воскликнул в волнении дед Карп. Выпьем за милую твою душу, Ефимка!

Сегодня у деда Карпа трещало в голове. Он даже не думал выходить на работу, выдерживая жесткую проповедь и проклятия жены Проси.