Блуждающий огонь - Гай Кей

Лорин Серебряный Плащ резко встал, словно эти слова его подтолкнули. Сейчас солнце падало на его лицо под другим углом, и всем было видно, что он глаз с Дейва не сводит.

— Это, — сказал маг, — не только не глупо, Дейв, но ты только что высказал самую глубокую истину, самое важное из всего, что здесь до сих пор было сказано. — Дейв вспыхнул, побагровел, а маг продолжал: — Да, такова естественная природа вещей, и в этом суть великого Гобелена: дикая магия изначально была задумана Ткачом как магия свободная, не зависящая от того, служит она или нет каким-либо нашим, человеческим целям.

— Значит, мы все-таки их разбудим? — спросил Кевин, глядя на Ким.

И кольцо снова замкнулось; все снова вернулось к ней, потому что у нее на руке сиял Бальрат. Она по-прежнему чувствовала, как что-то пытается достучаться до нее из самого дальнего уголка памяти, но они ждали ее решения, и то, что сказал Дейв, действительно было одной из основных истин. В этом-то она по крайней мере была уверена.

— Хорошо, — сказала она, и Бальрат тут же вспыхнул страстным ярким огнем, точно маяк.

— Когда? — спросил Пол. И она увидела в красном свете волшебного камня, что все уже на ногах и готовы действовать.

— Разумеется, как можно скорее! — сказал Дьярмуд. — Сегодня ночью. А сейчас нам пора в путь: гонка предстоит бешеная!

Им пришлось оставить Мэтта и Лорина, а вместо них был взят еще один дальри, Торк, и лейтенант Дьярмуда Колл.

Маг сам вызвался остаться и сообщить обоим королям о том, что они решили предпринять. А Торк, как объяснили Кевину, был вместе с Дейвом и Ливоном, когда они получили этот рог и обнаружили пещеру со Спящими, так что в этом Гобелене у него, безусловно, было свое место. Собственно, Кевин и не собирался подвергать это сомнению, отлично понимая, что сам он никакой определенной роли во всей этой истории не играет. Ну а Колл отправлялся вместе с Дьярмудом, потому что они с ним всегда были неразлучны.

Кевин скакал рядом с Полом следом за Дьярмудом, который вел их на северо-восток. Скакать по этой долине было удивительно приятно. Странно, но здесь, похоже, и мороз был не так силен, и ветер не так свирепствовал. А когда они преодолели гряду холмов, сверху им открылось маленькое озеро — точно драгоценный камень в оправе белоснежных склонов — и вода в этом озере льдом покрыта не была.

— Вот уж поистине убежище от всех ветров, — заметил Кевин, обращаясь к Полу.

— Мало того, это озеро Исанны. В нем обитает дух вод. Тот самый, которого видела Ким.

— Так это благодаря ему здесь так хорошо?

— Возможно. — Но озеро Пола явно больше не занимало. Остановив коня, он пристально смотрел вниз, на маленький домик, приютившийся на берегу. Их отряд объезжал озеро стороной, по кромке высоких холмов, но Кевин тоже успел увидеть двух мальчиков, что вышли из дома и стали смотреть на проезжающих мимо всадников. Поддавшись внезапному порыву, Кевин помахал им рукой, и тот из мальчиков, что был постарше, тоже помахал ему в ответ, а потом вроде бы наклонился и что-то сказал своему братишке, и через несколько мгновений малыш тоже помахал им рукой.

Кевин улыбнулся и повернулся было к Полу, но то, что он увидел на застывшем лице Шафера, тут же погасило его веселую улыбку, и они, погоняя лошадей, устремились за остальными вдогонку. Пол ничего ему не сказал и ничего не предложил, и на этот раз Кевин ни о чем не стал его спрашивать. Ему совсем не хотелось еще раз натолкнуться на ту же стену ледяного равнодушия.

Когда они нагнали отряд, Кевин весь оставшийся путь ехал рядом с Коллом. Когда они добрались до северного края долины, заметно похолодало и к тому же начало темнеть, а Верхнюю дорогу, ведущую в Северную твердыню, они пересекли уже совсем в темноте. Так что Кевин снова держал в руке зажженный факел — в последнее время, похоже, это стало его основным занятием. Но даже лучше факелов освещал им путь тот камень, что был у Ким на руке. Его красный свет был даже более ровным, чем свет низко висевшей над землей луны, что пробивался сквозь облака справа от них. Дикое дикому, вспомнил Кевин слова Лорина. И вскоре, ведомые Бальратом, они добрались до Пендаранского леса, магические силы которого, разумеется, уже знали об их приближении; привлекал их и свет камня, заключенного в кольце. Ждали их и куда более могущественные силы: Богиня Кинуин, чей дар в итоге оказался большим, чем она предполагала, и ее брат, бог зверей и дух самого этого леса. Боги Морнир и Дана тоже знали о происходящем, знали, почему так ярко пылает Камень Войны. А далеко на севере, в своем логове, среди вечных льдов, Ракот Могрим застыл на мгновение, что-то неясное почуяв и чему-то дивясь, но так и не поняв как следует, что его встревожило.

И высоко надо всем этим миром, вне времени и пространства замедлил свое движение челнок Станка, ткущего Гобелен Вселенной, а потом и остановился совсем, и Ткач тоже остановился и стал смотреть, какой рисунок получается на сотканном Гобелене.

И тогда вперед вышла Кимберли и направилась к опушке Пендаранского леса, ведомая тем огнем, что горел у нее на руке. Остальные остались ждать, молчаливые, страшась чего-то неясного. А она шла совершенно уверенно, точно все это уже совершала когда-то, к тому месту, где высилось дерево-великан, растепленное молнией так давно, что даже светлые альвы не помнили той ночи, когда разыгралась столь страшная гроза. Ким остановилась возле этого расщепленного ствола, и камень, воплощение дикой магии, ярко светился у нее на руке, а еще одно воплощение той же магии покоилось глубоко под огромным камнем, который положил там вождь Коннла из народа параико; и сейчас, в самый ответственный момент, ни капли страха не было в ее душе, ни капли удивления или любопытства. Она была сейчас как бы на одной волне с этими дикими древними силами, действительно необычайно могущественными. Ким ждала лишь, когда луна выглянет из-за облачка, а над головой у нее, в небесах сияли звезды, летние звезды над покрытым снегами пространством, и Бальрат сиял ярче любой из звезд, ярче луны, которую Дикая Охота еще в незапамятные времена передвинула поближе к Земле. Ким вздохнула, собираясь с силами и чувствуя, как в душу ей проникает самая суть этих вещей, и подняла руку, чтобы блуждающий огонь Бальрата мог светить как бы сквозь расщелину, образованную бурей в стволе дерева. Выждав еще мгновение, она сказала:

— Проснись, Оуин, проснись! Нынешней ночью тебе следует быть в седле. Неужели ж ты не проснешься ради большой охоты среди звезд?

Всем пришлось зажмуриться, ибо слова эти вызвали ослепительно яркую вспышку красного камня; послышался такой грохот, словно рухнул весь склон холма разом, и установилась полная тишина.