Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем новые архивные документы, впервые введенные в научный оборот В. П. Наумовым и Р. Г. Пихоей[289], позволяют пролить свет на целый ряд важных обстоятельств свержения Л. П. Берии с властного Олимпа. Во-первых, вполне возможно, что самой последней каплей, переполнившей чашу терпения Г. М. Маленкова, H. С. Хрущева и Ко, стало настойчивое требование Л. П. Берии арестовать бывшего министра госбезопасности С. Д. Игнатьева, хорошо осведомленного о тайной подоплеке самых громких уголовных дел последних двух лет ушедшей сталинской эпохи[290]. Во-вторых, по разным версиям, сам «антибериевский заговор» вступил в решающую фазу между 12 и 15 июня 1953 года, когда на заседании Президиума ЦК обсуждались новые записки Л. П. Берии: «О положении в Белорусской ССР» и «Об ограничении прав Особого Совещания при МВД СССР». В-третьих, в первоначальных планах главных «заговорщиков», прежде всего Г. М. Маленкова, карательные меры против всесильного хозяина Лубянки носили довольно «гуманный характер». Судя по черновику маленковского выступления на Президиуме ЦК[291], на одном из ближайших его заседаний предполагалось осуществить целый ряд мер:
— во-первых, снять Л. П. Берию с постов первого заместителя председателя Совета Министров СССР и главы МВД СССР и назначить его министром нефтяной промышленности СССР. Причем вопрос о его членстве в составе Президиума ЦК в этом документе не упоминался, однако, безусловно, должен был быть поставлен на повестку дня и решен на ближайшем Пленуме ЦК;
— во-вторых, назначить новым министром МВД СССР генерал-полковника Сергея Никифоровича Круглова, который, как известно, уже возглавлял это ведомство в 1945–1953 годах, до его объединения с МГБ СССР;
— в-третьих, поставить МВД СССР «на службу партии и правительству» и взять его органы под полный контроль ЦК, поскольку они занимают особое «место в системе государственного аппарата» и здесь «имеется наибольшая возможность злоупотребить властью»;
— в-четвертых, поставить под особый контроль ЦК «органы прослушивания» (Отдел «С»), а Управление охраны (9-е Управление) вообще вывести из системы МВД СССР и напрямую переподчинить ЦК;
— в-пятых, преобразовать Первый Спецкомитет при Совете Министров СССР (по атомной проблеме) в союзное министерство и назначить главой данного ведомства либо члена Президиума ЦК министра машиностроения Максима Захаровича Сабурова, либо бывшего министра авиационной промышленности Михаила Васильевича Хруничева[292];
— и, наконец, в-шестых, предполагалось окончательно решить вопрос о том, кто все-таки должен подписывать все Постановления Президиума ЦК «по крупным вопросам»: либо секретарь ЦК (H. С. Хрущев), либо председатель Совета Министров СССР (Г. М. Маленков), который до сих пор вел заседания Президиума ЦК и скреплял своей подписью все эти документы.
Таким образом, можно предположить, что в первоначальном варианте сам Г. М. Маленков выступал за «гуманный вариант» расправы над Л. П. Берией. Но затем ситуация резко изменилась. В качестве возможной причины такой «смены настроений» можно назвать очередную записку главы МВД на имя Г. М. Маленкова «О ходе следствия по делу М. Д. Рюмина»[293], которую тот направил главе советского правительства 25 июня 1953 года, т. е. буквально за день до своего падения. В этой записке, к которой, кстати, был приложен и протокол допроса самого М. Д. Рюмина, содержался целый ряд обвинений не только в адрес бывшего главы Следственной части по особо важным делам МГБ СССР, но и его шефа и «покровителя» С. Д. Игнатьева. Хозяин Лубянки прямо обвинял бывшего министра МГБ и отставного секретаря ЦК в грубом нарушении соцзаконности и фабрикации громких уголовных дел, в том числе «Дела врачей», «Дела о мингрелонационалистической группе» и «Дела о "шпионском центре" в Еврейском антифашистском комитете». Кроме того, в этой же записке упоминалось и небезызвестное «Ленинградское дело». Таким образом, Лаврентий Павлович явно перешел «красную линию», что уже прямо и смертельно грозило самому Г. М. Маленкову, который, как известно, был причастен и к «Ленинградскому делу», и к карьере своего давнего протеже С. Д. Игнатьева. И в данном случае было уже не до сантиментов, Л. П. Берию надо было срочно убирать.
Анализируя воспоминания партийных и военных деятелей, Ю. А. Абрамова[294] высказала предположение, что для ареста Л. П. Берия были созданы сразу две «группы захвата». Одна из них, в состав которой входили командующий Московским округом ПВО генерал-полковник К. С. Москаленко, его первый заместитель генерал-лейтенант П. Ф. Батицкий, начальник штаба округа генерал-майор А. И. Баксов, начальник политуправления округа полковник И. Г. Зуб и офицер для особых поручений подполковник В. И. Юферев, была сформирована самим Н. С. Хрущевым. А вторая группа, созданная Н. А. Булганиным по «просьбе» Г. М. Маленкова, состояла из первого заместителя министра обороны маршала Г. К. Жукова, командующего артиллерией генерал-полковника М. И. Неделина, заместителя командующего бронетанковыми и механизированными войсками генерал-лейтенанта А. Л. Гетмана и ряда других генералов и офицеров.
Всем, кто интересуется историей тех лет, хорошо известно, что событиям 26 июня 1953 года, поставившим «жирный крест» на карьере хозяина Лубянки, посвящено много литературы. Полагаю, что на страницах этой книги не стоит повторяться и вновь подробно разбирать все версии тогдашних событий. Однако основные точки зрения следует все же упомянуть.
Традиционную, или официальную, версию тех событий, которая полностью и целиком базируется на мемуарах и интервью H. С. Хрущева, В. М. Молотова, А. И. Микояна, Г. К. Жукова, К. С. Москаленко и ряда других участников тех событий, разделяют многие историки и публицисты, в том числе В. П. Наумов, Р. Г. Пихоя, Ю. Н. Жуков, Р. А. Медведев, Л. М. Млечин, А. В. Сухомлинов и др.[295] Суть этой версии (с разными нюансами, коих полным-полно) такова: утром 26 июня 1953 года[296] в Кремль то ли на заседании Президиума ЦК, то ли на заседании Президиума Совета Министров СССР после бурного «обмена мнениями»
