Живой товар - Андрей Хазарин

Тот выслушал сочувственно, поцокал языком, но посоветовал выслать рапорт в установленном порядке и работать пока своими силами, потому что с этим журналистом и пожаром весь город и так вверх ногами, и начальству сейчас не до бандитизма на шоссе.

- Так я ж и говорю про пожар! - вскинулся Глущенко.

- Да нет, не твой пожар - у нас тут...

И дальше разговор пошел на уровне слухов.

Глущенко городские дела не особенно волновали, но он понимал, что и городских коллег его захолустные преступления тоже не шибко волнуют.

Минут через пятнадцать он положил трубку, вздохнул и сказал себе, что все положенное он и так делает, а потому злиться нечего. В конце концов, у них в городе и народу, и преступлений куда больше, чем во всех двадцати пяти районах области, вместе взятых.

Глава 29

Выходные дни Валентины Дмитриевны

В субботу около часа дня Евгений Борисович позвонил домой из офиса.

- Валентина, тут Мюллер поговорить с тобой хочет...

- Кто? Сам штандартенфюрер?

- Штандартенфюрер - это Штирлиц.

- А Мюллер кто?

- Кононенко, наш начальник охраны.

- Ах, наше доморощенное гестапо... Он что, меня допросить хочет?

- Слушай, ты чего злишься?

- А чего ты на работе в выходной?

- Дела.

- Ладно, пусть приезжает твой Кальтенбруннер. Часиков в семь. А ты, будь любезен, появись дома пораньше. Дела делами, а твое здоровье важнее.

- Валентина, ты не понимаешь. Дела, много дел. Полугодовой отчет, все надо в ажур привести.

- Это ты не понимаешь! Ажур пускай твой главпук наводит. А ты, если не будешь нормально отдыхать два дня в неделю, через год заимеешь язву, а через два - инфаркт, это я как врач говорю!

- Типун тебе на язык! Так, Валентина, кончай пререкания, - в голосе Манохина зазвучали стальные нотки. - Приеду, когда смогу.

Валентина вертела мужем, как хотела, но когда он начиналговорить трубным гласом, делала вид, что ужасно перепугана, и впререкания не вступала. Манохин - мужик, добытчик, твердый ирешительный, сам решает. Сам и перерешит через пару часов,когда успокоится и прислушается к гласу разума. Правильно сформулированный глас разума звучит громче, чем трубный глас.

Пока что для правильности формулировок надо испечь пирог - тем более, что вечером человек придет.

Валентина, конечно, прекрасно знала, кто такой Мюллер, и давно к нему присматривалась, как и ко всем, кто окружал мужа. Она чуяла, что Кононенко, при всем его немногословном послушании, личность куда более сильная, чем Евгений, и потому опасная - таким не повертишь. И Зоя его свое место твердо знает, несчастная баба. Валентина Дмитриевна была убеждена, что если в семье командует муж, то жена - существо обездоленное, лишенное прав, одним словом - несчастная баба. И не потому, что не имеет власти, а потому, что мужики - существа бестолковые и постоянно забывают о главном: что работа не самоцель, а лишь средство обеспечить благосостояние семьи, её защищенность от жизненных невзгод. Да, работать надо, да, честно и добросовестно, да, вкладывать душу - но помнить: не я для работы, а работа для меня.

Сама Валентина, хоть была женой генерального директора ипрекрасно могла валяться на диване и поплевывать в потолок,даже мысли такой не допускала. Не та у неё была натура. Не былов ней лени, тупой тяги к удовольствиям, да и удовольствия еебыли другие - активная жизнь, общение с людьми, возможность ихнаправлять и уберегать от ошибок... А когда все это работало наглавную цель, когда она, выполняя свою работу, видела, чтопомогает мужу обеспечивать надежную жизнь семьи, удовольствиеэто сливалось с сознанием выполненного долга. Может быть, и вIFC ей работалось так легко и приятно потому, что практическивсе там были женщины - не просто сотрудники, но соратники пообщей борьбе за женские ценности...

Все эти идеи она отшлифовала и сформулировала к зрелому своему возрасту, и никак они не расходились с воспитанием, полученным от родителей, - трудолюбие, доброжелательность, внимание к людям. А гонор, заносчивость и высокомерие - это радость для тупых, коварная и вредная, как наркотик...

Короче, в дом идет человек - значит, надо встретитьпо-человечески, чтоб видел, что его ждали и готовились, а не отделались купленными на бегу конфетками к чаю. А заодно - чтоб почувствовал, что он гость, пришедший к хозяйке дома, а не начальник охраны фирмы, пришедший к сотруднице фирмы.

Евгений Борисович появился дома около шести часов. Тут же ему был объявлен приговор - домашний арест с содержанием на даче без права телефонных переговоров и вообще хоть слова о работе. Генеральный поежился и промолчал. Знал, что своего тюремщика не подкупить. Впрочем, особой нужды пока и не предвиделось.

Мюллеру, пришедшему ровно в семь, открыл Евгений Борисович, одетый по-домашнему, в свободный спортивный костюм - старенький, адидасовский.

- Заходи, Валентина ждет, - сказал генеральный, обменявшись с гостем коротким рукопожатием - они сегодня уже виделись.

Тут в прихожей появилась и хозяйка - тоже по-домашнему, но не в халате, а в ладном легком платье.

- Здравствуйте, Артур!

- Добрый вечер, Валентина Дмитриевна!

- Так, дорогие мужчины, по вашим лицам я вижу, что предстоит долгий разговор о работе. Поэтому для начала мы все вместе спокойно и не спеша попьем чайку. А потом уж и о делах разговаривать будем. Или, может, вас обедом накормить?

- Спасибо, я из дому, - отозвался лаконично Мюллер. - А чайку - с удовольствием.

- Женя, веди Артура Митрофановича в гостиную. Я сейчас подам.

И удалилась в сторону кухни.

- Евгений Борисович, а может все-таки сами как-нибудь, удобно ли Валентину Дмитриевну... беспокоить?

Конечно, Кононенко собирался разговаривать именно с Хозяйкой, но решил изобразить политес.

- Брось! Валентина в деле человек не чужой плюс специалист. Если тебе, к примеру, у плановички что надо выяснить, ты же не станешь её мужа спрашивать.

- Не стану, - согласился Кононенко. И развивать тему тоже не стал политес соблюден, руководство свою волю изъявило.

Увидев пирог, он чуть шевельнул бровью, но промолчал. Хотя у себя такого не допустил бы - неверный тон задается, да и разговор предстоит отнюдь не кондитерский. Но гость хозяину не указчик.

За чаем разговор шел на темы исключительно нейтральные. Мюллера, изрядно вымотавшегося за последние четверо суток и до сих пор взведенного, как пружина, после вчерашней ночи, эта неспешная беседа крепко раздражала, он поигрывал желваками и вставлял короткие реплики, когда молчать было совсем невозможно.

Валя железной рукой пресекала малейшие поползновения мужчин свести разговор к служебным проблемам. И ещё обижалась: "Неужели вам нельзя просто увлечься пирогом и хоть чуть-чуть похвалить хозяйку?"

Когда тема пирога перестала быть актуальной, Валентинаулыбнулась мужу:

- Женечка, у меня что-то барахлит комбайн. Будь любезен,посмотри. А мы пока с Артуром поболтаем...

- Я тоже хочу с вами поболтать.

- Милый мой, пожалуйста. Ты же все-таки электронщик, по крайней мере, в душе. Закончишь - приходи. Я так понимаю, что нам долгая беседа предстоит.

Кононенко кивнул: долгая.

- Ну что ж, Артур Митрофанович, я вас слушаю, - сказала Валя, когда Манохин ушел в кухню разбираться с забарахлившим комбайном.

- Валентина Дмитриевна, у меня к вам очень тяжелый инеприятный разговор. Вы уже, наверное, читали эту гнуснуюстатейку в "Зебре" - "Побег из борделя"?

Валя кивнула.

- Я должен проверить, нет ли у нас утечки информации.

- Артур, какая утечка? Эта мамулька, идиотка, могла ещё и не такой шум в городе поднять!.. Видели бы вы ее! А наши девочки как раз молодцы - очень правильно на все отреагировали.

- Мои данные тоже указывают только на старшую Гончарову. Пока... Расскажите мне о том дне подробнее. И о ваших сотрудниках тоже. Я не имел повода изучить их досконально. Мне надо четко представлять, как люди поведут себя... в случае чего. Если всплывет название фирмы, мы должны быть готовы, иметь полный порядок в документации и отчетности...

Артур Митрофанович поднял на миг тяжелый взгляд от стола.Валентина Дмитриевна коротко кивнула.

- ...и полную уверенность в людях, - закончил он.

Конечно, с Хозяйкой можно бы говорить и напрямую, но жизньнаучила его железному правилу: лучше перебдеть, чем недобдеть.В безопасности - как в кошельке, лишнего не бывает. Кто знает,не торчит ли сейчас жучок в каком-нибудь шарике под люстрой. Апонять она и так все понимает.

- Ну хорошо. Тогда начнем с появления мамаши.

Мюллер кивнул.

- Она появилась во второй половине дня во вторник, кажется... Да, был тихий день, значит, точно - вторник. Наша секретарша, Анечка, проводила её к менеджерам... Нет, не так. Тетка эта пролетела мимо Анечки внутрь, в комнату Аси и Юли. Начала скандалить, а Ася - Анна Георгиевна - пыталась её успокоить... Наши перегородки позволяют услышать все, что делается в офисе, - вот поэтому я так уверенно о том деле говорю.