Когда я вернусь - Татьяна Викторовна Полякова

улице. Признаться, я никогда не ходила в эту сторону, дорога в центр от здания вокзала была в противоположном направлении, здесь же, насколько мне известно, был тупик.

Слева и справа стояли два одинаковых двухэтажных здания – общаги. Сразу за тем, что слева, – столовая. Так гласила вывеска, но и без нее об этом несложно было догадаться. Дальше улица уходила вниз, по обе стороны начинались ангары разной величины. Те, что выше и крупнее, находились слева, примыкая к железной дороге. Справа постройки напоминали больше какие-то сараи. Большинство из них были заколочены. Пока я продолжала идти вниз по улице, поймала себя на мысли, что место для встречи выбрано идеально. Я пока не встретила ни одной живой души. Если в начале улицы еще был шанс столкнуться с каким-нибудь отправляющимся на отдых машинистом, то по поводу функционирования ангаров у меня возникали большие сомнения.

Наконец, ремонтные постройки закончились, и в глубине улицы показалось двухэтажное кирпичное строение, которое когда-то было заштукатурено, и, кажется, оттенок штукатурки был голубым. Я открыла приложение с картой и убедилась, что это именно тот дом, где мне назначили встречу сегодня вечером. Что ж – слева железная дорога, а впереди и справа кирпичная стена метра два-три высотой. Должно быть, когда-то ее возвели, чтобы предотвратить сползание рва, в глубине которого и находился этот участок улицы. Однако мало построить ограждение – его нужно поддерживать и укреплять, сейчас природа возьмет свое. В этом я как раз могла убедиться – сквозь кирпичную кладку пророс кустарник, кое-где кирпичи не выдержали натиск почвы. Кругом валялись кирпичи, камни и груды земли, смешанные с остатками снега, который еще не успел растаять.

Прямо перед зданием стоял старый автобус, вряд ли на ходу. Я подошла ближе. Крыша крыльца прохудилась, но не обрушилась. Прямо над ней можно было прочитать на остатках штукатурки очертания букв «клуб» более темного, почти синего цвета. «Клуб железнодорожников», – подумала я. Дверь висела на одной петле и была приоткрыта. Судя по всему, здание давно пустовало. Заходить внутрь у меня не было никакого желания. Впрочем, как и возвращаться сюда в половине девятого одной, когда на улице будет темно.

Собственно, вернуться мне сюда было не суждено. Как только я развернулась с целью поскорее отсюда убраться, то услышала резкий рывок откуда-то из-за автобуса. Я хотела было повернуть голову в сторону звука, но кто-то схватил меня за шею и с силой прижал к лицу вонючую тряпку. «Не Мишель», – успела подумать я, оценив силу, с которой меня схватили, и отключилась.

В сознание я приходила постепенно. Сначала просто слышала какие-то шумы. Затем пришло осознание, что доносящиеся звуки – это голоса, мужские. Веки были тяжелые и никак не хотели подниматься. Оттого, наверное, было ощущение, что я лежу в полной темноте.

– Слышишь меня? – я узнала голос Забелина, кажется, он взял меня за руку. Я почувствовала тяжесть во всем теле. Моментально возникло воспоминание. Темнота, то ли сон, то ли явь и его голос. Похоже, он заметил мое напряжение или уловил какое-то инстинктивное движение, а вслух произнес: – Скоро должна прийти в чувство.

– Намочить полотенце? – похоже, говорит Юрий, один из Валеркиных парней. Кто-то убирает у меня со лба компресс. Шаги.

– Что дальше? – голос Забелина звучит угрожающе.

– Ну, тачку оставила и пошла.

– Куда?

– По Вокзальной, вниз, к бывшему клубу.

– Какому еще клубу? – не понял Забелин.

– Железнодорожному, заброшке, – терпеливо пояснил собеседник. Похоже, что Иван. Тем временем на лоб мне снова вернули полотенце, влажное и прохладное. Я попыталась открыть глаза, но вместо этого едва не провалилась в беспамятство. Всеми силами пыталась удержаться в сознании.

– Что ей там понадобилось? – возмутился Забелин.

– Придет в себя, расскажет, – хмыкнул Иван.

– Какого черта вы ее не остановили?

– Ну вы же сами сказали – аккуратно поглядывать, держаться на расстоянии.

– Но не тогда, когда она идет хрен знает куда!

– Да ну мы это, мы не сразу поняли, что туда – это хрен знает куда, – извиняющимся тоном оправдывался Юрий.

– И когда поняли?

– Ну, когда стон услышали, тогда поняли. Мы сразу в ту сторону побежали. Он ее как раз в дверь затаскивал. А нас услышал, так и бросил ее на пороге.

– А сам?

– Я подумал, он на насыпь побежал. Там забор высоченный, подпора, но полуразрушенный – вполне можно сигануть, а дальше вверх и уйти. А Ванька сказал, внутри он. Ну на насыпь мы не полезли – Полину же не бросить. А вот внутри решили осмотреть.

– То есть все-таки бросили? – уточнил Забелин.

– Мы голову проверили, вроде цела, у Юрки вода была, он на лицо ей полил, она простонала что-то. В общем, убедились мы, что живая!

– И на том спасибо!

– Юрка-то с ней остался, ну и вход караулить.

– А ты внутрь?

– Да, сначала второй этаж оббежал – пусто. Потом спустился на первый, там и смотреть-то особо негде было – одно огромное помещение и пара кабинетов. Оба пустые. Я уже к Юрке вернулся, а он и говорит, иди под сценой посмотри. Я и пошел, укрытие-то хорошее, на самом деле. Вполне мог там притаиться.

– Но там его не было?

– Его не было, а труп был.

– Трогал?

– Что я, больной?

– Как выглядел?

– Кто?

– Начнем с трупа, – ответил Забелин.

– Паршиво. Поза странная, кожа цвета такого. Понятно, в общем, что того… – резюмировал Иван.

– Лицо видел?

– Нет, лицом вниз лежала. Волосы темные вроде, но там темно под сценой-то, не разберешь.

– Ладно, про него расскажи.

– Его не видел, – вздохнул Иван.

– Он сразу рванул, как нас услышал, – подхватил Юрий.

– Я подумал, что внутрь, а Юрка – что вверх, в гору. Выходит, прав он был.

– Плохо.

– Да я на него не в обиде!

– Зато я на вас в обиде! – отрезал Забелин. – Полину не уберегли, его упустили.

– А кто просил меня оберегать? – смогла я произнести шепотом и даже приоткрыть один глаз.

– Как ты? – Я увидела, что Забелин сидит в своем кресле-каталке вплотную