Империя: Спартанец - Алексей Живой

Неожиданно Тараса, уже отошедшего к своим, где он успел выслушать множество поздравлений и одно язвительное замечание: «Тебе просто повезло», снова вызвали в самый центр стадиона. Там уже била копытами четверка коней, запряженных в колесницу.

– Народ Спарты хочет видеть своих лучших борцов! – громогласно заявил эфор Полиник и, посадив на колесницу обнаженного Тараса вместе с Гелоной, приказал вознице совершить круг почета.

Под вой трибун колесница шагом объехала весь стадион, но затем, вместо того чтобы остановиться, покинула его пределы через ворота и медленно покатилась дальше по улицам Спарты. Народ вокруг ликовал, а Тарас был в шоке. Гелона же, напротив, принимала почести с большим удовольствием и даже попыталась взбодрить слишком вялого Тараса.

– Смотри же на них, Гисандр! Смотри, как нас приветствуют, разве ты не рад, победитель? – спросила Гелона, взяв его за руку и вскидывая ее в воздух вместе со своей. – Мы должны отблагодарить их за это!

При этом девушка словно невзначай прислонилась своим горячим бедром к ноге Тараса, который уже не знал, что и делать. Он растерянно поискал в толпе Елену, но это было бесполезно, колесница увезла их уже далеко от Хороса.

По улицам Спарты, запруженным радостным народом, их возили еще долго. За это время Гелона не раз терлась о своего спутника разными частями тела, – то колесо подпрыгнет на камне, то кочка, то яма, то резкий поворот, – так что Тарас был несказанно рад вновь увидеть Хорос по окончании круга почета. Иначе ему пришлось бы овладеть Гелоной прямо здесь, на колеснице, на глазах изумленной публики. Терпеть он больше был не в силах. Хотя публике, возможно, это понравилось бы. Да и Гелоне, судя по всему, тоже. Хотя, глядя на ее широкие плечи, Тарас немного сомневался, кто кем овладел бы в этом случае: он еле стоял на ногах, а девушка была еще полна сил.

И все-таки этот бесконечный день закончился. Спустившись с колесницы, изможденный Тарас еле добрался до гимнасия в сопровождении Элоя и борцов из своей агелы, поневоле дожидавшихся его на стадионе. Меньше всех это понравилось Деметрию, но он ничего не мог сделать в присутствии довольного надзирателя, также удостоившегося похвалы царей и эфоров благодаря победе Тараса, только скрежетал зубами. Остальные же поздравили победителя.

– Ты, молодец, Гисандр, – первыми в один голос похвалили его друзья, Эгор и Архелон.

– Выдержал до конца, – поддержал Тимофей и добавил сокрушенно: – А я вот не дошел до победы всего три схватки.

– Ничего, – подбодрил его победитель, – на следующих Гимнопедиях победишь.

– Нет, – кисло улыбнулся Тимофей, – тогда мы уже будем сфереями[51], и у нас будут другие заботы.

Услышав, что своей победой он лишил всех возможности выиграть в следующий раз, Тарас развел руками: мол, «извините, так получилось». Слушая эти разговоры, Деметрий еле сдерживался и даже отошел в сторону, не выдержав, так его душила ярость. А Элой, словно не замечая этого, сказал:

– Я горжусь тобой, Гисандр! Ты один из лучших в нашем лагере. Сам царь Леонид сказал мне об этом.

– Повезло тебе на этих Гимнопедиях, – добавил Архелон, когда они уже бодрым шагом направились к гимнасию, и, посмотрев в спину шедшего в нескольких метрах впереди командира агелы, добавил вполголоса: – Но Деметрий тебе этого не забудет. Он собирался выиграть соревнования и всем рассказывал, что станет победителем. Его отец специально ездил к дельфийскому оракулу за прорицанием насчет победы своего сына в Гимнопедиях.

– И что? – не понял Тарас.

– Оракул дал утвердительный ответ, но прорицание не сбылось, – закончил Архелон, – и теперь он во всем будет винить тебя.

– Да ладно, – отмахнулся Тарас, – подумаешь, соревнования проиграл. С кем не бывает.

Архелон как-то странно посмотрел на Тараса, но промолчал, не найдя, что можно добавить к сказанному.

В этот вечер Тарас не искал встречи с Еленой, хотя девушки продолжали жить в соседнем гимнасии. Он слишком устал и после очередной порции почестей перед строем отправился спать, ничуть не беспокоясь о завтрашнем дне. Ведь предстояли скачки, в которых никто из эфебов не участвовал. А значит, ожидался перерыв. Нужно было набраться сил перед двухдневным танцевальным марафоном, которым завершались Гимнопедии.

Выспался Тарас хорошо и с удовольствием спал бы дальше, но наутро всех и даже победителя погнали на дромос заниматься гимнастикой. Никакой халявы не наблюдалось. Никто не собирался предоставлять им целый день для того, чтобы отлеживать бока. Впрочем, пару часов отдыха им все же дали после завтрака и водных процедур. А потом разрешили надеть гиматий и отправили опять на Хорос, где они весь остаток дня наблюдали за скачками квадриг – колесниц, запряженных четырьмя конями.

И все-таки это был отдых. Они сидели на каменных скамьях верхнего яруса и глазели вместе со всей толпой спартиатов на стадион, где бешеным галопом проносились взмыленные лошади. Народ по обыкновению орал и свистел.

– Смотри, – вдруг указал на одну из колесниц Эгор, сидевший рядом, – ею управляет женщина.

– Словно сама легендарная Киниска[52], – кивнул Тарас, решив щегольнуть единственным фактом, который он случайно вычитал про знаменитых спартанок еще в прошлой жизни.

– Кто? – не понял Эгор.

– Ну та самая спартанка, дочь царя Архидама, единственная женщина, которая победила на Олимпийских играх, выставив на скачках свою колесницу, – пояснил своему другу Тарас, радуясь, что хоть в чем-то смог утереть нос знатокам местных традиций.

Однако недоумение на лицах обоих друзей немного смутило его, подорвав уверенность в своих словах.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – осторожно заметил Архелон, уже привыкший к частым «провалам в памяти» своего друга, но тут был особый случай, – в древности спартанцы множество раз выигрывали почти все состязания на Олимпийских играх, особенно на пятнадцатых[53], но ни одна женщина еще не побеждала в скачках.

– Разве? – удивился Тарас, все еще веривший в правдивость своих слов. – Я вижу здесь немало достойных женщин, способных посостязаться с мужчинами.

– Это так, – согласился Архелон, – но, похоже, сладкий вкус победы помутил твой разум, Гисандр, и ты забыл, что мы уже давно не участвуем в Олимпийских играх.

– Как? – не смог сдержать удивления Тарас. – Ведь мы же самые закаленные, против нас никто не устоит.

– Это верно, – вставил слово Эгор, – но Ликург и эфоры однажды решили, что такие состязания больше не нужны народу Спарты. Они лишь отнимают наше время и развращают дух. Поэтому мы состязаемся только друг с другом.

Тарас замолчал. Он не знал, что ответить, хотя был уверен, запрет на выезд спартанцев за границу государства и отказ от участия в «международных» соревнованиях с остальными греками сильно ослабил авторитет Спарты. «Впрочем, я же не царь, – рассудил Тарас, – царю виднее, а мне незачем голову ломать. Законы, конечно, здесь странные. Но ничего, разберемся. Пока все идет неплохо».

Между тем перерыв сделал свое дело, и ко времени начала главных состязаний в песнях и плясках голых мальчиков Тарас полностью восстановился. Танцевать пришлось от рассвета до заката, взявшись за плечи, группами по пять, десять и больше человек. Эти группы также составлялись из членов одной или нескольких агел одного лагеря и соревновались между собой на глазах публики. Хорошо хоть от Тараса никто не требовал солировать в этом мероприятии, и он по большей части старался держаться в тени своих соплеменников, хотя это было нелегко. В конце дня, сорвав голос после исполнения многочисленных гимнов, Тарас чувствовал себя не менее изможденным, чем после дня борьбы.

Вечер был отведен особенным, ритуальным танцам. Весь остаток дня эфебы пели и танцевали, лихо вскидывая ноги, подпрыгивая, а также изображая поединки древних спартанцев со всякими чудовищами, которых насылали на них злые боги. Но спартанцы, понятное дело, всякий раз выходили победителями.

Иногда эфоры устраивали отдых взмыленным эфебам – танцевать приходилось на жаре – и разрешали им посмотреть, как танцуют и поют молодые спартанки. Это было увлекательное и более приятное, на взгляд Тараса, зрелище. Он во все глаза смотрел на лихо отплясывавших голышом спартанок, пытаясь найти среди них Елену. А когда разыскал ее стройную фигуру среди многих таких же, то больше не терял из вида до окончания плясок. Девушка старалась. Судя по всему, ей очень хотелось победить, чтобы смыть с себя позор поражения в борьбе.

И она добилась своего. Группа девчонок, в которой танцевала Елена, была выбрана лучшей. На сей раз голосовала публика: того, кто ей понравился больше, она хвалила громом аплодисментов и восторженным свистом. А эфоры, слушая их, решали, кому отдать победу.

Агела Деметрия, в которой танцевал Тарас, удостоилась не самых громких аплодисментов. Спецназовец, надо сказать, был не очень огорчен, – танцевать он не любил, – чего нельзя было сказать о командире. Деметрий, от которого опять ускользнула победа, был мрачнее тучи.