Ледяной ад - Юрис Юрьевикс

— Не то слово как.

— Мам, а ты не могла бы раздобыть для меня фотографии мумий? Мы не сумели их найти, и я вроде как пообещал ребятам, что ты поможешь.

— Конечно, мой хороший. Только послушай, малыш, не стоит говорить папе, что мы разговаривали о мертвецах и отрезанных головах. Ты знаешь, он не одобряет подобных бесед.

— Конечно, мам. Он расстраивается. — За спиной Джоя возникло какое-то движение. — Мне пора идти. Я тебя люблю!

— И я тебя.

Экран опустел. На Хэнли мгновенно нахлынуло одиночество.

ГЛАВА 29

Ранним утром в субботу Хэнли выскользнула из постели, оставив Нимита спать, прочла сообщения, поступившие за ночь из Лос-Анджелеса, и прошла в ванную.

Она находилась на станции уже два месяца, и все без толку. Посевы не дали ожидаемых результатов, колбы с кроличьей кровью по-прежнему алели, словно рубины.

На станции Хэнли сделала все, что могла. Пора было исследовать местность, где умерли ученые.

Кроме того, Хэнли пообещала Джою фотографии малого «Трюдо». Сын так хорошо вел себя, что следовало его вознаградить и поощрить.

Хэнли посмотрела на батарею пузырьков из серии «Цветочные лекарства Баха». Вот дилемма: что принять — осину «против страха перед неизвестным» или граб «против усталости при одной мысли о необходимости что-либо делать»? А, какого черта! Она проглотила несколько капель того и другого и тихо, чтобы не разбудить Джека, оделась. Ей предстояла встреча с доктором Крюгер.

В коридоре шли два человека в хирургических масках. Они расступились из вежливости перед Хэнли. Или шарахнулись в стороны? — подумала она.

Крюгер сидела на полу корта для сквоша, прислонившись спиной к стене, и читала полевой дневник Анни Баскомб. Хэнли поздоровалась и уселась рядом.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросила она, показывая на тетрадь.

Крюгер открыла заложенную страницу и указала пальцем на запись: «Гребаное дерьмо! О чем только они думали?! Это неслыханно! И черт знает, как опасно!»

Хэнли прочитала текст и спросила:

— Когда это было написано? Что Анни имела в виду?

— Запись сделана летом. Понятия не имею, что она означает.

— Вы были ближайшей подругой Анни на станции?

— Да.

— И все же не знаете, о чем она…

— Послушайте, — сказала Крюгер, — я любила ее. Она вызывала симпатию у всех. Я человек трудный и скучный. Она тоже была трудной — но ужасно забавной. Она занимала активную жизненную позицию и страстно отстаивала то, во что верила. Слышали бы вы ее, когда она прочитала отчет о том, что в организмах эскимосов уровень диоксина в два раза выше, чем у прочих канадцев. Она вовсе не удивилась, узнав, что диоксин выбрасывают в атмосферу заводы США. В силу метеорологических условий Арктика является наиболее активным реципиентом. Яд попадает сюда с ветром, оседает и начинает движение по пищевой цепочке. Всякий раз, поедая тюленя, эскимосы травятся штатовскими токсинами. Будь в ее власти, Анни возвела бы стену по всей границе, она завербовала бы толпы волонтеров!.. Анни много значила для людей, работающих здесь. Особенно для меня.

— Как вам удается держаться?

Ингрид задержала на Хэнли взгляд:

— Вы полагаете, удается? Со дня смерти Анни я не могу нормально работать с пациентами. И не думаю, что когда-нибудь смогу. Мое полезное пребывание на «Трюдо» подошло к концу. Я бы с удовольствием выбралась отсюда, но пока нельзя. Наступит весна, и я уеду. Нед Гибсон тоже. Многие пакуют чемоданы; люди хотя и выглядят бесстрашными, но все до смерти перепуганы. Если желаете что-то узнать, то спрашивайте напрямую. Я совершенно не в состоянии улавливать нюансы. Что вам нужно?

— Хочу попросить вас об одолжении. Мы сделали посевы. — Хэнли из деликатности решила не уточнять, чего именно. — И обнаружили полное отсутствие бактерий в организмах. Это настолько странно, что в голове не укладывается. Необходимо провести те же тесты на тканях Алекса Косута для того, чтобы удостовериться в правильности полученных данных. Не согласитесь ли вы нам помочь?

Прежде чем ответить, Крюгер сделала медленный глубокий вдох.

— Хорошо, я проведу вскрытие. Мне понадобится день-два, чтобы морально подготовиться.

— Без проблем. Не торопитесь. И еще… Извините за настырность. Позвольте задать вам несколько вопросов касательно Анни.

— Спрашивайте.

— Вы упоминали о диоксине. Я знаю, что в круг ее обязанностей входило отслеживание передвижений веществ, загрязняющих окружающую среду. Естественно, летом она была расстроена. Не делилась ли она с вами в последнее время какими-нибудь особыми переживаниями?

Крюгер насторожилась:

— Особыми?

— Да. Например, по поводу полыней? Может быть, она подозревала, что в воде присутствует какое-то чрезвычайно агрессивное вещество, и она боялась иметь с ним дело? Вдруг именно его она имела в виду… — Хэнли указала на дневник.

Крюгер на миг задумалась.

— В последние месяцы Анни несколько охладела к работе, однако многих из нас это только порадовало. — Ингрид улыбнулась какому-то воспоминанию. — Лично мне показалось, что у нее появилась тайна. Я решила, что она флиртует с кем-то на стороне и сердится на себя за невольное увлечение…

— Вы ревновали?

Доктор Крюгер печально улыбнулась:

— Нет, Анни ведь не была моей собственностью. Вполне естественно, что ее интересовали коллеги, а она их. Я впервые почувствовала ревность, когда ее не стало. Теперь я день за днем прокручиваю в голове последние месяцы и размышляю над тем, что она утаивала. Очень хочу порыться в ее кабинете. Когда вы снимете печать с двери?

— Простите. В образцах, взятых в ее лаборатории, ничего не обнаружилось, так что мне давно следовало убрать ленточку. Можете зайти в кабинет когда пожелаете. И последний вопрос…

Ингрид Крюгер в знак протеста поднялась. Хэнли тоже встала.

Вы не смачивали губы покойных, когда делали вскрытие?

Вопрос явно удивил Крюгер.

— Смачивала? Не соображу, зачем бы мне было это делать.

— Я тоже. — Хэнли протянула для прощания руку, и Крюгер пожала ее. — Спасибо за готовность помочь. Очень сожалею о вашей утрате.

Ингрид закусила губу, потом уточнила:

— О всеобщей утрате. О всеобщей… Если позволите, прежде чем собрать для вас образцы, я схожу в бассейн. У меня четыре заплыва в день. К весне я буду готова доплыть до Мюнхена. — Она отвернулась. — Вода — единственное место, где я могу забыться.

— Ким Исикава! — позвал кто-то, пробираясь между припаркованными автомобилями.

Исикава остановился. Незнакомец протянул руку для приветствия. Исикава пожал ее. Незнакомец сдвинул солнцезащитные очки в стиле «авиатор» на лоб, открыв серые, как стена за ним, глаза. Лицо улыбалось — глаза нет.

— Мы знакомы? — спросил Исикава.

— Ах, — радостное возбуждение у человека поубавилось, — к сожалению, нет. Уолтер Пэйн, «Лос-Анджелес таймс». — Он подал визитку.

Исикава взял карточку, провел большим пальцем по тисненым буквам. Не произнеся ни слова, запер свою «тойоту», нажав на кнопку брелока.

— Не найдется ли у вас времени, — затараторил репортер, — прокомментировать ход расследования, которое ведет ваша коллега на научной станции «Трюдо»?

— «Трюдо»?

— Слушайте, Ким, я знаю, что вы знаете. И теперь вы знаете, что я знаю.

— Знаю что?

— Да ладно вам. Лучше расскажите все сами, если не хотите, чтобы я накатал чепуху или приписал вам чужие слова.

— Боюсь, я не могу вам ничем помочь.

— Не можете или не желаете?

— Вы обращались в нашу пресс-службу? — спросил Исикава, указывая на здание Центра.

Пэйн замялся:

— Да, да. Мы с миссис Г. сделали пару заходов.

— И поэтому вы атаковали меня на парковке?

Репортер попытался схитрить:

— Мне просто нужно подтверждение того, что известно. Всего лишь кивок, подмигивание, мычание. На крайний случай эрекция!

Исикава не смог сдержать улыбки.

— А как насчет «нет» в виде пинка?

Пэйн невесело вздохнул:

— Не совсем то, чего хотел бы мой редактор.

— Увы.

— Ничего, я все равно докопаюсь до истины. Необъяснимые смерти в ледяной пустыне — слишком ценная история, чтобы ее бросить. Не говоря уже о — кавычки открываются — беспрецедентной высадке десанта — кавычки закрываются.

— Вы обращались к канадцам? Разве «Трюдо» не в их ведении?

Пэйн ухмыльнулся:

— Так, значит, вы слышали о «Трюдо»… Конечно, наше бюро в Оттаве ведет переговоры с пресс-секретарем канадского правительства. Там не устают удивляться нашему вопросу, обращаются выше, занимаются данным делом, ждут прояснения и предлагают литры бесплатного чая.

— Словом, надежды мало?

— Да уж.

— Ну ладно. — Исикава махнул визиткой. — Я свяжусь с вами, если что-нибудь появится.