Чужой - Атаджан Таган

— Когда ты приедешь к себе на родину, придут наши англы и оденут тебе на голову красивую тюбетейку. Вот увидишь.

Блоквил недоверчиво покачал головой.

Сказав это Акмарал так красиво улыбнулась, что Блоквилу показалось, что из-за этой улыбки всё вокруг засияло. Но это продолжалось не долго. Акмарал, которая будто не шагает, а плавает по земле уже уходила из мазанки. Вся радость, которая окружала хозяина мазанки тоже уходили вместе с ней. Хотя Блоквил был голодным, он долгое время смотрел вслед за Акмарал, не обращая внимания на вкусно пахнущую чашку.

Блоквила, решившего, что он избежал опасности, не попав в руки похитителей, поджидала новая беда. Избавиться от нее невозможно ни с помощью заряженного пистолета, ни ночным храпением рядом с ним в сарае. “Акмарал беременна!” — эта жуткая весть в мгновение ока облетела весь аул. И повинным в этом сочли пленного француза.

Если учесть, что у дома Акмарал никогда не показывались посторонние мужчины, то все сходилось в одной точке. И этой точкой был Блоквил, постоянно встречавшийся и разговаривавший с Акмарал.

Один Бог знал, чем занималась по ночам эта женщина, так ласково гладившая голову пленного, когда знахарка из Сада Годжука лечила его глаза. Люди же верят только тому, что видят своими глазами. А от их любопытных взглядов не укроешь округлившейся фигуры Акмарал.

И снова к колодцу Эемурата пришел за водой высокий гаджар. Заметив его, Блоквил вышел из своего сарая, чтобы узнать новости.

Высокий гаджар, свободно передвигавшийся по аулу и уже сносно говоривший по-туркменски, был в курсе всех местных событий. Приходя за водой, он рассказывал Блоквилу обо всем, что видел и слышал, о положении пленных в Гонуре, когда и сколько из них уехали домой.

На этот раз Блоквил сам спросил у него:

— Гулам бек, что-то ты печальным выглядишь? Или же тебя обижает твой Агабек?

Голос Гулама был грустным и озабоченным:

— Если не считать мою разлуку с родиной, меня больше ничего не беспокоит, Агабек. Меня твое положение тревожит.

— Но ведь у нас с тобой одна беда. Почему ж ты так тревожишься обо мне?

— Это не так, Агабек. Твое положение усугубляется…

Когда Гулам бек рассказал о слухах, гуляющих по аулу, Блоквил ощутил головокружение. Он невольно бросил взгляд на дом Акмарал. И в тот же миг представил, какое наказание ждет ее.

С трудом подбирая слова, Гулам бек добавил:

— Я тебе сообщил о том, что слышал от туркмен своими собственными ушами, Агабек. Ни слова от себя не добавил. Вчера вечером мой Агабек со своим младшим братом говорили об этом. Если они и вправду осуществят задуманное…

Пленный гаджар замолчал, заставив Блоквила волноваться еще больше.

— О чем они говорили? — нетрпеливо спросил он.

— Он говорят, что и женщину, и француза изрубят на мелкие куочки и выбросят собакам. Вроде бы у них обычай такой. Из-за женщины убивают мужчину, а из-за мужчины — женщину. Я пришел к тебе не для того, чтобы запугивать тебя, Агабек. Я пришел для того, чтобы поставить тебя в известность. Законы шариата очень суровы, Агабек, и жестоки. Я подумал, что будет лучше, если ты будешь об этом знать. Не сердись на меня. И потом, Агабек…

После этого Блоквил ничего не захотел слушать. Он машинально побрел обратно и вошел к себе в сарай. Опустившись на старую кошму, он первым делом вспомнил тот давний сон. Неужели же то, что он видел во сне в Тегеране, спустя полтора года должно сбыться в Гонуре? Только теперь он должен погибнуть не от рук обнаженных черных ведьм, которых видел во сне, а напротив, из-за красивой женщины от рук ее родственников?

Почти час Блоквил сидел неподвижно и смотрел на улицу. Он хотел повнимательнее разглядеть Акмарал, если та выйдет из дома. Однако из других домов люди выходили и заходили обратно, но Акмарал не показывалась. Может, ей стыдно показываться людям на глаза из-за всех этих гуляющих по аулу слухов? И как могла Акмарал оказаться в таком положении, ведь в мусульманском мире законы шариата соблюдаются слишком строго? Неужели смерти не побоялась?

Все домыслы и предположения пленного француза так и остались его домыслами.

Теперь-то Блоквил понимает, отчего в последние дни к колодцу стало приходить слишком много женщин, появлялись даже те, которых он никогда прежде не видел.

Вон опять еще две женщины пришли. Им было где-то лет под сорок, и их локвил также видел впервые. Приближаясь к колодцу, они исподтишка смотрели на дом Акмарал. Видно, их сюда привела не потребность в воде, а неутоленное любопытство. Мужчины, конечно, тоже приличные свиньи, но что касается сплетен, тут уж никто не сравнится с женщинами. Наверно, они во всем мире одинаковы. В Париже даже женщины из высших кругов любят перемыть другим косточки, обсуждая, у кого и сколько любовников, богаты ли они, и не успокаиваются до тех пор, пока не докопаются до истины. Да что там Париж! Там все обстоит иначе. Там тебя не ждет виселица из-за любовника или рождения внебрачного ребенка. Самым большим наказанием могут стать женские сплетни да пересуды. Так что, если не боишься злых языков, гуляй себе на здоровье!

Пришедшие по воду женщины своим поведением подтвердили догадку Блоквила. Доставая воду из колодца и переливая ее в свои сосуды, они расплескивали ее, видно было, что их мысли заняты другим. Они не отводили глаз от дома Акмарал. Набрав воды, они не спешили уходить, как будто дома их не ждали никакие дела. Переговариваясь между собой, они поправили головные платки.

Одна из них кинула выразительно посмотрела на жилище пленного и что-то сказала другой. Француз понял, что означал этот взгляд. “Виновный находится вон в том сарае”, - сказано было одной. А вторая ответила взглядом: “Ну конечно!” “Нет, ты только посмотри, что натворила эта невольница! Забыв о приличиях, эта мусульманка улеглась в постель неверного! Вот и получай теперь!”

Как ни тянули время женщины, пришлось им уйти ни с чем. Акмарал так и не вышла из своего дома. Ну и что ж, что не увидели ее в этот раз, они ведь снова могут придти к колодцу. Не вечером, так завтра утром все равно увидят, раз уж поставили перед собой такую цель. Что поделаешь, такова природа многих людей.

Приходившие к колодцу женщины оказались невезучими. Если бы они еще самую малость подождали… Как только они завернули за кибитку, как из своего дома вышла Акмарал.

Весь превратившись в зрение, Блоквил стал внимательно изучать Акмарал. На первый взгляд казалось, что в ее походке и внешнем облике ничего не изменилось. Но когда она подошла к очагу поближе, чтобы бросить в него старую тряпку, пленный француз подумал, что, похоже, слухи имеют под собой почву. Во-первых, несмотря на очень теплую погоду, на плечи Акмарад был накинут халат. А во-вторых, хоть дон был и тонким, он не скрывал заметную полноту женщины. “Зачем в такую жару надевать дон? Вон жена Эемурата обходится без него. А может, Ахмарал таким образом пытается скрыть от постиоронних глаз свое интересное положение? Ну ладно, сейчас ты прячешь свой живот под доном, а куда ты его денешь через два-три месяца, когда он полезет тебе на нос?” Интересно, почему француз до сих пор не замечал этого, хотя видел Акмарал по два-три раза на дню?

Когда Акмарал пошла обратно, Блоквил окончательно поверил в случившееся. Она уже не была легкой, как прежде, походка ее потяжелела.

Почему Акмарал пошла обратно, даже не взглянув в его сторону? Может, она ничего не знает о гуляющих по аулу сплетнях? Ведь если бы знала, она должна в первую очередь поговорить с человеком, которого считают виновником ее позора. Тем, что такая возможность у нее есть. Ровно три дня назад, воспользовавшись отсутствием людей, она угостила его приготовленной ею домашней лапшой. Неужели ей не жаль пленного француза?

Все эти вопросы сводили Блоквила с ума. К вечеру, когда все уложились спать, их стало еще больше. Неожиданно настал момент, когда на все вопросы были получены ответы. Блоквил не ждал и не гадал, что такое может случиться.

Глубокой ночью Блоквил, мучяась от бессонницы, вдруг увидел вышедшую из дома Акмарал. Она остановилась, осмотрелась, и, убедившись, что никто ее не видит, решительно направилась к сараю. “Не может этого быть! Наверно, она мимо пройдет. Теперь она будет бояться даже смотреть в эту сторону”.

Пленный ошибся. Акмарал и мимо не прошла, и заглянуть в сарай не побоялась. Напротив, не сбавляя шаг, она вошла в сарай. В темноте зазвучал шепот.

— Вы не побоялись придти ко мне, Ахмарал?

— Я теперь ничего не боюсь, Жорж.

— Это почему?

— Говорят, самое страшное смерть. А смерти боятся только благополучные люди…

Блоквил объяснил слова Акмарал ее состоянием.

— Это верно. Смерть избавляет человека от многих страданий. Но вы ведь еще слишком молоды. Вам надо жить и стараться радоваться жизни. Если свободный человек не умеет радоваться жизни, он сам в этом виноват.