Убийственная реклама, или Тайна работодателя - Юлия Бакирова

Стоило ей уловить тонкий аромат желтых крох, как все ее опасения забылись. Толик шагнул на порог и обнял ее одной рукой. Она прижалась к нему, прося Бога сохранить в памяти этот миг единения. Пройдут года, и Полина будет вспоминать этот вечер желтых роз, французского вина и сыра.

— Я тут подсуетился, купил все для праздничного ужина, — взяв стоящий у двери пакет, протянул его ей. — Тебе нравятся такие цветы?

— Они навевают мысли о невинности и солнце, — раскрывая пакет, ответила она. — Ты купил дор-блю?

— Всегда хотел попробовать сыр с плесенью, — захлопнув дверь за собой, повернув механизм замка, отозвался Толя.

— Давай мои розы, иди переодевайся и умывайся, я накрою стол в зале, — распорядилась женщина, присмотревшись к его лицу. — Когда у тебя появилась эта царапина?

— Какая? — удивился он, подходя к зеркалу.

На лбу, около левого виска, чуть рассеченная кожа покраснела и припухла, внутри вздутия ниточкой пролегла корочка засохшей крови.

— Не знаю откуда, — подумав, что мог заполучить эту отметину во время схватки с Иваном, ответил дизайнер.

— Надо будет обработать перекисью, чтобы воспаление снять.

— Лучше поцелуй меня своим волшебным поцелуем, и все пройдет само собой, — прошептал он, обхватил руками ее талию и прильнул к губам губами.

— А как же ужин? — держа пакет на весу, спросила она, поглаживая его ногу своей.

— В постели поедим, все с собой, — не разжимая объятий, ведя ее в спальню, целуя в щеки, глаза, лоб, шею, губы, носик, щеки…

Он встал, отдернул штору. Она рассмеялась, смотря на него снизу вверх.

— Мой Буратино, — опрокинувшись на спину, раскинув руки, сказала женщина.

— Это ты делаешь из меня Буратино, — возвращаясь в кровать, прижимаясь левым ухом к ее животу, ответил Толик.

— Я сегодня думала об очень плохих вещах, — сама удивляясь, почему говорит это, начала Полина. Она выдержала паузу, дождавшись, пока он вынет кончик своего языка из ее пупка и посмотрит ей в глаза. — Я задумалась, что происходит между нами.

— И какой вердикт, госпожа судья, вы вынесли? — спросил он, скрестив ноги как йог, снова рассмешив любимую своим несгибаемо-возбужденным видом.

— Я поняла только то, что люблю тебя, несмотря на все твои странности.

— А я странный? — удивился Толя, вспомнив разговор с Людмилой Геннадьевной, отчего по его лицу пробежала тень волнения.

Она не заметила, смотря в потолок, гладя его правое колено рукой, говоря:

— Иногда, ты только не обижайся, но иногда твое поведение нельзя назвать нормальным. Это все из-за ситуации с отцом…

— Это не ситуация, — буркнул он, пытаясь успокоиться. Не хотелось портить такой вечер, плавно перетекший в ночь за занятием любовью и поглощением сыра с вином в постели.

— Пожалуйста, прости, — поднимаясь с простыни, обнимая его, целуя в лоб, сказала она, ругая себя: «Какая же я дура».

— Я тоже думал о нас с тобой. Я хотел сделать это завтра, не вот так, после секса…

— Это был отличный секс. Если это что-то хорошее, то лучшего момента, чем сейчас, и не надо, — вставила Полина.

— Тогда подожди. Я сейчас все сделаю, — попросил он, спрыгивая с постели, поднимая разбросанную по полу одежду и одеваясь. Ему не хотелось делать такой важный шаг в жизни с голой задницей.

— Ты одеваешься. Мы куда-то пойдем? — взволновалась она, чувствуя, что через несколько минут в судьбе ее произойдут неожиданные перемены.

— Сиди-сиди, — остановил он ее от того, чтобы встать с постели. — Хотя накинь.

Женщина натянула брошенную любимым домашнюю майку с вышитыми котятами, спящими в соломенном лукошке. Ноги прикрыла простыней, а точнее, огромным куском китайского шелка черного перламутрового цвета, купленного Толей на распродаже на прошлой неделе.

— Жди меня, и я вернусь, — выходя за дверь, сказал он.

«Он сделает мне предложение», — мелькнула догадка, превратившаяся в уверенность, когда он вернулся, что-то сжимая в ладони. Полине в тот миг показалось, что сердце замедлило бег. Он ближе, он рядом, он с нею, возлюбленный человек. Он встал перед ней на колени и как на икону глядит. Он словно мальчишка робеет, все тянет, не говорит. Она в предвкушении чуда. Она все предвидит, и вот ее ненаглядный мальчишка коробочку достает. Она обо всем догадалась. Она уже все поняла, и на глазах проступили прозрачные капли слез. Он улыбнулся, сияя, вдохнув, расправил грудь. Он тянет, она понимает, что он боится чуть-чуть. Он ее пожирает глазами, в которых пылает огонь. Он видит: «Она понимает». И расправляет ладонь, ногтем поддевает крышку коробочки и говорит:

— Я хочу, чтобы мы поженились.

У женщины сердце щемит. В слабом свете, проникающем сквозь окно, она видит кольцо обручальное, понимая, что к этому шло уже давно, изначально. Он кольцо ей передает, она коробочку принимает. Она не сказала ему пока «да». Но скажет. Точно знает.

Он осторожно колечко берет, зажимая тонкими пальцами. Украшенье блестит, за собою зовет, под венец сорваться.

— Так ты станешь моею женой, чтобы не было больше у нас недомолвок? — спрашивает он.

Она согласно кивает, все без уловок.

Полина ощущала энергию, захлестнувшую ее девятым валом, когда пальца коснулись его руки, кольцо. Она заплакала, обняла его за шею, повторяя:

— Я тоже тебя очень-очень люблю, мой мужчина.

— И я тебя люблю, — гладя ее светлые волосы, прошептал он, наполняясь радостью и тихой доброй грустью.

Сейчас он не знал, какая будет у них свадьба, будут ли они счастливы, сколько детей она родит ему, да и родит ли вообще. Сейчас, сидя на кровати, прижимая к себе ее горячее тело, чувствуя, как напряглись ее соски под майкой, он видел кошмар, сковавший все его нервы до онемения. Он зажмурился, и картинка стала ярче. В ней он эфемерным телом парил под потолком спальни, а кто-то, обнимавший его любимую женщину, из спины которой росло крыло, достал нож из-под собственной кожи. Душа Толи кричала об опасности, но Полина сильнее прижималась к человеку в тени, подносящему лезвие к сочленению крыла и тела. Острие полоснуло по твердо-панцирной плоти, разбрызгивая кровь. Полина подняла к потолку лицо с широко раскрытыми глазами и беззвучно кричащим ртом. Бесплотный дух рвался на помощь вниз, но его словно цепями приковали к потолку. Человек в тени резал крыло, водя лезвием туда-сюда, прижимая к себе женщину, бесполезно колотящую его в грудь, по плечам, по лицу. Когда все пространство заполнили парящие пух и перья, брызги крови, дух смог прорваться к постели, но опоздал, из спины женщины торчала уродливая кровоточащая культя, веерящая белесо-желтыми жилами. Крыло, сочащееся темно-красным соком, валялось на шелковом покрывале. Человек показал свое лицо. Душа Толика в ужасе расширила глаза, открещиваясь от принадлежности к нему, но образовавшаяся из ноздрей и глаз человека воронка затягивала душу внутрь тела.

Толя, жадно хватая воздух, как надолго лишенный кислорода ныряльщик, открыл глаза. Полина была в его объятиях. Она посмотрела на него с любовью, и глаза ее вмиг стали испуганными.

— Что-то случилось?! — спросила она, чувствуя, как плотно обручальное кольцо обвивает палец.

— Я сейчас, — отстраняясь, вскакивая с кровати, прошептал он. Слова дались с трудом. — Хочешь пить?

— Тебе помочь? Пить я не хочу, — вставая, сказала она, заметив, как побледнела кожа любимого, покрываясь мурашками.

— Я сейчас-сейчас, — выходя в коридор, спеша на кухню, шаря в кармане.

Он включил свет, начал наливать остывшую кипяченую воду из чайника. В кружку с легким звоном упал кусочек накипи. Он не обратил на него внимания, взявшись открывать флакончик с успокоительным, купленным сегодня по дороге домой в одной из аптек.

— Что с тобой? — спросила Полина, подходя к нему, щурясь на свету. Она тихо ступала босыми ногами по полу.

— Все нормально, только лекарство приму, — капая мятно-масляную жидкость в воду, ответил он.

— Успокоительное, — ощущая запах, уточнила женщина. — Тебе тяжело?

— Мне очень тяжело, очень, — залпом выпивая воду, признался Толик.

Голова у него закружилась, он поставил кружку мимо стола, и та полетела на пол. «Лови», — крикнула Полина, но… кружка разбилась. Они решили, что на счастье. Она сказала, что подметет все завтра утром и что согласна стать его женой. Он опустил глаза, увидев ее не прикрытые майкой лобок, колени, ступни.

— Хочешь, я поцелую тебя там? — спросил он.

Глава 9

Или это паранойя?

На вынос тела Толя все-таки пошел. Это решение не было данью лицемерной боязни проявить истинные чувства в отношении погибшего. Он не испытывал бы угрызений совести, если бы не пошел в это субботнее утро к десяти утра на Малую Слабодскую-Кичигина улицу, дом тридцать четыре, подъезд номер шесть. Они даже ни разу не общались друг с другом по душам, а единственная попытка поговорить закончилась мордобоем, потерей амулета со стороны Толи и прощанием с жизнью со стороны Ивана. Но, проснувшись сегодня в восемь, он снова испытал наитие. Он подумал, что под колеса погибшего кто-то направил. Не толкнул, а именно направил. Встречаются же люди с огромной телепатической или просто с силой внушения, возьмите хотя бы лидеров псевдорелигиозных сект — они могут убедить сотни людей выпить яд, запереться внутри здания, которое поджигают, прыгнуть с обрыва в пропасть. Чтобы увидеть среди тех, кто будет на похоронах, нужного человека, а если нет кого-то конкретного, то хоть заметить, уловить суть происходящих с ним в последние недели загадочных событий. Вот почему Толя надел черную шелковую рубашку, серебряные запонки с вкраплениями циркония, черные брюки в мелкую белую полоску, сказал Полине, что заскочит на работу доделать раскадровку, а сам направился по указанному адресу на вынос тела…