Наследник для чужого мужа (СИ) - Шайлина Ирина

Вода в чайнике ещё тёплая. Я подогрел, налил себе, навалил Владкиного варенья, съел три ложки, запил горячим чаем. И вдруг понял — пока не стоит. Она уехала и сейчас это хорошо. Я непременно найду куда, но где бы она не была, ей там спокойнее, чем здесь. Нужно сконцентрироваться на Юле.

И да, я решил никуда не ехать. Остался здесь… Лёг в постель, она Владой пахнет. Закрыл глаза. Вдруг понял, что мы с Юлей снова не вместе, второй раз за двенадцать лет. И вместе с горьким сожалением, которое все ещё бредит душу ощущаю облегчение. И мне больно от того, что я рад. С этими противоречивые чувствами я и засыпаю. Проснулся утром, на подушке длинный тёмный волос. В ванной куча женских склянок, я от этого отвык — дома у меня своя ванная. Я даже открыл и понюхал несколько баночек, один аромат узнал, им Влада пахла. Интересно, там она купит такое же средство, взамен забытого, или же другое и будет пахнуть иначе? В довесок ко всему на брюки налипла серая, в подпалинах шерсть Куджо. Пристала, сколько не стряхивай, и всем своим видом сигнализировала — я и правда ушёл, окончательно и наверное бесповоротно. Я теперь живу не дома.

Я звонил Владке по несколько раз в день. В первые дни она трубку не брала и довела меня практически до панического ужаса. К тому времени я поднял всех своих знакомых, и по крайней мере точно знал, в каком направлении она уехала. И ещё я узнал, что не имею никакого права вмешиваться в ход беременности. Вообще никакого. До тех пор, пока ребенок не родился он просто плод. Одна лишь мать несёт за него ответственность и лишь она одна имеет право решать его судьбу.

— Представьте, — сказала мне юрист, — что плод это один из органов женщины. Он пока не имеет никаких прав. Все это появится только после его рождения. Если ваша жена имеет разрешение на искусственное прерывание беременности на этом сроке, единственное, что вы можете сделать это поговорить с ней.

Говорить я пытался. Бесполезно. Она вбила себе в голову, что ребёнка мы хотим у неё отнять. Может, со стороны так и выглядело, учитывая, что где Влада — неизвестно. И видимо для Юли лучше вовсе без ребенка, чем отдать.

— Тебе нужно к психиатру, — вздохнул я.

— Угу, признай меня неполноценной и тогда точно все у вас получится… Я догадывалась, что на тебя нельзя полагаться, но знаешь, признавать это все равно горько.

До неё невозможно было достучаться. Естественно, ни о какой неполноценности речи и не шло, просто моя жена была на редкость упрямой, и если вбила себе что-то в голову… Она и правда собрала консилиум врачей и теперь обладала официально заверенным разрешением прервать беременность. Одна только засада — беременной нет. Юлька пошла дальше и написала заявление о пропаже человека, благо Влады не было уже больше трех суток, а она единственная родственница. Этот цирк меня порядком утомлял.

Вечером четвёртого дня я вызвал слесаря. Прав у меня никаких не было, зато были деньги, и я просто взломал при помощи мастера дверь соседской квартиры. Шутки шутками, а Владу найти нужно. В квартире у Игоря пусто и неуютно, сразу становится понятно, оставаться здесь надолго он не планировал. Я методично вскрыл все коробки, в них книги, вещи, техника и ничего, совершенно ничего, что проливало бы свет на то, где они могут находиться. На эту хрень я убил несколько дней жизни, зато теперь знал квартиру Игоря лучше, чем ту, в которой прожил много лет и искренне ненавидел каждый её пыльный сантиметр.

— Господи, — вздохнула Наташка, единственная, с кем я делился своими переживаниями. — Какие же все таки вы, мужчины, неприспособленные.

— А ты бы что сделала?

Наташа укачивала Аллу, свою младшую дочь. Ребёнок хорошо засыпал на руках у матери, но стоило лишь ей попытаться уложить его в кроватку, сразу же открывал глаза, начинал кряхтеть и сучить ручками, крепко сжимая крошечные кулачки. Вот и сейчас заревела, Наташка обречённо закрыла глаза.

— Дай, — велел я. — И делись давай, приспособленная…

Забрал у неё ребёнка. Она устала, хоть и общалась нанять няню, вдруг поймала комплекс, что уделяет слишком мало внимания детям. Малышка была страшно лёгкой и ужасно маленькой, но держать её страшно только вначале. Потом руки привыкают. Она завозилась немного, наверное понимая, то не мама держит, и пахнет иначе, но спать то хочется… глаза закрылись.

— В паспортный стол иди. Если квартира снята в аренду, тогда ищи риэлтора.

Так я и сделал. Оказалось, что квартира снята на год. Владельцы её ничего не знали, оплата за год вперёд затмила им глаза. Только фамилию — Селиванов. Что же, теперь я хотя бы знал его фамилию и знал, в какую сторону он уехал из нашего города… Я поступил мудро. Решил довериться профессионалу и нанял детектива. В конце концов не хотелось бы, чтобы Юля нашла Владу быстрее, чем я.

Ни какие мои слова не могли убедить одну сестру остановиться, а вторую поверить в то, что никто насильно на операционный стол её не потащит. Я словно головой о стену бился, сбивая лоб в кровь, и совершенно бесполезно. Когда я подал на развод, а также заслал юриста к жене, она приехала сама. Я не говорил ей, где обитаю, но видимо, догадаться было не сложно. Позвонила в дверь, я открыл, смешно было бы бояться её стальных полутора метров.

— Ждёшь? — насмешливо спросила она.

Я ерничать не стал, просто кивнул, да — жду. Скрывать этого не собираюсь.

— А ты не думаешь, что она просто нашла мужчину удобнее?

— Юль, — терпеливо сказал я. — Я ушёл от тебя, но это не значит, что я пришёл к ней. Всё слишком неопределённо. Моё беспокойство обосновано тем, что в её животе наш с тобой ребёнок. Я волнуюсь и за него, и за саму Владу.



— Кто-то же ей помогает, если это не ты… Другой мужчина.

— Ты думаешь так много на свете мужчин, которые готовы бросить все ради спасения женщины, в животе которой чужой больной ребёнок?

— Кто тогда?

— Ваш отец, — со вздохом признался я, только бы она перестала муссировать тему других мужчин Влады. Признаться, все же добилась своего, это меня задевало.

Юлька задумалась на мгновение, лицо побелело — наверное, от ярости. Заметалась по комнате, задевая мебель, наверняка набивая синяки — кожа у неё была очень нежной.

— Сосед, — сказала она. — Долбаный сосед! Стоило догадаться, что здесь нечисто! Ты мне одно только скажи, Юр… Вы почему выбираете её? Ты… Эта сволочь припёрлась через двадцать пять лет и туда же…

Ответа на этот вопрос у меня не было. Юлька снова на стул опустилась, реветь и заламывать руки не стала — узнаю свою жену. Бывшую почти… задумчиво уставилась в пространство. Я ждал, я выпустил её, но хотелось мне только одного — чтобы ушла. От детектива, который на деле был лейтенант ом полиции в отставке, пришло письмо. Ярлычок почты подмигивал мне, подстегивая скорее прочесть, а Юлька все не уходило.

— Юр… а если я передумаю? Пусть ребёнок родится… Даже если глубокий инвалид. Наймем квалифицированную няню, денег у нас хватает… Мы сможем вернуться обратно, вернуть наш брак?

— Мне жаль, — покачал я головой. — Слишком много произошло такого, на что закрыть глаза уже не получится. Как раньше уже не выйдет.

— Тогда тем более никакого смысла в этом ребенке больше нет! — зло воскликнула она. — И только я буду решать, только я! А я уже решила…

— Юля, ты всегда была трезвомыслящим человеком. Вернись на землю, пожалуйста. Плод внутри матки Влады. А он именно плод, не ребёнок. У тебя могут быть какие угодно документы и разрешения, но… мой юрист хорошо проработал. Тогда, когда мы заключали договор на заморозку наших эмбрионов, мы подписали соглашение, согласно которому распоряжаться судьбой зародышей можем только вместе. Если плод ещё не ребёнок, то почему бы ему не быть эмбрионом? Значит, решить без моего ведома ты ничего не можешь, какой бы договор не был составлен с Владой. Мы уже подготовили иск против клиники, они будут вынуждены отозвать все свои решения, Юля. Если бы ребёнок был в тебе, мне пришлось бы смириться. Но он во Владе… а где твоя сестра ты не знаешь.