Принцесса Азии - Юлия Алейникова

Пока Юля висела, ей пришло в голову, что расстояние между бамбуковыми палками довольно большое для того, чтобы голова смогла протиснуться между ними, а ведь известно: пролезет голова – пролезет и остальное. Перспектива обретения свободы вселила в пленницу достаточно энергии, чтобы она снова уцепилась за перекладины. На этот раз Юля заранее продумала свои действия. Она выбрала самое большое отверстие, уцепилась за ближайший прут и уперлась ногами в край ямы. Так, теперь надо сделать еще одно усилие, подтянуться повыше и просунуть голову наружу.

Ой! Ой-ой-ой! Обдирая уши, Юля упорно просовывала голову наружу, и вот она, победа! Ее голова торчала над решеткой, как поплавок над водой. Как прекрасен был просыпающийся мир! Густые джунгли окружали большую круглую поляну, поднимающееся над деревьями солнце освещало стены бараков, поросшая травой гора мусора на краю леса сверкала, отражая пивными банками лучики солнца. Старый ржавый грузовик, на котором они вчера приехали, стоял тут же.

«Чудненько, на нем-то я и удеру!» – мысленно потирала ладошки Юля.

Она уперлась покрепче ногами и попыталась протиснуть в отверстие плечи, сначала правое, потом левое – не вышло. Она попробовала опустить левое плечо вниз, насколько возможно, и протиснуть в отверстие сперва руку – опять не вышло. Руки ее слабели, пора было сделать перерыв. Юля решила спрыгнуть вниз и передохнуть, а потом попытаться снова.

Ужас! У Юлиной головы оказались совершенно другие планы!

– Мама! – завопила она, когда окончательно поняла, что ее глупая, несчастная голова застряла намертво. – Спасите! На помощь! – вопила Юля что было мочи, поскольку руки грозили вот-вот выпустить прутья решетки, и в этом случае она осталась бы висеть на собственных ушах и шее.

Вопли ее переходили в стадию ультразвука, и не прошло и трех минут, как двое похитителей примчались к яме, заспанные, всклокоченные, испуганные.

Увидев Юлино жалкое положение, они сначала выругались, потом посмеялись, а затем всерьез встревожились, так как крики, несшиеся над поляной, становились все сильнее, и они начали опасаться, как бы тетка не двинулась рассудком от перенесенного шока. А Юле что-то подсказывало, что в их интересах было сохранить ее умственные способности в неприкосновенности, во всяком случае, до поры до времени.

Прекратив унизительное для Юлиной персоны ржание, они для начала открыли здоровенный амбарный замок, на который была заперта темница. Потом толстый здоровяк с туповатой наружностью хотел было поднять решетку, в которой торчала голова их пленницы, но к счастью, приятель вовремя тормознул его, а то бы этот дурень оторвал Юлину бедную головушку от тонкой хлипкой шейки.

Осмотрев внимательно голову с решеткой, худой зубастый бандит, похожий на старую скаковую лошадь, велел толстому попытаться протолкнуть голову между прутьев обратно в яму. Толстый старательно взялся за дело, совершенно игнорируя душераздирающие вопли пленницы. Но то ли оттого что она орала и челюсть, цепляясь за прутья, мешала ему затолкать голову вниз, то ли это в принципе было невозможно, но спустя десять минут бесплодных усилий Юля все еще болталась в ловушке, дрыгая в воздухе ногами.

Оба кхмера стояли плечом к плечу возле ямы с одинаково озадаченными лицами. Вернее, лица у них были разные. На лице худого запечатлелась напряженная работа мысли, было видно, что он из последних сил старается привести в движение те две извилины, которыми наградила его природа. На лице его упитанного приятеля, наоборот, было написано полное умственное бессилие перед сложной, поистине неразрешимой задачей. Судя по его недобрым взглядам, единственной идеей, посетившей его большую, уродливую голову, была дикая мысль обрезать пленнице уши и тогда попробовать еще раз протолкнуть ее вниз.

Напуганная такой перспективой, Юля мобилизовалась и взяла дело в свои руки.

– Ты, – ткнула она пальцем в толстого, – лезь сюда, – и Юля решительно указала пальцем вниз.

Говорила Юля по-русски, ибо он для них был понятен точно так же, как и английский, но зато меньше напрягал ее саму. Как ни странно, бандит понял и, взглядом посоветовавшись с товарищем, приготовился лезть вниз. Юля, сделав нечеловеческое усилие, подобрала свои ноги и снова зацепилась ими за решетку. Худой бандит ухватился за край решетки и приподнял ее вместе с висящей как обезьяна пленницей. Толстый спрыгнул в яму. Едва его ноги коснулись земли, Юля с облегчением отцепила ноги от решетки и оседлала его, дав наконец отдых онемевшим, дрожащим от напряжения рукам.

– Ну вот, – радостно сказала она, довольно разминая руки. – Уже лучше. Эй, эй! Тпру! – закричала Юля толстому бандиту, начавшему выписывать круги по дну ямы. – Стой, не двигайся! Шея же! – и погрозила ему пальцем.

Так, теперь надо подумать. Что мы знаем про бамбук? Он твердый. Кажется, не пилится? Иначе из него не делали бы темницы. А может, пилится? Чем тут скреплены эти палки?

– Эй, ты. Надо резать. – Юля стала активно изображать процесс распилки, тыкая руками в бамбук.

Худой, поморгав глазами минуты две, наконец сообразил, что от него требуется, и побежал в дом, потом вернулся со здоровенным ножом и, улыбаясь своей кошмарной безгубой улыбкой, делавшей его похожим на ядерного мутанта, замахнулся тесаком прямо у Юли над головой.

– Стоп! Стоп! – заорала она что было мочи, нет, с этой компанией не соскучишься. – Не так, – ласково, как с умственно отсталым, заговорила Юля. – Надо аккуратно, вот тут разрезать веревочки. А не голову мне рубить, – уже дав волю раздражению, закончила она.

Зубастый кивнул и принялся, соблюдая осторожность, резать веревки, соединявшие прутья темницы.

Толстый топтался внизу и безостановочно что-то бубнил. Худой только отмахивался. То ли нож был тупой, то ли веревки очень прочные, но процесс застопорился.

Худой бандит, его звали Лыэнгом – вроде бы так к нему обращался толстяк, весь мокрый от усилий, сел на край ямы, отшвырнув в сторону бесполезный нож. Толстяк под Юлей квохтал все раздраженнее, видимо, предлагая придушить ее немедленно, но у худого были свои виды на с трудом добытую пленницу. Отчего он показался Юле менее противным и даже вызвал нечто отдаленно напоминающее симпатию.

– Лыэнг, – обратилась к нему Юля, состроив обаятельную, как она надеялась, гримасу, – у вас есть масло? Oil? – продублировала она по-английски. Объект не врубался. – Batter? – продублировала она еще раз, на всякий случай. Никакой реакции.

Как же объяснить этому камбоджийскому олуху, что такое масло? Бандит смотрел на Юлю с искренним интересом.

В детстве Юлины детишки играли в такую игру: один с помощью пантомимы показывает слово, или понятие, или фразу, а другие угадывают. Юля в этой игре была асом. Пришло время тряхнуть стариной.

Просунув руки через бамбуковую решетку, она со значением показала один палец, мол, картинка первая. Бандит кивнул.

Юля поставила на огонь воображаемую сковороду, налила в нее воображаемое масло и стала помешивать. Худой нахмурился.

Юля показала два пальца. Изобразила, что едет за рулем. Потом охнула и пошла открывать капот, измерять уровень масла и доливать его из канистры.

– Тык ням! – радовался Лыэнг, кивая головой. – Тык ням! – И стал тыкать пальцем в небо, как будто идет дождь.

– Вода, что ли? – переспросила Юля. – Нет. – Но запомнить надо, вдруг пить захочется.

Она покачала головой и показала три пальца. Как же еще показать масло? Из чего они его жмут? Может, они им мажутся? Во время массажа?

И она с удвоенной энергией стала изображать массаж. Выражение лица Юлиного визави приняло несколько задумчивый вид.

– Чхы? – сочувственно спросил он наконец и, встав на четвереньки, потянулся к ее многострадальной шее. От неожиданности Юля так дернулась, что едва не свалилась со своего скакуна. Но кхмер, положив руки ей на загривок, принялся его довольно умело массировать. Сперва Юля хотела его остановить, чтобы продолжить объяснения, но затекшее за ночь и утро тело, ноющие от постоянного дискомфорта и усталости мышцы так обрадовались целительным прикосновениям, что она просто закрыла глаза и наслаждалась ситуацией. Прервал эту сладостную процедуру возмущенный рев толстого бандита, который, подняв ни с того ни с сего голову, вдруг увидел, чем занимаются наверху.

От возмущения он забегал кругами по яме, так что у Юли голова едва не отвалилась. Лыэнгу с трудом удалось его унять, после чего они вернулись к прежней забаве. Солнце между тем стояло уже высоко, жутко хотелось в туалет, а еще есть и пить.

Так что Юля в ускоренном темпе повторила две первые пантомимы и дополнила их третьей миниатюрой, изобразив намазывание хлеба маслом. Едят же они здесь бутерброды? И эта последняя отчаянная попытка наконец-то увенчалась успехом. Кхмер вскочил, хлопнул себя по лбу и побежал в сарай, где они спали, крича на ходу: «Пранг тык! Пранг тык!»