Выстрел в лицо - Донна Леон

Мужчины погружались в кромешную стигийскую тьму. С каждым шагом зловоние становилось все невыносимее. Смердело нефтью, ржавчиной, металлом: чем ниже спускались полицейские, тем навязчивее становились запахи. Или, может, их обоняние обострилось из-за всепоглощающей тьмы, засасывающей их все глубже и глубже?

Умом Брунетти понимал, что это невозможно, но все равно не мог отделаться от мысли, что, с тех пор как они начали спуск, стало еще темнее.

— Пучетти, я сейчас остановлюсь, — предупредил он молодого полицейского, чтобы тот, не дай бог, в него не врезался. Брунетти замер на месте, тут же его примеру последовал Вьянелло.

— Посмотри, что там внизу творится, — велел Пучетти комиссар. Юноша перегнулся через перила и направил в сгустившуюся под ними тьму луч света.

Подняв голову, Брунетти различил вдалеке неясное серое пятно — дверь, через которую они попали в резервуар; комиссар удивился, обнаружив, что они преодолели уже больше половины пути. Обернувшись, Брунетти проследил за полоской света от фонаря: до дна оставалось еще около четырех-пяти метров. В лучах света пол резервуара блестел и переливался, словно в нем был скрыт свой собственный фонарь. Поверхность дна была твердой и, как и земля снаружи, покрытой затвердевшими завитушками и волнами: из-за бегающего света фонаря казалось, будто под ними разлилось темно-красное море.

Вьянелло вздрогнул от холода, и только тогда Брунетти, державший коллегу за руку, понял, что и сам замерз.

— Что дальше, синьор? — спросил Пучетти, рыская фонариком по тьме. Он методично водил им туда-сюда, с каждым кругом увеличивая радиус. Примерно в двадцати метрах от полицейских луч фонарика наткнулся на какой-то длинный предмет, и Пучетти повел его вверх так медленно, словно помогал карабкаться на высокую крутую гору. Препятствие, впрочем, оказалось не таким уж и высоким — не больше пяти-шести метров, и представляло собой кучу разноцветных пластиковых контейнеров и бочек: желтых, серых, черных. Кто бы ни складировал их тут, он явно не был аккуратистом — бочки были свалены кое-как. Часть бочек в верхнем ряду устало привалилась к бокам соседних, а те, что стояли первыми и последними в рядах, клонились вбок, словно пингвины, сбившиеся в стаю холодной антарктической ночью.

Не дожидаясь приказаний, Пучетти принялся медленно водить фонариком по куче бочек, освещая шеренгу от края до края. Благодаря этому Брунетти с Вьянелло смогли сосчитать, сколько бочек стоит в первом ряду.

— Двадцать четыре, — тихо произнес Вьянелло, как только фонарик дополз до последней бочки.

Брунетти где-то вычитал, что такие вот бочки вмещают как минимум сто пятьдесят литров. Или все-таки меньше? В любом случае, точно больше сотни. Брунетти принялся было считать в уме, но быстро отказался от этой идеи — неясно было, какова вместимость каждой бочки, да и количество рядов на глазок определить не получалось. Одним словом, Брунетти не мог сказать, сколько всего тут содержится литров непонятно чего. Но по самым грубым прикидкам выходило, что в каждом ряду хранится примерно двенадцать тысяч литров.

Не то чтобы он придавал значение точным цифрам — особенно пока им неизвестно, что конкретно содержится в этих бочках. Только выяснив это, они смогут оценить степень опасности. Все эти мысли — о цифрах и не только — пронеслись в голове у Брунетти, пока он смотрел на луч фонарика, бегающий по бочкам.

— Давайте получше их рассмотрим, — предложил Брунетти, стараясь говорить потише. Они с Вьянелло спустились на последнюю ступеньку. — Пучетти, посвети сюда, пожалуйста.

Брунетти высвободил свою руку из объятий Вьянелло и сошел на пол резервуара. Пучетти протиснулся мимо инспектора, одолел еще одну ступеньку и встал рядом с Брунетти.

— Я с вами, синьор, — объявил юноша, не прекращая освещать кусочек земли у них под ногами.

Вьянелло уже занес ногу, когда Брунетти удержал его, схватив за плечо.

— Подожди. Сначала решим, как нам отсюда выбираться, — сказал он. Брунетти вдруг осознал, что они стараются говорить как можно тише, словно эхо могло навлечь на них беду.

Услышав комиссара, Пучетти вместо ответа показал фонариком на извивающуюся лестницу, с которой они только что спустились.

— Я имел в виду, как нам отсюда выбираться, если вдруг придется драпать, — объяснил Брунетти. Он подошел к Пучетти и, протянув руку, отобрал у того фонарик. — Ждите меня тут, — велел он и двинулся вперед, придерживаясь левой рукой за стенку резервуара. Он медленно обходил его по кругу, пока не наткнулся на дверь и не нащупал в ней две замочные скважины.

Вскоре он увидел то, на что втайне очень рассчитывал: горизонтальную ручку маленькой дверцы аварийного выхода, прорезанной прямо в обычной двери. Брунетти не заметил ни табличек или надписей, предупреждающих о сигнализации, ни проводов, которые должны были бы тянуться от двери. Надавив на ручку спасательного выхода, он с легкостью открыл дверь, петли которой были прекрасно смазаны. Свежий ветерок слегка коснулся его лица, принеся с собой разнообразные ароматы и заставив прочувствовать, какой пакостью насыщен воздух внутри резервуара. Брунетти на секунду задумался, не оставить ли дверь открытой, но потом отказался от этой мысли. Крепко затворив дверь, он вновь вернулся в вонючий холодный резервуар.

Освещая себе дорогу фонариком, Брунетти добрался до коллег. Прежде чем он успел открыть рот, к нему подскочил Пучетти и взял его за руку. Этот его жест невероятно растрогал Брунетти. Двигаясь медленно и осторожно, крепко держась за руки, троица полицейских пробиралась по прихваченному морозом земляному полу. После каждого шага они останавливались, чтобы убедиться, что обледеневшие пригорки и расщелины пола их выдержат. Из-за всех этих предосторожностей они нескоро добрались до середины первого ряда бочек.

Брунетти вновь провел по ним фонариком в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку, проливающую свет на содержимое бочек. Первые три ничем ему не помогли, хотя намалеванный на них череп со скрещенными костями ясно давал понять, что ничего хорошего там нет. С соседней бочки кто-то тщательно соскреб приклеенную к ней белую этикетку, так что из всей надписи остались различимы лишь две буквы кириллицы. У бочки, что стояла рядом, никаких опознавательных знаков не нашлось, как и у трех ее соседок. Уже ближе к концу ряда они обнаружили бочку, из-под крышки которой тянулся след какой-то жидкости ядовито-зеленого цвета. На земле возле бочки потек образовал горку сухой пыли того же оттенка.

Высвободив руку, Пучетти оставил Брунетти и зашел за последнюю бочку. Брунетти завернул к нему за угол и осветил ряды бочек.

— Восемнадцать, — спустя мгновение сказал Пучетти.

Брунетти, насчитавший девятнадцать рядов, кивнул и отошел чуть в сторону, чтобы получше рассмотреть угловую бочку; сразу под крышкой он углядел оранжевую наклейку. Брунетти не знал немецкого языка, но слово «Achtung!» все же узнал. Теперь в содержимом бочки сомневаться не приходилось. «Vorsicht Lebensgefahr»[54]. Из-под крышки этой бочки тоже сочилась какая-то жидкость, и на пол уже натекла темно-зеленая лужа.

— Думаю, мы уже увидели все, что надо, — решил Брунетти и повернулся туда, где, как он думал, стоял Вьянелло.

— Верно, комиссар, — не стал спорить Пучетти и направился к Брунетти.

Брунетти отошел в сторону, позвал Вьянелло и, когда тот откликнулся, направил фонарик в сторону его голоса. Ни Брунетти, ни Вьянелло так и не поняли, что произошло потом. Брунетти вдруг услышал, как позади него Пучетти громко ахнул — не от страха, а от удивления, — а потом раздался долгий шлепок, который Брунетти идентифицировал только позже — это нога Пучетти вдруг проехала вперед по замерзшей грязи.

Что-то врезалось Брунетти в спину, и на одну ужасную секунду он даже подумал, что на него свалилась одна из бочек. Затем раздался глухой звук удара, и настала тишина, которую спустя мгновение прервал крик Пучетти.

Брунетти медленно обернулся, осторожно переставляя ноги, и навел фонарик туда, откуда раздался вопль. Молодой полицейский стоял на коленях, громко стонал и яростно тер левой рукой свою куртку. Вдруг он зажал руку между колен и принялся тереть ее уже о брюки.

— Oddio, oddio, — стонал юноша. Брунетти поразился, увидев, что Пучетти плюнул на руку, прежде чем снова начать ее вытирать. Пучетти вскочил на ноги.

— Вьянелло, чай! — заорал Брунетти, рыская фонариком. Он уже не понимал ни где стоит Вьянелло, ни где находится дверь.

— Я тут, — послышался голос инспектора, и в это же мгновение фонарик Брунетти выхватил его фигуру. В руках Вьянелло держал термос с чаем. Брунетти подтолкнул Пучетти вперед и, схватив его за локоть, показал руку Вьянелло. Ладонь и часть запястья юноши были покрыты какой-то черной гадостью, большую часть которой он сумел-таки вытереть об одежду. Там, куда попала черная субстанция, кожа Пучетти покраснела, кое-где начала отслаиваться и кровоточить.