Полуночная свадьба - Анри де Ренье

Буапрео смотрел на нее, и по его взгляду девица де Клере поняла, что он видит ее не такой, какая она сейчас стоит, красивая, молодая, стройная, в платье, застегнутом серебряным цветком на поясе, с прекрасными волнистыми волосами и печальной улыбкой, а представляет ее себе в жалких условиях повседневной жизни, во время сна, во время болезни, в старости, которые искажают черты, в самой смерти, которая разрушает их, в том малом и том великом, что является женщиной, в обязанностях, которые она возлагает на того, кто соединяется с ней навсегда и на всю жизнь. Его эгоизм не имел силы ни преодолеть себя, ни удовлетвориться самим собой.

Она прислонилась, молчаливая и усталая, к каменным перилам террасы. Небо пылало пурпуром за очертаниями Трокадеро. Сена окрасилась в золотисто-фиолетовые тона. Деревья набережной шелестели от налетающего ветерка. На углу улицы Бак виднелся дом, в котором жил Буапрео. Его высокие окна во французском стиле смотрели на уличное движение с видом бесстрастным и спокойным. Для них девица де Клере всегда останется простым прохожим. Буапрео опустил голову и царапал ногтем теплый и шершавый камень.

— Вы сердитесь на меня, Франсуаза?

Она протянула ему руку. Они расстались у подножия сфинкса. Пневматические часы Тюильри показывали шесть.

Франсуаза решила не возвращаться к г-же Бриньян. Куда ей идти? Она живо представила себе угрюмые лица обеих теток Курсвиль, монахинь общин Прощения и Милосердия, эгоистичных и черствых старух. Цветочница на площади Согласия продавала красные розы, которые напомнили Франсуазе о г-же де Бокенкур. Г-жа де Бокенкур, наверное, не откажется приютить ее. Но тут ей припомнилось багровое и насмешливое лицо толстого Бокенкура, и ее передернуло. Девица де Клере подумала о графине Роспильери. Она вышла на Королевскую улицу и остановилась перед театральным киоском. Афиша объявляла о предстоящих выступлениях м-ль Кингби. Совсем тихонько она произнесла себе имя ле Ардуа и сразу почувствовала себя уверенной. Барон ле Ардуа жил в предместье Сент-Оноре. В три четверти седьмого девица де Клере звонила у входа в его особняк.

— Не угодно ли барышне подождать одну минуту? Я спрошу господина барона, может ли он вас принять. — Старый слуга бесшумно удалился.

Франсуаза подошла к окну, выходившему в сад. Широкая лужайка, окруженная красивыми деревьями, заканчивалась улицей Габриэль. Общественная зелень Елисейских полей служила продолжением частной зелени особняка ле Ардуа. Комната, в которой ожидала Франсуаза, была обставлена с простой и солидной роскошью. Снова показался лакей.

— Господин барон очень просит барышню подняться наверх.

Низенькие ступеньки широкой лестницы устилал толстый ковер. Повсюду чувствовался строгий и любящий порядок вкус ле Ардуа. Франсуазу провели в курительную. Кожаный диван и широкие кресла придавали комнате комфортный и уютный вид.

— Господин барон сию минуту выйдет.

Ле Ардуа вышел во фраке, с цветком в петлице. Он подошел к Франсуазе, дружески протянув ей руку.

— Скажите, Франсуаза, чему я обязан видеть вас сегодня во второй раз, ведь утром я заметил вас издали на похоронах г-на де Берсенэ? Бедный князь, я завидовал ему, что вы навещали его и никогда не соглашались прийти ко мне. — И он нежно пожал ее руку, выпустив ее при виде печального лица Франсуазы. Он понял, что произошло что-то серьезное.

— В чем дело, Франсуаза?

Девушка через силу улыбнулась и ответила дрожащим голосом:

— Ничего особенного, Филипп, я только хотела попросить вас о маленькой услуге. — После некоторого колебания она продолжала, положив руку на кожаную спинку кресла: — Моя тетушка — превосходная женщина. Вы знаете ее, Филипп. Я очень люблю ее, но боюсь, что мое присутствие в конце концов окажется ей в тягость. Мне, может быть, лучше перестать жить у нее. Я давно уже подумывала об этом. Сегодня я окончательно решила… — Франсуаза понизила голос: —… не возвращаться больше к ней.

Ле Ардуа внимательно посмотрел на Франсуазу и сказал только:

— А! — Потом, через мгновение, прибавил: — Вы правы, Франсуаза.

— Решив так, — продолжала девица де Клере, — я пришла к вам, зная, что вы — истинный друг. Вы часто говорили мне, Филипп, о вашем замке Гранмон, где вы почти никогда не бываете. Вам ведь не будет очень трудно приютить меня там на некоторое время? Ненадолго, лишь до тех пор, пока мне не удастся найти место во Франции или за границей. О, мне нелегко будет устроиться, потому что я не обладаю большими познаниями, но вы поможете мне. Кроме того, я попрошу еще несколько лиц заняться мной — г-жу де Бокенкур и г-жу де Потроне. Я не претендую на место воспитательницы, но я могла бы, например, стать компаньонкой какой-нибудь старой больной особы. Вместо талантов, которых у меня нет, я всегда могу предложить свое внимание и преданность, — все, чем я располагаю. Кроме того, я охотно покинула бы Париж и даже Францию. Я привыкла к путешествиям. Мне следовало бы, может быть, принять такое решение раньше, после смерти отца, но тогда я очень устала от своей скитальческой жизни. Теперь я отдохнула и могу вновь отправиться в путь…

Ле Ардуа слушал ее, не перебивая. Она почувствовала его взгляд и подняла глаза.

— Приняли ли вы во внимание, Франсуаза, неудобные стороны вашего пребывания в Гранмоне?.. — Лицо ле Ардуа просветлело. Он почти улыбался. — Вы предупредили о своем намерении г-жу Бриньян?

Франсуаза не ответила.

— Вы думаете, она позволит вам исчезнуть и не будет беспокоиться о вас? Ко мне первому обратятся за справками, и придется раскрыть ваше убежище. Мое гостеприимство будет признано очень странным. Я буду иметь вид похитителя молодых девушек. Поверьте мне, Франсуаза, вам следует отказаться от Гранмона.

Франсуаза сделала жест отчаяния. Ле Ардуа на минуту замолчал. Улыбка, озарившая его лицо, исчезла. Он слегка покраснел и закусил свои короткие усы.

— Есть средство устроить вас, но я не знаю, понравится ли оно вам. Вы согласились бы стать моей женой, Франсуаза?

Девица де Клере побледнела и осталась неподвижной, затем подошла к ле Ардуа, положила ему руки на плечи и медленно произнесла:

— Нет, Филипп.

Затем оставила его, села в большое кожаное кресло и закрыла лицо руками. Ле Ардуа опустился на ручку кресла и тихо спросил молодую девушку:

— Значит, я вам очень противен, Франсуаза?

Она открыто взглянула на него.

— Вы не противны мне, дорогой Филипп, но мне не кажется, что я вас люблю. Я чувствую привязанность и доверие к вам. Вы — мой друг, но я не люблю вас, а только любовь могла бы сделать приемлемым ваше предложение, потому что она уравнивает и сглаживает различия. Она одна могла бы заставить меня забыть, что вы богаты, а я бедная, что вы имеете все, а я не имею ничего. В противном случае, Филипп, что за жизнь мне предстоит? Мне невольно будет казаться, что, выходя за вас замуж, я руководствовалась расчетом.