Начало пути - Рафаэль Дамиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лишь человек обладает традицией, памятью, высшими эмоциями, способностью думать, утверждать, отрицать, считать, планировать, рисовать, фантазировать. Только он может знать о своей смертности, любить в подлинном смысле этого слова, лгать, обещать, удивляться, молиться, грустить, презирать, быть надменным, зазнаваться, плакать и смеяться, обладать юмором, быть ироничным, играть роль, познавать, опредмечивать свои замыслы и идеи, воспроизводить существующее и создавать нечто новое.
А зверю это неведомо... Но я это тоже чувствую... Хотя и утратил образ и "подобие божье". Дьявол зовет меня, сея в душе ложь и хаос. Но неужели "нужно" меня искушать? Оказывается, да. Человек двойственен по своей природе, он объединяет в себе смертную и бессмертную, тварную и божественную, темную и светлую стороны. Эти две природы антагонистичны и всегда борются между собой. Благодаря усилиям человека божественное в нем должно в итоге победить — такова эволюционная задача. Но человек не решает проблему, пока не увидит ее. Кто-то ему эту проблему должен показать, чтобы он сам наконец-то ее увидел и смог преодолеть. Для этого и нужны искушения... Как побороть это?.. Говорят, что добро всегда побеждает, но это неправда... Да и в бога я не верю... Верил в себя... А сейчас — не знаю...
***
Отблески вечернего костра дарили пьянящий запах жареного мяса. Гроздья куропаток, нанизанные на вертел, шипели и шкварчали. Капельки жира орошали пламя, ударялись о белесые угли, вспыхивая маленькими бенгальскими огоньками.
Я достал припасенную бутыль рома и наполнил деревянные кружки, выструганные Гертом из луба осины.
— Ого, что за праздник? — оживился Герт.
— Хороший сегодня вечер... тихий, — я залпом осушил кружку.
Герт, следуя моему примеру, хлебнул сразу несколько глотков и, поперхнувшись, закашлял.
— Не дыши, когда пьешь, — хлопнул я его по спине. — Тебе-то папка с мамкой пить дозволяют?
— Нету у меня никого, ты мне щас и папка и мамка... — Герт вздохнул. — Один я рос, за хлеб и кров у трактирщика в помощниках все детство отбегал...
— А родители где?
— А бес их знает... Брошенный я.
Герт отхлебнул рому и, глядя на языки потрескивающего костра, задумчиво проговорил:
— Не знаю, хотел бы я их сейчас увидеть?..
Помолчав, Герт вдруг запел. Его голос лился, словно серебристый ручеек, лаская слух, завораживая и успокаивая одновременно. Я с удивлением на него уставился, слушая старинную песню:
В ночном лесу бежали волки
По следу крови на земле.
В убранстве изумрудном елки
Путь преграждали беглецу.
Из рваной раны кровь сочится,
Смертельно близок адский вой!
И человек остановился,
Чтобы принять последний бой.
К скале спиной прижался воин,
Кинжала блеск луну затмил.
Не жаждой боя ратник болен,
Собою сверток он прикрыл.
И вмиг настигла его стая,
В прыжке взметнулась тень ночная.
Клинок ударом волка встретил,
Смертельной раною пометил.
Второй повис, вцепившись в руку,
Но взмах кинжала был ответом.
Предсмертный вой раздался гулко,
Один вожак остался целым...
Смотрел в глаза он человеку,
А тот, убрав кровавый нож,
Промолвил: «Мы с тобой похожи,
И гибнуть в схватке нам негоже...
Ступай дорогою своею,
И я пойду, я тоже зверь»...
Волк повернулся, чтоб уйти,
Но свист клинка его настиг!
Прости за нож, летящий в спину -
Не мог тебя я отпустить!
Не чувство страха, что вдруг сгину,
Заставило тебя сразить.
И человек, поднявши сверток,
Открыл тряпицы уголок,
А там лежал младенец мертвый,
С кровавой раной от клыков.
***
В один из солнечных дней Долина наконец исторгла нескончаемые колонны солдат, повозок и конницы. Четырехтысячная армия растеклась по степи, заполнив пространство гвалтом, звоном доспехов, ржанием лошадей и скрипом телег. Легион встал лагерем на границе земель варгов.
— Советник Вэлор! — сказал я приблизивщемуся бритоголовому толстяку. — Я беру командование армией на себя. Вы можете покинуть земли варгов, взяв с собой не более пяти воинов.
— Я хотел бы остаться, — глаза советника прищурились. — Король того желает.
— Воля короля для меня превыше всего, — улыбнулся я. — Но вам придется подчиняться мне. На войне по-другому не дано — в битве может быть только один командующий.
— Я умею подчиняться, если это нужно для общего дела, — лицо Вэлора чуть скривилось.
— Отлично, тогда я поручаю в ваше ведение обеспечение войск: распределение и пополнение припасов, кормление лошадей, обеспеченность спальными местами в шатрах, лечение больных, а впоследствии раненых, а при необходимости, их эвакуацию. Справитесь? Впрочем, если даже нет, вам все равно придется этим заниматься, одному или с кем-то еще.
Казавшийся невозмутимым Вэлор раскрыл рот. Он не ожидал от воина-бродяги таких четких распоряжений и такого знания военного дела. Мне показалось, что в его глазах промелькнуло нечто похожее на уважение.
Я позвал помощника-командира Уртона и велел ему доложить обо всех изменениях в составе легиона.
— По вашему указанию мы набрали в сельских поселениях еще две тысячи рекрутов, — бывалый воин с усталым взглядом стоял передо мной в полном боевом облачении. — За несколько недель тренировок нам удалось обучить половину из них основным навыкам боя на копьях и мечах. Остальные оказались никчемны и способны выполнять только вспомогательную роль: рыть ямы и строить временные укрепления, ухаживать за лошадьми, заниматься приготовлением пищи, добывать дичь.
— Тысяча полубесполезных ртов — это слишком много, — я почесал затылок.
— Я с вами согласен, командор, к битвам они не готовы и падут в первом же бою.
— Слушай мой приказ, Уртон. Из тысячи бесполезных отобрать три сотни наиболее пригодных для службы, назовем их — «отряд тылового обеспечения». Разрешаю окрестить их тыловыми крысами. Задача тыловиков — поддерживать боеспособность войск: ремонт оружия и доспехов, изготовление стрел, добыча провианта и приготовление пищи. Остальных отправить назад в сожженную деревню Тереск на границе с Долиной Теней. Выбери на свое усмотрение опытного помощника-командира, который способен возглавить крестьян и продолжать их дальнейшее обучение. Пусть в Тереске разобьют резервный лагерь
