Выбор королевского дознавателя (СИ) - Муратова Ульяна

Мы вышли на пристанционную площадь. Здесь тоже противно моросило. Аршес озабоченно посмотрел на меня.

— Ви, ты побледнела. Тебе нехорошо?

Я смогла лишь кивнуть в ответ. От волнения и тревоги в ушах стучала кровь, и шум улицы почти не доносился до мечущегося в панике сознания.

— Возьмём экипаж, — недовольно сказал Хазарел, плетя чары защищающего от дождя аркана над собой. — У меня есть адрес.

Мы двинулись сквозь толпу. Длиннокосый гайрон нашёл экипаж, запряжённый четырьмя массивными козарами, и нанял его.

Дом, где должен был проживать дядя, находился на окраине. Кажется, в этом районе я не была: ничего не отзывалось при виде обшарпанных фасадов. Нужное здание мы нашли с трудом. Даже среди непрезентабельных строений вокруг оно кричало о бедности и разрухе.

— Очень любопытно. Судя по тому, что я успел узнать, у тебя было большое наследство, Ви. Достаточно большое, чтобы не работать, проживая в гораздо более фешенебельном месте до конца своих дней, — сказал Аршес, оглядывая мрачный облупленный дом.

Хазарел уверенно распахнул входную дверь, и мы двинулись внутрь. На некоторых дверях висели таблички, возле других были просто нацарапаны имена. Дверь, ведущая в комнату дяди, нашлась на последнем этаже. Гезурт Зинтоза. Имя не нашло никакого отклика. Инбид требовательно постучал в хлипкую, изъеденную жучками дверь.

— Нету ден-нег! — раздался оттуда невнятный пьяный голос. — Провалите-вайте!

Дознаватель бесцеремонно навалился на трухлявую дверь и вломился внутрь.

— А у нас деньги есть. И мы заплатим за ответы, — оскалился в подобии улыбки гайрон.

Опухший разящий перегаром мужчина со светлыми сальными волосами поднял на нас расфокусированный взгляд.

— Вы кто так-ик-кие? — заплетающимся языком спросил хозяин убогой грязной комнаты. — Кас-скар-карры!

— Не лучшая наследственность, — хмыкнул Хазарел, осматривая помещение и его хозяина.

От этих слов я дёрнулась, как от пощёчины.

— Ин, замолкни, — рыкнул Аршес и обратился к пьянице: — Зайтан Зинтоза, мы бы хотели задать пару вопросов по поводу смерти вашего брата.

— Что? Как-акого брата? У меня нет брата! — мотнул головой тот и завалился набок от слишком резкого движение. Да так и замер, не сделав попытки сесть ровно.

Дознаватели подошли к столу, Аршес понюхал бутылку с остатками зеленоватой жидкости в ней.

— Олынная настойка. От неё и галлюцинации могут быть…

— Давай я наложу на него отрезвляющий аркан. Вернёмся через пару часов, а он пока оклемается и проблюётся, — предложил Инбид брезгливо огибая край стола, чтобы посмотреть на завалившееся набок тело, которое внезапно всхрапнуло.

— Давай. А мы пока… — Аршес бросил на меня неуверенный взгляд, — по городу прогуляемся или пообедаем.

Еда в меня бы сейчас не полезла при всём желании, но спорить не было сил. Состояние и поведение родственника шокировало до глубины души, и я испытывала жгучий, душащий стыд перед арданом. Он, видимо, понял, что со мной происходит, наклонился к уху и прошептал:

— Это не имеет к тебе никакого отношения и не поменяет моё мнение о тебе. Ты не в ответе за происходящее. Успокойся, Ви. Пойдём, выйдем на свежий воздух.

Хазарел присоединился к нам четверть часа спустя.

— Предлагаю вернуться в центр города. Этот скот ещё должен в себя прийти. Думаю, что раньше чем через два часа, допросить его мы не сможем. Комнату я обложил чарами, так что сбежать он не сумеет. А находиться здесь я не желаю ни одной лишней минуты.

Мы сели обратно в экипаж. Я опустила взгляд на свои руки и старалась не смотреть ни в сочувствующие глаза ардана, ни в издевательски-насмешливые — Инбида. До центра мы доехали в полной тишине. Дождь вроде бы кончился, но на улице было так промозгло и сыро, словно он всё ещё шёл.

Напряжение внутри меня нарастало с каждой минутой. Улицы казались смутно знакомыми, город — неуловимо чужим и в то же время близким. Словно бывший друг, увидеть которого было и больно, и отрадно одновременно. Мы бесцельно двинулись по одной из улиц. Неожиданно для самой себя я повернула вправо — вниз по мощёной мостовой. Меня словно за руку повела пробуждающаяся память. Смутные воспоминания, нечёткие настолько, что их можно отнести скорее к интуиции, чем к знанию.

Аршес не стал мешать, сделал знак второму дознавателю и уверенно пошёл рядом. Дойдя до ближайшего перекрёстка, я растерялась. Всё внезапно снова стало незнакомым. Вот этот дом — он был здесь раньше? Почему он выглядит таким чуждым? Я потянула ардана влево. А на следующем пересечении улиц свернула вправо. Заплутала. В голове роились мысли и воспоминания, тревога перешла в нервную дрожь, а я искала и боялась найти дом, в котором росла до девяти лет. И отчего-то было особенно важно отыскать его самой.

Не знаю, сколько мы кружили по улицам Изарры. Гайроны не произнесли ни слова. Хотя лицо у Хазарела было скептичным и недовольным, он тоже не проронил ни звука. Натыкался на суровый взгляд Аршеса и кривился, но молчал. Когда я совсем отчаялась, мы наткнулись на небольшую кондитерскую. Всё в ней было до боли знакомым — и вывеска, и витрина, и выкрашенные в персиковый цвет стены. Во рту словно взорвался вкус ягодных кексов. Я вспомнила его настолько отчётливо, словно ела их вчера.

Дорогу от кондитерской до дома я знала. Это был наш с бабушкой любимый маршрут. Каждый раз, когда она навещала нас с родителями, мы с ней шли в это чудесное место и наблюдали за прохожими сквозь окна. Особенно хорошо было в дождь, как сегодня. К дверям дома я почти бежала. Слёзы струились по щекам, грудь сдавило спазмом, воздуха не хватало. Я вырулила к знакомому забору и вцепилась в резную деревянную калитку. Сколько времени в детстве я потратила на изучение изображённых на ней птиц, зверей и причудливых растений…

А за забором стоял мой дом. Воспоминания ворвались в меня бурным, сбивающим с ног потоком. Парадная дорожка к крыльцу, нарядная прихожая, расписанная удивительными цветами, а направо — малая столовая.

Смугловатая мама с добрым взглядом, сидящая за каменным столом — особой гордостью дедушки — и улыбающаяся мне. Светловолосый кареглазый отец, такой молодой, едва ли старше Аршеса. И я бегу к ним, одна косичка растрепалась, и я хочу, чтобы мама её переплела…

И я вспомнила. Меня скрутило в приступе боли и оглушило. Я осела бы на мокрую мостовую, но сильные руки Аршеса не дали упасть. Каждая картинка, каждый звук из прошлого ранили с особой жестокостью. Я поняла, почему предпочла всё забыть.

Я вспомнила всё.

Из архива королевского дознавателя, дело № 1586 (Аливетта Цилаф)

Выдержки из донесений оперативного агента А.Р.:

Во время полномасштабных разыскных мероприятий, направленных на поиски Ц., пятой оперативной группой была обнаружена тщательно замаскированная лаборатория, расположенная на скалистом необитаемом острове, непригодном для проживания.

Детальный осмотр помещения и анализ характерных следов позволяет предположить, что там содержались дети. Помимо этого, следы указывают на проживание нескольких наблюдателей, часть лаборатории оборудована под жилой блок с хорошими условиями. Большая часть следов основательно зачищена или уничтожена. Установить личности находившихся тут не представляется возможным.

В одной из комнат в тайнике, сделанном в щели стены, был обнаружен дневник с неким подобием хронологии. Первые записи датируются 6970-м годом, а последние — началом 6974-го, что позволяет предположить, что делавшая их Ятора Адейтасуна сбилась со счёта. Записи крайне хаотичные, в них упоминается четыре десятка аббревиатур, расшифровкой и толкованием занимается С.Р.

Никакой информации о том, что происходило на острове, дневник не содержит.

Перед покиданием лабораторию обработали кислотой, следы жизнедеятельности удалены или приведены в непригодность для использования в поисковых арканах. Ориентируемся по царапинам на стенах, в некоторых камерах над остовами кроватей имеются детские рисунки.