Жена по договору для мага с детьми (СИ) - Перфильева Дарья

Адимус совершенно не хотел меня слушать раньше, и я сомневалась, что он послушает сейчас. Он считает себя неуязвимым, поэтому вряд ли поверит, что какой-то Мэйло может сделать ему что-то плохое. Придется действовать самой. Только остановит ли Мэйло первая неудача, не станет ли он преследовать Адимуса и дальше, когда меня здесь уже не будет?

Выдохнув, я толкнула дверь, которая разделяла наши спальни. Два шага — и я оказалась в комнате, которая освещалась лишь луной, что ярко светила в чистом бархатном небе.

Мужчина стоял у окна, о чем-то напряженно думая, каждый бугорок мышц на его спине можно было четко рассмотреть. В этот момент я поняла, насколько успела влюбиться. Корила себя за то, что не смогла удержаться, но пути назад уже нет, этот мужчина завладел моим сердцем. Жаль, что его так и останется глухо к моей любви, это чувство лишь станет еще одним рычагом давления на меня. Думаю, лучше мне вообще не показывать, что я настолько слаба, не смогла проконтролировать эмоции и позволила им взять верх над разумом.

На мои шаги он даже не обернулся.

— Зачем ты пришла? — глухо спросил.

Показалось или я услышала в голосе боль? Он сожалеет о том, что произошло, но ведь мог в любой момент это прекратить!

— Я пришла поговорить!

Не могла же я признаться, что буду рыскать по его комнате в поисках чего-то, о чем и понятия не имею, чтобы снять его привязку к тряпичной кукле, которую сделали с помощью запретной магии? Да он рассмеется мне в лицо!

— Я уже сказал, что мне не о чем с тобой разговаривать!

Я не представляла, что делать. Надежда на то, что он меня ждет и все произойдет очень быстро, не оправдалась. И как теперь заговаривать ему зубы, я не представляла. На крайний случай решила врезать ему по голове заклинанием глубокого сна, которое уже относилась не к бытовой магии, а к целительской. Ее я знала лишь в рамках академической программы. Нас учили погружать пациента в глубокий сон, чтобы он не чувствовал боли.

— Адимус! Мы теперь муж и жена. Неужели мне теперь придется провести всю жизнь бок о бок с человеком, который меня ненавидит, ни во что не ставит и даже разговаривать отказывается? — попыталась я вразумить его.

— А чего ты хотела? — он наконец обернулся ко мне, в его глазах на мгновение блеснул огонь, но он тут же снова принял суровый вид.

— Я хотела, чтобы ты меня выслушал! — сделала шаг навстречу, но он лишь еле заметно дернулся.

— Я не хочу слушать о том, что видел во дворце, мои глаза меня еще никогда не обманывали! — его голос так и источал лед, отчего я даже повела плечами, мне казалось, что в комнате стало холоднее.

— Адимус, но ты же все не так понял! — взмолилась я, на секунду мне показалось, что я все же смогу донести до него мысль.

— Эделин, я не знаю, как еще можно понять, когда без пяти минут мою жену целует ее так называемый «брат», она же при этом совершенно не сопротивляется! — рявкнул он.

— Я не могла сопротивляться, у меня было видение! — выкрикнула я.

— Что за бред! — он наступал на меня, разъяренный и раздосадованный.

— Я говорю тебе правду! — у меня больше не осталось сил доказывать ему что-то, уже три дня я жила в постоянном стрессе, и сейчас это давало о себе знать.

— Лгунья! — он схватил меня за плечи и затряс. — Я тебе верил, а ты мне лгала!

— Он заставил меня! — слезы уже катились из воспаленных глаз.

— Кто, кто тебя заставлял лгать?! — он смотрел на меня, и будто миллион осколков впивались в грудь, заставляя ее кровоточить.

— Ролланд! — прошептала.

— Твой бывший жених? — ехидно произнес он.

— Да, — обмякла я в его руках, понимая, что он знает уже слишком много. — Откуда ты знаешь?

— Оттуда же, откуда знаю о твоем прошлом, о твоем поступке, за который тебя могут казнить!

Сердце в одну секунду перестало биться. Я впала в ступор. Все, что я так долго скрывала, теперь известно. Внезапно я почувствовала, что на меня снова накатывает видение, и провалилась в темноту.

Девочка резко поднялась с кровати. Она спала в одной комнате со сводной сестрой. Пару лет назад малышку удочерили, теперь у нее были родители, кров и еда. Она не чувствовала, что ее сильно любили, но и не обижали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Неприятное ощущение в области груди заставило ее внезапно подскочить и в мгновение ока скинуть с себя остатки сна.

На полу лежала ее сводная сестра Габи. Кулон, который висел на шее, слабо мерцал, будто злился на то, что его потревожили.

Она осторожно спустилась с кровати и подошла к девочке одного с ней возраста.

— Габи! — потрогала ее за плечо. — Габи, вставай! Пол холодный!

Но девочка не открывала глаза и никак не реагировала на слова, зато на руке у сестры виднелся свежий ожог. Страшная догадка закралась в детский мозг. Неужели Габи пыталась снять с нее кулон, и он ее убил? Никто в это не поверит! Все решат, что малышка это сделала магией, а за применение ее против человека со смертельным исходом положена смерть вне зависимости от возраста. Это ей внушили еще в детском доме практически с младенчества. Они пытались тем самым вообще забыть о том, что их воспитанница — маг. Она до сих пор боялась использовать свою силу, боялась закрывать глаза, ведь к ней часто приходят сцены, в которых неизвестные люди ссорятся, обижают друг друга. И если свою силу она еще могла как-то контролировать, то вот эти видения — нет.

Малышке хотелось плакать от того, что произошло, от бессилия. Она ничего не могла поделать, ведь ее не научили исцелять, не научили залечивать раны. Она подняла сестру и переложила ту на кровать. Но голову ее малышка отпустила не сразу.

— Прости меня, Габи! — девочка обняла тело и горько заплакала.

Она понимала, что сестра виновата сама, ведь уже не раз пыталась забрать кулон и постоянно получала небольшие травмы. Кулон принадлежал лишь одной хозяйке, и снять его насильно никто не мог.

Но Габи не послушалась, она была уверена, что каждый раз сводная сестра просто пугает ее, поэтому и решила подобраться к украшению ночью, уж больно то манило ее своей красотой и переливающимися на свету округлостями.

Но долго плакать девочка не могла, ей очень хотелось жить. Она укрыла сестру одеялом и поцеловала в лоб, еще теплый, будто сестра просто спала.

Теперь нужно бежать.

Картинки быстро замелькали, сменяя одна другую. Вот малышка выбегает из дома, закутавшись в темный и теплый плащ, вот бежит на станцию и забивается под сидение одной из карет. Рано утром, когда она успела даже задремать в таком неудобном положении, внутрь начали залезать люди, а вскоре карета тронулась. На пути следования делали немало остановок, на одной из них девочка вылезла из-под лавки и забилась в уголочек. Пассажиры не сразу обратили на нее внимание, а когда поняли, что ребенок едет один, сразу принялись расспрашивать, но малышка лишь мотала головой. Ее накормили и не выгнали до конечной остановки в столице королевства. Но дальше никому и дела не осталось до того, что с ней случится, поэтому она быстро затерялась в огромном городе. Ночами было достаточно тепло, и она облюбовала парк Четырех Стихий. В самой непопулярной его части девочка соорудила себе шалаш, где и спала по ночам. Днем же все больше времени проводила на рынке, пытаясь добыть себе еду. Попрошайничала, иногда крала, пользуясь магией.

Так было до тех пор, пока она не встретила Катришу — колдунью, о которой знал весь город, но ездили к ней всегда тайно. Та периодически разрешала девочке ночевать у себя, отмыла ее и привела в порядок. Научила читать и писать, а также рассказала об академии, куда поступают все маги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Теперь у малышки появилась цель. Она еще частенько попрошайничала, но теперь все большаю часть ее дохода приходилась на фокусы, которыми она радовала многочисленный народ на рынке.

***

Я очнулась от видения, снова все воспоминания разом нахлынули на меня. Я лежала и смотрела в потолок размытым от слез взглядом.