Первый ученик - Аня Сокол

Макс промолчал, не зная, что отвечать. Парня он разглядел. Да что толку?

— Кто-то шел за нами от самого лагеря, — неожиданно вставил Игроков, а когда Макс, пожав плечами, отвернулся от яблока, откусил его сам.

— Почему раньше не сказал? — удивился Артем.

— А смысл? Что мы бы с ним сделали? Подкараулили и свернули башку? Идет и идет. Я даже не уверен, что прав. Просто взгляд спиной чувствовал. А потом подумал, это кто-то из наших увязался, Дан или Молчун.

— Н-да, — отличник подкинул в костер веток. — Макс, ты чего молчишь? Давай, рассказывай.

— Что рассказывать?

— Кто был тот тип с головорезами?

Грош продолжал смотреть на огонь.

— И не ври, что не знаешь. Он назвал тебя «длинный», а мы, между прочим, на коленях стояли, почти носами в землю. Да и оружие тебе, а не мне или Лехе выдали…

— Блин, Темыч, чего ты до него докопался, — Игрок швырнул огрызок в кусты. — Не видишь, ему хреново. Помнишь, как Владос на задержании того типа с Нечаевки пристрелил? Его потом по кабинетам психологов таскали. А Макс — ничего так, держится… Ты куда? — спросил он, когда Грош поднялся.

— Блевать, — лаконично ответил парень.

Урок двенадцатый — Археология

Утром стало не особенно легче, но он смог выпить воды и удержать ее в пустом желудке.

— Знаешь, где мы? — спросил у Лехи отличник.

Его форма, наспех сполоснутая в ручье, напоминала половую тряпку, которую забыли постирать после использования.

— Точное место не назову, но если хочешь узнать, не заблудились ли мы, отвечу — нет. К лагерю выведу, если мы без карты в какой-нибудь гадюшник не забредем.

— Лагерь… — задумчиво повторил Самарский. — Да, вам надо вернуться в лагерь.

— Нам? — поднял брови Игрок.

— Я иду до конца, — Артем посмотрел на горы.

— До какого конца? Чьего? Своего собственного?

— До конца семнадцатого маршрута, — Самарский посмотрел на Леху. — Я не хочу вернуться в корпус только для того, чтобы собрать рюкзак и начать все сначала. Я должен сделать все возможное, иначе… — он протер лицо руками. — Она мне ночами снится.

Никому не потребовалось объяснять, кто такая «она».

— Но ты должен отвести Макса в лагерь.

— Нечего говорить обо мне как о психе, — вставил Грош.

— Ты в…

— Следующий, кто спросит, в порядке ли я, получит в морду, — Макс встал и затоптал уже остывающие угли.

— Чýдно, — Игрок подхватил винтовку. — Я в горах с двумя психами, которым не хочется домой, а хочется еще покуролесить, — Игроков вгляделся в далекие вершины и вздохнул. — Идемте. Чтобы вернуться на семнадцатый маршрут, надо дойти вон до того распадка. Мы вчера здорово пробежались.

Они шли не торопясь, по широкой дуге обходя место, где стоял лагерем Раимов. Это потом, когда они вернутся, когда все будет позади, они натравят на него корпус правопорядка со всеми вытекающими. Сейчас же геройствовать не было ни сил, ни желания.

Несколько раз отсиживались в пещерах и оврагах, когда Игроку чудились человеческие следы или голоса. Макс успел получить от него по рукам, когда сорвал какую-то ягоду и раздумывал, удержится она внутри или нет. Желудок громким урчанием подтвердил полную готовность к эксперименту. Но друг не оценил порыв, предложив подождать с суицидом до лагеря.

Потом Лехе не понравилась мирно лежащая рядом с тропой куча экскрементов. И пришлось менять направление, хотя фекалии продолжали мирно лежать в траве и даже не особо воняли.

После полудня парни взобрались на невысокий холм, земля под ногами слегка проминалась, словно они шли по только что вспаханному полю. По расчетам Игрокова, до лагеря по прямой было не более двадцати километров.

— Мы на маршруте, — объявил Леха, рассматривая что-то у себя под ногами.

— Хорошо, — непонятно чему обрадовался Самарский.

Макс посмотрел вокруг — пейзаж особо не поменялся. Тропы, насыпи, скальные образования, кусты, подлесок справа и нависающие над миром вершины. Великая была в разы больше остальных и словно довлела не только над землей, но и над небом.

Игрок наклонился и поднял с земли камень. Светло-бежевый кусок известняка.

— Помнишь, — он посмотрел на Макса, — я нашел такой в Солнечном.

Он перевернул находку, на другой стороне был отпечаток витой раковины.

— Раньше здесь было полно озер.

— Раньше? — спросил Артем. — Этим горам несколько тысяч лет.

— Еще раньше.

Леха уронил камень под ноги, отряхнул руки от темного налета, вдруг замер и совершил странную вещь.

Игрок опустился на колено, запустил руку в рыхлую землю и вытащил. Между пальцев застряли серо-черные волокна. Он потер ладони, поднес к лицу и понюхал.

— Линза торфа у самой поверхности, — он поднялся. — Черт. С холма! Быстро!

— Почему? — спросил Макс.

— Потому, — рявкнул Игрок бросаясь вперед. — Торф — самый нестойкий материал, а если он еще выгорел изнутри…

Макс побежал за ним, но через шаг нога вдруг потеряла опору и провалилась куда-то вниз. Макс уперся руками о землю и дернул стопой. Он еще успел увидеть, как обернулся Самарский, как побледнел Игрок. И вместо того, чтобы вытащить лодыжку, провалился вниз. Земля исчезла из-под ладоней, промялась с легким треском, словно соломенная. Его встретила темнота. И боль, когда он упал на что-то твердое. От удара, казалось, завибрировали кости. Темнота стала непроницаемой.

Тук-тук. Тихий (на грани слышимости) звук ввинтился в голову. Тук. Макс открыл глаза. Темнота приобрела сперва сероватый, а потом голубой цвет. Парень заморгал, смахнул с лица мелкие камни и какие-то ошметки. Вздохнул и закашлялся. Высоко над головой светлело небо с белыми облаками.

Тук-тук. Грош поднял голову и застонал. Спина горела, но руки и ноги шевелились. Тук-тук. Он снова закрыл глаза, позволив себе минуту (может, две или даже все десять) полежать без движения. Огонь в позвоночнике медленно стихал. Или Грош убедил себя в этом…

Тук-тук. Парень приподнялся на локтях. Он находился в большой пещере или гроте. Коричневые стены терялись где-то в темноте, вместо части потолка была дыра с рваными осыпающимися краями. И, как единственное украшение интерьера, на расстоянии вытянутой руки стоял гроб. Хотя слово «гроб» было слишком мелким для прямоугольного каменного сооружения, накрытого крышкой толщиной с ладонь. Макс позавидовал сам себе: упади он на такую махину — окружающий мир разом перестал бы его интересовать. А так удар смягчили пласт земли и торфа в месте, откуда он сюда пожаловал.