Люди пепла - Артем Каменистый

– Трой, ну что там, скажи уже, не молчи?! – взмолился Бвонг.

– Пепельники почти выломали кусок доски над румпелем[10]. Там как раз удобный стык, слабое место, нижний край уже оторвался.

– Они смогут там выбраться? – спросил сэр Транниллерс.

– Доска широкая, если отломится, смогут. А она точно отломится, долго не продержится. Вот только куда они потом полезут? Корма у нас прямая, то есть им придется карабкаться вверх по отвесной деревянной стене. На ней не удержаться.

– За это ты не переживай, пепельникам деревянная стена не помеха, заберутся как по удобной лестнице. Надо с этим что-то делать.

– Я могу достать копьем до тех, которые попробуют высунуться. Но надо, чтобы кто-то освещал брешь.

– Принести свечу?

– Можно. И лучше всего опустить подсвечник с кормы, а не из окна. Нет, лучше два подсвечника. И кормовой фонарь можно зажечь, он хоть и неудобно расположен, но слегка поможет.

– Еще есть слюдяной фонарь, – сказал Храннек. – В нем огонь даже сильным ветром не задует. Принести?

– Тащи быстрее, они вот-вот закончат с этой доской. И принесите мне копье.

Света фонарь давал немного, но для задуманного его вполне хватало. Трой неотрывно смотрел вниз, на край доски, который все более и более задирался, гвоздь за гвоздем отрываясь от опорных брусьев. Деревяшка толстая, в несколько пальцев, но мастера где-то недоглядели, допустили брак. Ведь она единственная поддалась, остальные выдержали натиск рабов пепла, граненые кованые гвозди не сдались под натиском их тел.

– Трой, ну что там? – не умолкал Бвонг.

– Пока держится, но это ненадолго. Драмиррес, возьми Храннека, и пробежитесь по кубрику и дверям. Везде посмотрите, может, где-то тоже вот-вот вырвутся. Девочки, помогите им. Чем больше глаз и ушей на палубе, тем дольше проживем.

На этих словах многострадальная доска, наконец, не выдержала, сдалась, с душераздирающим треском повиснув на изогнувшихся гвоздях, которые все еще удерживали ее верхнюю часть. Из открывшейся темной щели высунулась одна рука, затем вторая. Даже в слабом и дерганом свете раскачивающегося на веревке фонаря было видно, что человеческими их назвать язык не поднимется. Слишком тонкие пальцы, будто сморщившаяся кожа присохла к костям, уродливо разбухшие суставы и, самое главное, ногти. Дико разросшиеся, толстые, опасно острые на концах. Больше походят на звериные когти.

Хорошо бы дождаться хозяина этих кошмарных рук и проделать дыру в его шее, но Трой не стал рисковать. Ведь если верить сэру Транниллерсу, деревянная стена неспособна сдержать натиск тварей, они заберутся на нее с легкостью. Глядя на жуткие когти, в это мог поверить даже самый закоренелый скептик.

Поэтому Трой переборол в себе искушение дождаться развития событий и ударил почти сразу, вонзив острие чуть выше левой ладони. Пепельник отреагировал на это омерзительным визгом и попытался ухватиться второй рукой за наконечник. Но Трой среагировал быстрее, успел отдернуть и, когда когтистая лапа полезла выше, стараясь дотянуться, сумел кольнуть и ее.

– Ты попал в него?! – крикнул за спиной Бвонг.

– Попал, – с удовлетворением ответил за Троя сэр Транниллерс. – Уж я-то их воплей наслушался, так они визжат лишь в тех случаях, когда кто-то портит им шкуры.

– Я ранил его в обе руки, – сказал Трой. – Он спрятался и визжит, а остальные ухают. Больше не лезут.

– Ну да, не такие уж они тупые, на копье напрашиваться не хотят.

– Они бьют в соседние доски, пытаются расширить пролом. И царапают дерево.

– У них это получится?

– Не знаю. Мне кажется, что доски там куда лучше приколочены, хорошо держатся. Но если бить по ним долго с такой силой, вечно сопротивляться не смогут. Нам теперь придется все время здесь караулить с копьем, пробоину закрыть не сможем.

– Ты сказал пробоина?! А вода в нее не затечет?!

– Нет, она высоко над водой. Но если поднимутся приличные волны, начнет заливать. Сейчас волнение почти стихло, но никто не знает, что будет завтра, так что молитесь своему Святому Кругу, нам нужна безветренная погода. Бвонг, подмени меня. Схожу на палубу, узнаю, как там.

На палубе и в кубрике дела обстояли не настолько плачевно, как на корме. В паре мест, где пепельники все еще пытались вырваться, их усилия ни к чему не привели, толстые доски держались. Но неизвестно, как долго они смогут сопротивляться. Если на удары не реагировали, то с непрекращающейся работой когтей все не так однозначно. Невозможно оценить, насколько велик ущерб от этой деятельности, но понятно, что дереву наносят ущерб и рано или поздно он может стать критичным.

И тогда после очередного удара послышится угрожающий треск, а далее возникнет новый пролом. И, увы, защищать его куда труднее, чем тот, что устроили над рулем. Особенно это касается кубрика, там тварям не придется карабкаться на потолок трюма, с разбегу запрыгнут.

Люди вооружены, но их слишком мало. А пепельников много, и они нечеловечески сильны. Трудно делать ставки на победу при таком раскладе.

До рассвета просидели без сна, при такой обстановке глаза закрывать страшновато. Поднимающееся солнце будто подстегнуло рабов пепла, они предприняли очередную попытку выбраться на корме. Драмиррес подранил одного в руку и плечо, но и сам понес потери. Нет, когти до него не добрались, но тварь ухватила копье и утянула его во мрак трюма. Очень может быть, что вылазку предприняла с одной целью – разоружить охрану.

Если так продолжится дальше – копий не напасешься.

Трой, выйдя из камбуза с деревянной миской, наполненной жареным акульим мясом, присел на палубу в ставшую уже привычной позу, при которой сверх меры нагружаются суставы, и, не притрагиваясь к еде, с неохотой произнес:

– Похоже, я понял, почему они так резко взбесились. Не хотел сперва говорить, но, думаю, так поступать неправильно. Об этом надо знать всем.

– Я заинтригован, – сказал сэр Транниллерс. – Так что же ты хотел от нас скрыть?

– Помните, я рассказывал, что в первый день сделал метки на борту?

– Помню.

– Я их нацарапал, спустившись в двух местах по веревочной лестнице. Потом волнение усилилось, следить за метками при нем не получалось. Но сейчас волны почти стихли, их прекрасно видно. Но не все.

– Как это?

– Я в каждом месте нацарапал по три черты на разных уровнях. Нижняя почти в воде, вторая на расстоянии вытянутой руки от нее, третья на столько же выше второй. Сейчас нижних меток не видать вообще, вторые можно заметить лишь во впадинах между волнами. То есть за эти дни осадка корабля серьезно возросла. Это бывает лишь в том случае, когда увеличивается вес судна. Но мы ничего не грузили, если не считать пойманную акулу, а для четырехмачтового барка это все равно что песчинка. Остается лишь одно объяснение – в трюм поступает вода. Или старое повреждение на носу сказывается, или пепельники каким-то образом испортили борт, или случилось еще что-нибудь. А может, вообще ничего не случилось, у кораблей корпус дышит сам по себе, вода почти всегда просачивается. Но, думаю, вряд ли дело в этом. У нас открылась течь, и это очень серьезно.