Бешенство Z - Кирилл Неплюев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На дороге пришлось стоять достаточно долго. Никто не хотел останавливаться, что было ожидаемо и понятно. Люди попросту боялись грабежа или заражения, а в такой момент остаться без машины, если у попутчика окажется с собой пистолет и намерения будут недобрыми – подобно катастрофе. Особенно, если у тебя есть дети. Поэтому с машинами откровенно не везло и Дмитрий уже начал впадать в отчаяние, прекрасно понимая, что пешком просто не дойдёшь, невозможно. Вознесенский даже прибегнул к излюбленному приёму, которым пользовался постоянно, когда нужно было за минуту-другую найти машину – он вынул из кармана пятитысячную купюру и зажал её двумя пальцами на вытянутой руке, показывая мимо проезжающим, что ловит авто не просто так, а за деньги. Но даже это и не думало работать. Вознесенский начал втихую материться на каждого, кто проезжал мимо и не останавливался, понимая, что провёл на обочине уже почти два часа. В какой-то момент ему повезло: рядом остановился «Киа Соренто» с подмосковными номерами. Открылось окно с пассажирской стороны, и Вознесенский увидел в салоне двух мужчин лет по тридцать пять и на заднем сидении сидела женщина, примерно того же возраста. Водитель наклонился, чтобы видеть Дмитрия, и спросил:
– Здорово, братан! В Москву едешь, значит?
– В Москву, всё верно. Подвезёте? – Дмитрий уже обрадовался, надеясь быстро добраться домой. Может, удастся ещё и выйти удачно.
– Можем. Сколько заплатишь? На шару не повезу, сразу предупреждаю. Мне интереса никакого. – Поинтересовался водитель с наглой ухмылкой.
Дмитрий был готов к подобному варианту событий, поэтому не особо удивился. Есть такая категория людей, старающихся урвать кусок в любой ситуации, в том числе не гнушающихся заработать на чужом горе или трудностях. Он такое видел неоднократно, особенно среди таксистов – абсолютно деклассированной публики с невнятными жизненными ориентирами. Когда были взрывы в Москве, или когда случались аварии в метро и не только, подобные люди взвинчивали цены на поездки в разы, чтобы по-лёгкому заработать. В любой другой ситуации Вознесенский бы такого послал, а с ещё большим удовольствием дал в морду, но сейчас выбора не было, пришлось наступить на горло своим принципам.
– А сколько ты хочешь? – Поинтересовался Дмитрий.
– Ну, я нормально хочу, – ответил водитель и все трое пассажиров заржали.
– Десять тысяч у меня есть. Больше нету просто. Но тогда подкинь меня на восток, до моего района. Я скажу куда.
– Нее, кому щас деньги нужны, от них не останется ничего уже завтра-послезавтра.
– Но пока-то нужны, – возразил Вознесенский, чувствуя, что закипает.
– Ценное чё есть? Что потом махнуть можно?
«Ах ты ж быдло грёбаное… вот кому стрельнуть в башку надо бы», – со злостью подумал Дмитрий, в красках представляя, как дырявит из пистолета наглую голову водителю-хаму, а затем его попутчикам, и тут же пожалел, что лишился «Грача».
– Ценного нет ничего. Вот только это, – Вознесенский указал на наручные часы, – настоящие швейцарские Tissot, штуку баксов стоят.
– Нормально. Тогда давай часы и десятку. Довезу тебя до твоего района, хрен с тобой.
– Ты же говорил, что деньги не нужны?
– Найду применение. Давай, пока я добрый, решай. Ну или стой тут до ночи. Всё равно деваться некуда. Ну?
– Ладно, давай, – зло ответил Вознесенский, сел в машину, и протянул водителю наручные часы и две пятитысячные купюры.
Паркетник плавно тронулся и набрал скорость. Вознесенский предупредил, что нужно ехать по платнику, на что ему водитель ответил, что уже в курсе, связывался со своими приятелями, которые выехали за час до него. Дмитрий прижался затылком к подголовнику заднего дивана и сделал вид, что задремал, лишь бы не поддерживать разговор с попутчиками и не отвечать на какие-либо вопросы с их стороны.
27 апреля. Москва. Дмитро Цуцуряк.
Неприметный серый микроавтобус «Фольксваген Мультивэн» тихо подъехал к старому пятиэтажному дому, облицованному желтоватой плиткой, и остановился возле подъезда на парковке. Напротив дома стояло всего три машины, что для московского дворика в спальном районе было нетипично – люди разъехались кто куда. Антон Сучков, сидевший за рулём, припарковал машину задом к детской площадке – так, чтобы можно было видеть входящих и выходящих из подъезда, а также в случае острой необходимости рвануть с места в любом направлении, и заглушил мотор. Он был спокоен и ждал команды на выход. Пока Дмитро Цуцуряк, сидевший рядом, высматривал что-то в окнах на четвёртом этаже, Сучков откинулся на водительском сидении и сфокусировал взгляд на двери подъезда. Сидевший на втором ряду Арутюнян постоянно шуршал пакетиком с фисташками и непрерывно грыз орехи, вызывая ужасное раздражение у своих попутчиков щёлкающими звуками.
В доме свет горел в нескольких квартирах. В остальных окна были чёрными и движения с улицы не наблюдалось, что лишь убеждало наёмников в том, что либо жильцы разбежались из погибающего мегаполиса, либо часть из них уже мертвы. Однако, несмотря на отсутствие людей на улицах и кажущийся вымершим дом, а также полностью парализованную систему гражданской безопасности, было решено из машины оружие не брать, на всякий случай. Мало ли, чьё внимание можно привлечь, притом что полиция хоть и практически разбежалась, но местами ещё работала. Причём, судя по косвенным данным, в силу своей малочисленности и чрезвычайного положения в городе, работала максимально жёстко. Да и не нужен был огнестрел – взять обычного лоха с сумкой троим подготовленным бойцам не казалось нетривиальной задачей. Единственное, что Цуцуряк твёрдо решил взять с собой в квартиру – это обрез двуствольного ружья-горизонталки, который в случае маловероятного применения предполагалось бросить там же. А два автомата и помповое ружьё «Моссберг» двенадцатого калибра было решено оставить в машине и с собой не брать.
Цуцуряк сверился с адресом. Второй подъезд, тридцать третья квартира. Окно
