Гонка разоружения - Скотт Риттер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце концов было достигнуто решение, согласно которому Советы установили брезентовый кожух, отделяющий пусковой контейнер от остальной части железнодорожного вагона. Когда кожух был на месте, фактически не было канистры, которую нужно было измерять, поскольку ни одна не могла быть исследована. Затем инспекторы просто повторили методику измерения, которая использовалась ранее. «Мы проинспектировали первые разделенные железнодорожные вагоны на этой неделе [16 ноября], — доложил полковник Энглунд в штаб-квартиру OSIA, — и приняли процедуры проведения этих проверок». Вагоны отделены брезентовым экраном, который полностью закрывает экранированную часть вагона — от борта до борта и от пола до потолка». Для записи измерений и расчетов, выполненных инспекторами, использовался специальный рабочий лист. «Отгороженное пространство должно быть однозначно меньше 14 метров, — отметил Энглунд, — учитывая, что наша точность измерений, по-видимому, находится в пределах 2 см, я бы предположил, что любое закрытое от осмотра пространство, которое составляет 13,8 метра или меньше, можно однозначно считать меньше 14 метров».
Палки и зеркала
Инспекторы США в Воткинске умело продемонстрировали свою способность эффективно выполнять требование договора о контроле за вывозом с Воткинской фабрики предметов достаточно больших, чтобы содержать объект, ограниченный договором. Однако один из многочисленных вопросов осуществления договора, с которым столкнулись инспекторы, заключался в том, как выполнить положения договора о проведении измерении ракеты SS-25 внутри ее пускового контейнера, «чтобы убедиться, что ракета или ракетная ступень не являются БРНБ средней дальности [Баллистической ракетой наземного базирования] или самой длинной ступенью такой БРНБ, и что ракета имеет не более одной ступени, которая внешне похожа на ступень существующего типа БРНБ средней дальности.
Когда вопрос о проверке соответствия на заводе в Воткинске впервые обсуждался в Женеве после советского заявления о сходстве между первыми ступенями ракет SS-20 и SS-25, Советы первоначально предложили, чтобы инспекторы просто открыли одну из каждых 30 ракет, чтобы покинуть Воткинск, где в качестве достаточной меры можно было визуально наблюдать внутреннюю часть пускового контейнера. Американская сторона отвергла это, отметив, что частота вскрытия ракетных контейнеров должна быть увеличена до 12 в год (был достигнут компромисс по числу восемь), и что есть процедура измерения ступеней ракет, разработанная для подтверждения того, что вторая ступень SS-25 не была первой ступенью, и у нее те же размеры, что и у второй ступени SS-20.
Советы, однако, усложнили это решение, настаивая на том, что ракета, однажды вставленная в пусковой контейнер, не может быть извлечена для измерения, отметив, что «система» SS-25 (т. е. ракета, загруженная в контейнер) рассматривалась как запечатанный патрон. Советы первоначально предложили, чтобы измерение можно было провести, вставив «палочку» в открытую канистру, но затем отказались от этой идеи, как только их технические эксперты отметили, что это может быть ракета. США выступили с предложением, согласно которому инспекторы, используя лазерное дальномерное оборудование, которое бы устанавливалось вне открытого контейнера и, как таковое, обеспечивало бы метод измерения «без рук». Это тоже было отвергнуто Советами. Обе стороны согласились с тем, что конкретика того, как измерять ракету поэтапно, будет оставлена для технических разговоров, которые состоятся после подписания договора.
После подписания договора Советы поручили главному конструктору ракеты SS-25 Льву Соломонову найти решение требования об измерении второй ступени ракеты SS-25. Соломонов сконструировал устройство, предназначенное для установки внутри ракетного контейнера, содержащего ракету SS-25, которое затем можно было использовать для получения желаемых результатов. Было решено, что Советы предоставят американцам модель устройства для измерения ступеней вместе с макетом, который будет использоваться для калибровки аппарата. Они должны были быть отправлены в Национальную лабораторию Sandia, расположенную на военно-воздушной базе Кёртланд, недалеко от Альбукерке, штат Нью-Мексико, где ученые и техники оценивали бы их полезность.
Советы отправили устройство в США в начале июня 1988 года, погрузив его на борт коммерческого авиалайнера, направлявшегося в аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке, где его должны были передать на С-141 Starlifter ВВС США, который доставит его ожидающим в Sandia инженерам. Ящик был запечатан и считался дипломатически неприкосновенным. Однако не было никакой предварительной договоренности с таможней США, агенты которой быстро изъяли ящик и отказались разрешить его пересылку до тех пор, пока ящик не будет открыт и его содержимое не будет тщательно изучено.
Полковник Коннелл и генерал Ладжуа были вовлечены в бурную дискуссию о том, как справиться с этой ситуацией, когда я прибыл во временные офисы OSIA, расположенные в штаб-квартире береговой охраны в Баззарде-Пойнт, и направился к офисным помещениям премьер-министра. Полковник Коннелл заметил меня и классическим жестом морской пехоты, рукой-ножом, указал в мою сторону. «Лейтенант Риттер! — крикнул Коннелл. — Оставайтесь на месте. Не двигаться!» Я выполнил его инструкции, в то время как двое мужчин исчезли в кабинете генерала Ладжуа.
Несколько минут спустя по коридору широкими шагами прошел полковник Коннелл. «Отправляйтесь в Национальный аэропорт, — сказал он. — Садитесь на шаттл до аэропорта Кеннеди. Когда вы прибудете, пройдите в зону приема грузов United Airlines. Позвоните мне с телефона-автомата — тогда я дам вам дальнейшие инструкции».
Эти приказы были достаточно просты. Я поехал в Национальный аэропорт, но обнаружил, что парковка переполнена. Обогнув терминал, я заметил пустое место перед главным зданием. Единственная проблема заключалась в том, что на нем была пометка «Зарезервировано для судьи Верховного суда». Я все равно припарковался там и нашел местного полицейского. «Я здесь по официальному делу, имеющему решающее значение для национальной безопасности Соединенных Штатов, — сказал я. — Я припарковался здесь. Не буксируйте мой автомобиль». На мне была форма морского пехотинца Чарли — рубашка цвета хаки поверх зеленых парадных брюк, я использовал жесты с рукой-ножом, характерные для корпуса морской пехоты, чтобы убедить его в своей точке зрения. «Без проблем», — сказал полицейский.
Я подбежал к стойке трансфера Pan Am. «Мне нужно попасть на следующий рейс до аэропорта Кеннеди», — сказал я клерку за стойкой. Она посмотрела на терминал, в сторону выхода. «Они только что закрыли выход на наш текущий рейс, — сказала она. — Следующий рейс будет через час».
