Три желания - Кристен Эшли

— Мы поженимся, — категорически заявил он, его голос снова стал гладким и шелковистым, и ее сальто, происходившие у нее в животе, уже перешли в кульбиты.

Она прижала руки к животу и со всей силой попыталась оттолкнуть его от себя.

Он остался стоять на месте, словно она и не предпринимала никаких попыток, только обхватил ее за талию, словно сжал тисками, прижав к себе. Другую руку он опустил ей на спину и ее грудь прижалась к нему. Он нагнул голову и заглянул ей прямо в глаза.

И тогда он заговорил, и его голос уже был не гладким и шелковистым, не нежным, не уговаривающим, он стал жестким, низким, со стальными нотками, которые проходили через нее с каждым его словом.

— Я потерял восемь лет без тебя. Восемь лет. Я не знаю, что ты пережила за эти годы, но у тебя будет время до конца нашей жизни рассказывать мне об этом, и я сделаю все, чтобы ты забыла то время, — заявил он затем твердо продолжил. — Я обещаю тебе, Лили, я сделаю это.

Она напрягла всю свою силу воли, до последней капли, чтобы его слова не проникли через ее броню. Она вцепилась в ткань его рубашки на талии, пытаясь опять оттолкнуть его назад.

— Ты уже давал мне обещания, Нейт, — напомнила она ему с жаром.

— Я знаю, — приглушенно ответил он, его глаза все еще просматривали ее насквозь.

— Ты нарушил эти обещания.

Он не смутился и не стал отрицать.

— Я знаю.

Она пристально посмотрела на него, ожидая, что он начнет что-то объяснять, что-то скажет, чтобы прояснить ситуацию.

Он этого не сделал.

— Все кончено! — в истерике закричала она, она уже не могла этого выносить.

— Мы даже еще не начали, — пообещал он.

— Я не собираюсь проходить через это снова! — воскликнула она, вспомнив всю боль и все страхи. Ее гнев вспыхнул и как обычно быстро исчез, и теперь она желала только одного — сбежать.

Ее жизнь, возможно, не была райской, такой она была только с Нейтом тогда давно, но у нее была хорошая жизнь, радостная жизнь, и она хотела ее вернуть.

— Ты не обязана, — рявкнул Нейт, шокируя ее, потеряв свое хладнокровие. Он уже не выглядел таким спокойным, как всегда, видно он тоже вел борьбу со своими бушующими эмоциями. Она должно быть разбудила в нем силу, которая наполнила всю комнату и давила на нее, как огромная мраморная плита. Но она не испугалась этого, она не имела права пугаться, у нее было слишком много, что можно было потерять.

— Я не верю тебе, — обвиняюще сказала она.

— Прекрасно. Не верь мне. Но наша дочь имеет двоих родителей, и всю оставшуюся жизнь она будет наслаждаться ими обоими. Вместе. Она будет наслаждаться безопасным красивым домом, и родителями, которые будут жить вместе и заботиться о ней. Не мотаться взад-вперед и приспосабливаться жить на два дома. Ты видела, как она обрадовалась, когда увидела нас вместе. Ты же знаешь, что она очень хочет этого.

— Нельзя получить все, что хочется, поверь мне, Нейт, я знаю, — его глаза угрожающе сузились от ее слов, но она не обратила на это внимание и с жаром продолжила: — Это трудный урок, но она может пройти его намного раньше, вместо того чтобы вырасти безнадежной мечтательницей, как ее мать, и понять все потом.

Она могла поклясться, что его лицо едва заметно дрогнуло, он сказал:

— Ты не можешь запретить мне воплотить все, что она больше всего хочет, и тебе не нужно будет делать все возможное и не возможное, чтобы сделать это, — он немного успокоился.

— Она приспособиться, — выпалила Лили, хотя он был, к сожалению, прав.

Лили была не в состоянии сделать все возможное и невозможное, чтобы дать Таш то, что она хотела, но просто тогда она не могла предоставить ей и малые крохи.

— Она будет очень огорчена, — правильно предсказал Нейт.

— Ты не знаешь ее достаточно хорошо, чтобы делать такие выводы, — произнесла Лили и попала в яблочко. Она поняла это по его гневно сверкнувшим глазам, он явно еле себя сдерживал.

— Я поменял свое мнение, — выдохнул он. — Ты не великолепная, когда злишься. Ты невероятно раздраженная и невероятно упрямая, когда злишься.

— Я не упрямая! — упорно возразила она.

Он приблизил к ней свое лицо, и от того, что он так быстро сменил свою тактику у нее закружилась голова.

— Ты хочешь меня, Лили, и ты это знаешь.

— Я не хочу! — даже она поняла, что это звучит, как ложь.

— Ты хочешь меня, — заявил он без обиняков, — мне нужно это доказать?

Полное безумие, она знала это, потому что уже завелась, с угрозой воскликнула:

— Если ты поцелуешь меня снова, я не буду нести ответственность за то, что сделаю.

— Я точно знаю, что ты сделать.

И не дав ей возможность возразить, его губы набросились на нее.

На этот раз она не замирала и не стояла неподвижно. На этот раз она боролась, пихалась, толкалась и пыталась сдвинуть его с места. Она царапалась, даже разорвала ткань на его рубашке.

Его язык коснулся ее губ, и одинокая гимнастка в животе выполнила идеальное сальто, и все ее тело отозвалось овациями.

Он сразу же почувствовал ее капитуляцию. Он отстранился, но не настолько, чтобы позволить ей сбежать, он нес и одновременно тащил ее к дивану и, прежде чем она смогла что-либо предпринять, он толкнул ее на спину и накрыл ее сверху своим сильным горячим телом.

— Постой, Нейт, — потребовала она, пытаясь выбраться из-под него.

— Нет, — отрицательно ответил он, и прежде чем она смогла произнести хоть слово, его рот опустился на ее губы снова.

Его губы были не нежными, а твердыми, настойчивыми, требовательными, такими знакомыми. Это было именно то, что она хотела, желала и о чем мечтала все восемь лет.

Ни один другой мужчина не касался ее. У нее было всего лишь парочка свиданий с поцелуем «спокойной ночи» (ну, возможно, поцелуй в щеку). Лили была слишком завернутой по поводу своей жизнь, проблем и ответственности, на мужчин у нее просто не оставалось времени.

И ей некого было сравнивать с Нейтом, это была простая констатация факта.

Его губы стали прокладывать дорожку из поцелуев вниз по ее щеке к подбородку.

— Пожалуйста, прекрати, — прошептала она с мольбой. Ее гнев испарился, сменившись страстным желанием за все восемь ужасных, одиноких лет тоски.

— Нет.

— Пожалуйста, Нейт, — попросила она.

В ответ его рука заскользила по ее ноге к бедру, потянув юбку вверх, ее кожа заколола от его интимных прикосновений.

Его тяжелое тело прижалось к ней, такое знакомое, такое горячее, словно в лихорадке. Она не собиралась отрицать, что ее тело гораздо больше жаждет того внимания, которое он ей уделял.

— Мы не можем, — взмолилась она.

— Можем, — проворчал он выдыхая у ее горла, его голос отозвался гулом, прошедшим по всему ее телу, отчего она задрожала.

Он почувствовал это, и не собирался останавливаться, его рот вернулся к ее губам, и он поцеловал ее снова.

На этот раз она не боролась, ее губ коснулась улыбка, они раскрылись, и он проскользнул внутрь языком.

Вот и все. Она проиграла свой бой и согласилась с гимнастикой в животе, которая опять делала сальто, так разогрелась и так радовалась, предвкушая удовольствия.

Восемь лет горя и тоски выливались из нее, и она целовала его так, ведя боевые действия своим языком с его, ее руки блуждали по его телу, по спине, вниз к бедрам. Она почти забыла, насколько сильное у него тело, накаченное, мускулистое. Она вытащила его рубашку из джинсов, желая почувствовать его кожу, чтобы ей ничего не мешало. Ее руки скользнули под рубашкой, проходясь по талии и вверх по спине.

Его кожа была очень горячей на ощупь.

Ее ощущений было слишком много и все происходило слишком быстро. Она почувствовала жжение в горле, ее тело все горело от его прикосновений.

Его губы не покидали ее, доставляя ей пьянящий поцелуй, его руки поднялись к ее груди, он стал ласкать сосок подушечкой большого пальца. Она выдохнула ему в рот, мощные волны удовольствия прошлись прямо через нее.

От ее выдоха, он углубил поцелуй, который становился все более диким и требующим. Годы ее тоски превратились в облегчение, что он жив, дышит, опять с ней, снова дотрагивается до нее, целует.

Но на этот раз ее руки и губы стали более настойчивыми, требовательными, а пальцы стремительно пробегали у него по коже, двигаясь к его животу, вниз под джинсы, пока она не почувствовала его твердый член в своей ладони.

Слезы показались у нее из глаз, и тихо скатывались по вискам, он оторвался от нее со стоном от ее прикосновений, и скользнул к ее уху.

— Ты все еще хочешь остановиться? — его голос стал низким и грубым от возбуждения, но он ждал ответа, словно он готов был отстраниться, если она этого захочет.

Она не ответила, не могла.

Его руки сжали ее грудь, его большой палец кружил по соску, вызывая в ней бурю эмоций.

— Останови меня сейчас, Лили, это будет твой единственный шанс.

Все еще не в силах говорить, она отрицательно покачала головой, Нейт даже не смутился. Его рот накинулся на нее в обжигающем поцелуе, обе его руки опустились к ее бедрам, прижимая к себе, ее рука, по-прежнему была между ними, тесно прижатая к его возбужденной эрекции.