В этой истории не будет злодея, и человек есть закон - Дарья Милл

— О, да неужели? — губы Эндрю растянулись в ухмылке, подобной той, что когда-то играла на лице шкодливого мальчика, который после школы отсиживался в библиотеке за картами со старшеклассниками. Прямо сейчас он мог бросить на стол свой главный козырь. Ему всегда нравилось понимать, что Хён Сок подпустил так близко к себе именно его, а не кого-то другого. — И с кем же? Со мной или, может, с нашим старым другом Лютиком?

— Ты же знаешь, что Луис и Лютик — это разные имена.

— Знаю, но какая разница, если он нас уже не услышит. — Шутливая улыбка оставалась неизменной, да только в глазах начинало мерцать беспокойство. Если Хён Сок прислушался к нему и занялся своей личной жизнью, то это ничто иное, как дурной знак. Грозовые тучи и без того всё никак не могли покинуть неба над куполами Округов, ожидая, когда подполковник Квон наконец отвлечётся от выполнения и своих, и чужих обязанностей. Конечно, Эндрю беспокоился только из-за работы. Иного варианта и быть не могло.

— Какую веру исповедуют фолки?

— Что? Зачем тебе? — Эндрю не был готов к подобным вопросам, но удивился бы куда больше, если бы Хён Сок вдруг спросил у него о том, как позвать кого-нибудь на свидание. Но он, как и всегда, был в своём репертуаре — намеренья говорить о чём угодно другом, кроме того, что могло быть полезно ему самому, превосходили любые ожидания. — Фолки много чему верят, но кое-чего они придерживаются единогласно — человек стоит выше любого живого существа. Например, они ни за что не назовут Бога в единственном числе. Им с давних времён нужны были Боги, а потому Господами теперь стали люди.

— Люди. — Повторил Хён Сок, записывая то, что его разум отмечал как важное, в список в телефоне. Его пальцы лишь пару коротких секунд ударяли по экрану. В письме он был короток точно так же, как и в речи. — Никогда твои разговоры о культурном просвещении не были ценны так, как сейчас. Теперь скажи мне, почему их город зовётся Сварогом.

— В последний век модно называть вещи и детей в честь чего-то древнего и святого. — Эндрю вдруг почувствовал себя так, будто его с головы до ног облили мёдом — льстиво, вязко где-то внизу живота, но чересчур уж приятно. — И у человека, и у фолков есть отдельный перечень имён, которых им хватит на следующие пару поколений. Открой любой исторический справочник и ткни пальцем — попадёшь либо в наименование небесного тела, либо в старое государство, либо в древнегреческого бога. Ты и сам знаешь того, чьи родители подобным баловались. Он заглядывает к нам на работу каждую неделю точно по расписанию.

— Гефест.

— Именно. А семейство Медчеров? Палестина, Арис, Мария, Фобия, Деймос, да они все как на подбор. Фолки явно поняли это без намёков. Краткость и старина кредо нового времени.

— Теперь ясно. Но почему именно Сварог? — Эндрю не догадывался, но всё то были лишь наводки. Хён Сок хотел убедиться, что он знает достаточно. Что подполковник Квон не оставляет его ни с чем.

— Жизнь и её история многолика. Три Бога, за каждым стоит своё творение. Сварог — человек, Перун — фолк, а Свентовит — амфи. Мы и братья, мы и единство. Сохранение, разрушение, творение, что-то там ещё. — Эндрю пытался припомнить то, чего никогда не знал. В культуре его не интересовало ничего более того, что позволило бы ему обходиться с фолками с подобающим почтением и принимать их традиции. Коммуникации волновали его куда более религии и искусства. — Возможно, с приходом человека они поняли, что ничто в этом мире не стоит того, чтобы душой оставаться лишь на одной планете. А червоточины? Другие формы жизни? Слишком много в этом мире того, что заслуживает внимания. Ну, или фолки неточно написали название индийского неба Сварги. Сам понимаешь, в наше время ошибки актуальны как никогда.

— Гефест Лила индус. — Сказал Хён Сок сам себе, понимая, что этот парень сейчас невольно стал точкой, на которой сходятся все параллели, и в этот угол были загнаны все от людей и до фолков. Имя парня тут же оказалось в его виртуальной записной книжке, вот только не по тем соображениям, что были верны. Хён Сок удовлетворённо кивнул. Во всём этом Эндрю понимал больше него самого. — Придётся тебе к нему обратиться, но пока не знаю, зачем именно. И к Кэсси тоже.

Кассандра Аллен всегда писала то, что нравилось фолкам, а потому, хоть и не заканчивала искусствоведческий факультет, прекрасно разбиралась в тонкостях их новой культуры, ведь и сама являлась её неотъемлемой частью. Эта мысль просто не могла скрыться от Хён Сока. Он дословно записал все те идеи, на которые его сподвиг Эндрю. Без его помощи подполковник оказался бы не в силах сформировать их вновь. Они должны были стать последним, что подполковник Квон преподнесёт офицеру Арно.

— Тогда уж нам. — Эндрю, довольный собой, просиял в счастливом выражении. То, что он оказался сведущ в чём-то больше Хён Сока, казалось ему неоспоримой победой.

— Соглашаешься. — Хён Сок снова качнул головой, словно бы принимая своё возможное участие. Как бы ни прошёл выезд в Сварог, он хотел бы закончить начатое. — А я думал, что ты устал от работы.

— От работы, а не от тебя. Сверхурочные не считаются.

— К слову о работе. — Хён Сок оттянул ворот рубашки, что даже с распахнутой курткой продолжала душить его всем тем жаром, что скопился под куполом. Эндрю, как то обычно и бывает, до того увлёкся, что перестал чувствовать пламенное дыхание по меньшей мере тысячи слоняющихся неподалёку человек и фолков. Но внутри Хён Сока всё горело не из-за одной лишь куртки. Кто-то давил на него, и был он выше самого купола. — Нам пора. Поезд уже через час.

— Но где все остальные?

— Думают над тем, как в канун Рождества вымолить у родных прощение за отлучку.

Эндрю вздохнул так, будто бы вся ответственность этого мира вдруг упала на его плечи. Хён Сок никогда не придавал значения тому, как много он делал для отдела и всей Вайнкулы в целом, и даже сейчас ему не было стыдно. Просто осознание вдруг пронзило разум и напомнило ему о том, что не одна лишь его собственная судьба страдает от решений подполковника. По крайней мере, Эндрю и Лин имели к нему непосредственное отношение. Если и не сестра, то офицер Арно уж точно. О бедный, беспомощный офицер