Разум и чувства. Как любили известные политики - Каринэ Фолиянц

Все это было сказано о нем, о Кеннеди. Как видите, он действительно был ее маниакальной идеей.

В конце концов Джон и сам осознал это. Но радости по этому поводу не испытал.

Он не стал резко разрывать отношения с Мэрилин, их свидания были такими же страстными, как и прежде, однако встречи становились все более редкими, а затем и вовсе прекратились. Понимая, что объяснения и увещевания ни к чему не приведут, Кеннеди просто перестал с ней встречаться. Мэрилин была в отчаянии: она чуть ли не ежедневно звонила в Белый дом и забрасывала Джона письмами с призывами все объяснить. Она никак не могла понять, что произошло. Но с президентом ее не соединяли, а письма оставались без ответа.

То ли Кеннеди пресытился, то ли одумался, то ли опасался разоблачения, но, как бы то ни было, он приказал своей секретарше больше не переводить на него звонки Мэрилин. Бывшая любовница, которая могла в любой момент выйти из-под контроля, должна была исчезнуть из жизни президента, чтобы сохранить его репутацию.

Но, несмотря на такое отношение, Мэрилин не смирилась и продолжала надеяться, что вскоре все изменится, Джон опять вернется к ней и наконец разведется с Жаклин. Похоже, ее «планы» теперь подпитывались наркотиками и алкоголем.

Накануне дня рождения Джона (ему исполнялось сорок пять лет) Мэрилин с большим трудом уговорила служащего Белого дома принять подарок для президента: золотые часы «Ролекс» с выгравированной надписью, которая была прямым признанием в любви: «Джону, как всегда, с любовью, Мэрилин, 19 мая 1962 года». Сопровождало подарок длинное поздравление, начинающееся словами: «С днем рождения, господин президент», и заканчивающееся скорбным, но решительным: «Позволь мне любить или дай мне умереть».

Кеннеди приказал служащему немедленно избавиться от часов. Но американцы, особенно не самые богатые, всегда отличались практическим складом ума. Служащий сразу сообразил, насколько «дорогая» вещь оказалась в его руках, и оставил часы у себя.

Не так давно в итальянской газете «La Stampa» появилось сообщение, что золотые часы «Ролекс», подаренные актрисой Монро президенту Соединенных Штатов в день его сорокапятилетия, хранились все эти годы у дочери одного из служащих Белого дома. После подтверждения их подлинности часы выставили на онлайн аукцион. Стартовая цена – более четырех миллионов долларов. Продавала часы дочь того самого служащего, который одним только непослушанием обеспечил все свое потомство.

Кеннеди не пожелал принять подарок Мэрилин еще и потому, что накануне она устроила крайне неприятное и компрометирующее его представление. Произошло это на шоу, устроенном по случаю дня рождения президента. Праздник в том году отмечался в «Мэдисон сквер гарден»…

19 мая 1962 года весь американский высший свет отмечал сорокапятилетие президента. Гала-концерт должен был пополнить кассу Демократической партии, опустошенную предвыборной кампанией 1960 года. Собралось более 15 тысяч гостей, заплативших от ста до тысячи долларов за билет. Для участия в программе пригласили звезд первой величины: Эллу Фицджералд, Марию Каллас, Гарри Белафонте и, конечно, Мэрилин Монро. Небезызвестный Питер Лоуфорд исполнял обязанности конферансье.

Жаклин Кеннеди на столь важном мероприятии отсутствовала. Узнав, что на концерте появится Монро, жена президента отказалась сопровождать мужа, выбрав какой-то благовидный предлог. В ложе с Кеннеди сидели его сестры Юнис и Пат.

Специально для этого вечера Мэрилин заказала платье у Жана Луи, создателя знаменитого концертного образа Марлен Дитрих. Монро хотела напомнить президенту женщину, которой он был когда-то сильно увлечен. Наряд представлял собой прозрачное, плотно облегающее платье, усыпанное блестками, и роскошный горностаевый жакет.

Когда дошла очередь до выступления Монро, публика встрепенулась. И не зря. Конферансье, Питер Лоуфорд, вызвал Мэрилин на сцену. Один раз… второй… Никого. Он, не умея справиться с раздражением, попробовал еще раз: «А сейчас, дамы и господа, покинувшая нас Мэрилин Монро». Эта ужасная шутка (построенная на двойном значении английского слова late, которое может означать «опаздывающая» или же «ушедшая в мир иной») заставила Мэрилин выйти из своей уборной. И вот она появилась на сцене – трогательная, немного смущенная. Пошатываясь от волнения, как многим тогда показалось, Мэрилин подошла к микрофону. На мгновение она словно бы задумалась, потом энергично сбросила жакет и… зал еле сдержал громкое «ах!». В лучах прожекторов эффект от ее платья оказался потрясающим – казалось, она вышла на сцену обнаженная. «Боже мой! Какая дура!» – процедил сквозь зубы Джон, сохраняя при этом на лице свою знаменитую улыбку.

Мэрилин трогательно взмахнула ресницами и запела, глядя прямо на улыбающегося Кеннеди: «С днем рождения, мистер президент!» Она пела тихим приятным голосом, с чувственным придыханием… И Джон уже ничего не цедил сквозь зубы, он улыбался ей абсолютно искренне. Против такого не мог бы устоять ни один мужчина.

А Мэрилин действительно спела так, что все присутствующие ощутили крайнее смущение: в те времена в Америке не принято было столь откровенно выражать свои чувства, да к тому же публично. Пусть все и так знали о любовной связи президента с Монро, но раньше это было как бы на уровне слухов, теперь же…

Знаменательное событие, конечно же, транслировали по всей стране, и кадры с песней-поздравлением, запечатлевшие «самую грустную девушку в мире» (как назвал Мэрилин ее третий муж – драматург Артур Миллер), знает, наверно, каждый. Она в самом деле выглядит очень трогательно и поет чрезвычайно чувственно. Но откровенность не всегда уместна.

Когда Мэрилин допела, Джон подошел к ней и нежно пожал руку, а потом, все так же улыбаясь, произнес фразу, которая вызвала волнение в зале. «Вы пробуждаете во мне желание бросить заниматься политикой», – тон, которым он все это произнес, сделал комплимент еще выразительнее.

Но все это было на людях. А после празднования произошло нечто не такое умилительное. Джон решил, что Мэрилин, открыто заявившая о своей любви, перешла границу дозволенного. Эта пьяная выходка Мэрилин произвела на него чрезвычайно неприятное впечатление. Он-то прекрасно понял, что она шаталась вовсе не от волнения. Монро действительно выпила перед выходом изрядное количество виски для храбрости: она понимала, какую реакцию вызовет ее выступление. Может, ей виделся грандиозный скандал, затем развод с Жаклин, потом долгожданная свадьба с президентом?.. Каких только фантазий не порождает помутненный рассудок…

Мэрилин еще не знала, что в этот день видит Джона в последний раз. Именно этот вечер выбрал Джон Кеннеди, чтобы объявить Мэрилин об окончательном разрыве. Любезности любезностями, но политика для Джона Кеннеди была лучшей из любовниц. Несколько часов наедине в апартаментах отеля «Карлайл» подвели черту многолетнему роману.