Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли - Александра Сергеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До следующего пункта — Корымска — долетели за час. Оставили по правому борту Котокельское озеро — где Юлька так и не побывала, хотя рвалась не первый год. И, в конце концов, вернулись к Байкалу. Въехали в Гремячинск, где в других обстоятельствах обязательно бы перекусили с комфортом и без спешки.
Но подставлять людей под статью — это просто подлость. Поэтому купили горячие буузы, восполнили в термосе кофе. Слегка отъехав от курортного посёлка, спустились к Байкалу по вполне сносно расчищенной дороге.
Развели костерок среди камней. Установили мангальчик, раскочегарили. Покидали на не успевшие прогореть угли маринованные крылышки, подогрели буузы. Юлька, завесив грудь старым полотешком, со стоном и придыханием высасывала из бууз мясной сок. Вгрызалась в пирамидку из теста, норовя откусить побольше мясца. Еле-еле уговорила себя не прикладываться к украденной у Анжура в дорогу аарсу. Долго и смачно обгладывала с крылышек пряное мясо. Обсасывала косточки, словно сбежала с голодного края.
Объелась до изумления и перекатывания в брюхе булыжников. Которое пыталась унять бурятской простоквашей.
— Плохо тебе, бедненькая, — нудил под боком Севка, разлёгшись прямо на снегу.
С подвываниями. С громким сопением сочувствия и заламыванием бровей. Рядом на подстилке сидел, скрестив ноги, Даян. Он лепил с покрасневших руках снежок и смотрел на ледяной панцирь Байкала. Причудливый и неимоверно завораживающий.
На его чёрной вязанной шапке крутила хвостиками белая ящерка, почти сливаясь с пронзительно прозрачным воздухом. Наяривавшее солнце, казалось, пыталось её растопить или распылить. Но паршивка держалась стойко.
— Мне хорошо, — икнув и натянув капюшон, завалилась на спину Юлька. — Даже не замечала, что раньше было плохо.
— С этим… твоим? — обиженно вякнул Севка.
И тут же схлопотал в лоб снежком.
— Да мне плевать! — взорвался отпрыск, учиняя бунт. — Ты, батя, можешь терпеть это, сколько угодно! А я не собираюсь! — замолотил он по снегу руками, устроив локальную метелицу.
— И не надо, — невозмутимо согласился Даян, даже не обернувшись.
Севка тотчас приостановил бунт, постреляв глазами с отца на мать:
— В смысле? Только не вздумайте врать. Через два года я уже смогу вас бросить.
— И не стыдно? — с ласковой укоризной осведомилась у чадушка Юлька.
— Вам же было не стыдно сбегать от родителей, — прицельно огрызнулся Севка. — А теперь так же не стыдно ломать мне жизнь.
— Не ломай, — по-прежнему бесстрастно разрешил ему отец.
— Нет, ты скажи чётко, — не купился на его воспитательные приёмчики сын. — Мама к тебе вернулась? Или вы так просто кувыркаетесь? От скуки.
— Подойди, — вкрадчиво попросил Даян, глянув на него через плечо.
— Ага! Сейчас! И не пытайся зуботычиной увести разговор в сторону.
— Она вернулась, — согласился Даян, что это некрасиво.
— Почему? — неожиданно брякнул обалдевший от новости отпрыск.
— Потому что я её люблю.
Глава 15
Не обижайся, дочка, но миру лучше от тебя избавиться
Юльке ни за что не хотелось уезжать из снежного райка, созданного будто персонально для неё. Тика в тику всё, как она любит. Чтобы тишина, чтобы вкусно и чтобы её мальчишки были рядом. Чтобы самые зловещие проблемы лопались на глазах мыльными пузырями. Чтобы самая ничтожная приятность обретала эпохальное значение. И главное, всё это богатство вовремя: ни раньше, ни позже
Женщину, внезапно попавшую в собственный рай, грешно выдёргивать из него, пока она сама не устанет там отираться. Лишь пресыщение спасёт её от чувства сокрушительной незаслуженной потери. Главное, незабываемой. Женщина может забыть о чём угодно важном и глобальном. Но ни одной даже мельчайше мелочной потери не позабудет вовеки. Такое у неё особое свойство организма.
Однако впереди ещё не одна сотня километров дороги — будь она неладна! Так что её мужчины не постеснялись применить силу. Запихнули свою женщину в машину и тронулись дальше.
Этим всякие эфирные экзальтации побоку. Им объявили войну, в которую оба погрузились по саму маковку. Все их хвалёные бойцовские инстинкты встопорщились. Все невидимые кони ржут, все пушки грохочут. И пока не победят, ни за что не оставят эту войну в покое.
На подъезде к другому Байкальскому курорту — Горячинску — у Юльки проснулась совесть. Она предложила сменить мужа за рулём — тот отказался. В Горячинске закупились, как для похода Батыя «к последнему морю». И двинули дальше, оставляя за спиной десятки километров сказочного Забайкальского края — равнодушного к трём приблудившимся сюда душам. Юлька ловила момент: любовалась красотами Бурятии. Что-то подсказывало: больше случай не подвернётся.
В легендарное село Баргузин въехали после заката. Остановились неподалёку от церкви Спаса Преображения. Даян достал сотовый и набрал бабушку Дэма.
Та опять не соизволила ответить с первого раза. И с третьего, и с шестого. На седьмой раз вновь неохотно проскрипела:
— Доехали?
— Да, — своим фирменным голосом обольстителя подтвердил Даян. — Мы в Баргузине. Добрый вечер.
— Был добрый, — забрюзжала старушка. — Пока я надеялась, что передумаете.
Отец с сыном переглянулись — Севка поднял кулак с торчащим большим пальцем. Дескать, клёвая старушенция: умеет приласкать от души.
— Мы не передумаем, — вежливо заверил Даян.
— Ладно, — проскрипела добрая бабушка. — Ночуйте там. Утром выдвигайтесь на Улюн. Там встретимся.
И отбилась.
— Я одна чувствую, что нам тут не рады? — зевая, осведомилась Юлька.
— Не ма, чувства тебя подводят, — взялся паясничать Севка. — Тут такими категориями вообще не оперируют: рады, не рады. Нас здесь вообще не хотят. Ни под каким соусом. Но мы будем стоять насмерть. Кстати, батя, где будем стоять?
— За селом, — ознакомил их глава семьи со своим решением. — Поставим палатку.
— Да-да-да! — жарко восславила Юлька его мудрость.
— А то нарвёмся, — согласился и отпрыск. — Только непонятно: зачем за селом? Давай вообще отъедем подальше. Свернём куда-нибудь с трассы, чтобы не светиться. И уж точно обойтись без случайных прохожих. С их дурацкой привычной становиться овощами.
На том и порешили. Ещё и в местный магазин успели, где купили второй термос. А так же в закрывавшееся кафе: забрали все оставшиеся буузы на радость милой улыбчивой продавщице с загадочными азиатскими глазами. Наполнили термоса свежим кофе и зелёным чаем на молоке. На соседнем подворье купили у хозяев сухих дровишек, перекидав часть вещей в салон. После чего покатили дальше, высматривая по сторонам дороги какой-нибудь съезд в сторону.
Пока искали, куда бы приткнуться, почти добрались до Улюна — всего-то тридцать километров с хвостиком. Не доезжая до села таки обнаружили вполне себе подчищенную дорогу, уходящую влево от трассы. И хотя расчищали её точно не
