Мошка в зенице Господней - Ларри Нивен

Вроде бы все хорошо, но Сэлли сказала:

– У моей мошкиты было то же самое имя.

– Вы имеете в виду, что я выбрал того же самого чужака?

– Нет, не думаю. Но это финч'клик', – она сказала это осторожно, щелкнув напоследок языком, а потом испортив весь эффект хихиканьем, – не является словом для обозначения мошкитов. Я пробовала его.

Священник нахмурился.

– Возможно, все собственные имена звучат для нас похоже. Или это слово может означать рука, – серьезно сказал он. На эту тему имелась даже классическая история, настолько старая, что, возможно, она пришла из доатомного периода. Он повернулся к другой мошките, указал на себя и сказал: – Финч'клик'? – его акцент был почти идеален, и он не хихикал.

Мошкита сказала:

– Нет.

– Это они уловили быстро, – сказала Сэлли.

Уайтбрид попробовал тоже. Он плавал среди мошкитов, указывая на себя, и говорил: – Финч'клик'?

Он получил четыре идеально артикулированных «нет», прежде, чем одна мошкита постучала по его колену и сказала:

– Финч'клик'? Да.

Итак, имелись трое мошкит, которые могли говорить людям «финч'клик'». Каждая к определенному человеку, и только к нему.

– Это может означать нечто вроде: «Я назначен к вам», – предположил Уайтбрид.

– Еще одна гипотеза, – согласился Харди. Вообще-то неплохая, но данных все же недостаточно. А, может, парень все-таки прав?

Мошкиты толпились вокруг них. Некоторые из приборов, которые они принесли, могли быть камерами или записывающими устройствами. Некоторые приборы издавали шум, когда люди говорили, другие извергали ленту или чертили извивающиеся оранжевые линии на маленьких экранах. Мошкиты обратили внимание и на собственное оборудование Харди, особенно маленький коричневый немой, который разобрал осциллограф Харди и на глазах у него собрал его снова. После этого изображение на экране стало ярче, и вообще он заработал гораздо лучше. Интересно. И ведь только коричневые могли делать подобные вещи.

Вскоре уроки языка стали групповыми. Теперь это было игрой – это обучение мошкитов английскому. Нужно было указывать на что-то и произносить слова, а мошкиты обычно запоминали их.

Мошкиты продолжали попусту терять время с внутренностями своих приборов, настраивая их, а порой передавая Коричневым с каким-то птичьим свистом. Диапазон их собственных голосов был удивительным и мог меняться от баса до сопрано. Харди предположил, что высота была частью кода.

Он внезапно понял, сколько времени прошло. Его живот был пустотой, чьи жалобы он игнорировал с рассеянным презрением. Вокруг его носа появились пятна, натертые прилаженным респиратором. Глаза его болели от атмосферы мошкитов, попавшей под защитные очки, и он жалел, что отказался от шлема или пластикового мешка, как у Сэлли. Сами мошкиты были размазанными яркими пятнами, которые медленно двигались вдоль изогнутых полупрозрачных стен. Сухой воздух, которым он дышал, постепенно обезвоживал его.

Все это он чувствовал по мере прошествии времени, но не обращал внимания. Им овладело какое-то веселье. Дэвид Харди выполнял свое призвание в жизни.

Несмотря на уникальность ситуации, Харди решил воспользоваться традиционной лингвистикой, и сразу же возникли беспрецедентные проблемы со словами лицо, рука, уши, пальцы. Это проявлялось в том, что дюжина пальцев на правых руках имела одно общее название, а три толстых пальца на левой – другое. Плоское ухо называлось так, а стоячее – иначе. Слова для ЛИЦА вообще не было, поскольку они немедленно ухватились за английское слово, и, похоже, подумали об этом стоящем нововведении.

Он думал, что его мышцы приспособились к невесомости, но сейчас они давали о себе знать. Харди не знал, куда исчезла Сэлли, но это не беспокоило его. В этом проявилось и его восприятие Сэлли и мошкитов, как коллег, а также то, насколько он устал. Он считал себя просвещенным человеком, но то, что Сэлли назвала «сверхзащитой женщин», глубоко укоренилось в имперской культуре – особенно в монашеском Военном Флоте.

Только когда у него кончился воздух, остальным удалось убедить Харди вернуться обратно на катер.

Ужин был простым, и они торопились закончить его, чтобы обменяться впечатлениями. Все остальные милосердно оставили Харди одного, пока он ел, и Хорват шикал на каждого мешающего, хотя сам испытывал сильнейшее любопытство. Хотя посуда была создана для условий невесомости, никто не пользовался ею в периоды нулевой гравитации, и люди приобретали новые привычки, которые срабатывали только при большой сосредоточенности. Наконец, Харди позволил одному из членов команды забрать поднос с его колен, и взглянул вверх. Три нетерпеливых лица телепатически посылали ему миллион вопросов.

– Они изучили английский достаточно хорошо, – сказал Дэвид. – Надеюсь, что могу сказать – с моей помощью.

– Это их работа, – заметил Уайтбрид. – Когда вы даете им слово, они пользуются им снова и снова, применяют его в разных формах, пытаются приложить ко всему окружающему то, что вы показали им… Я никогда прежде не видел ничего подобного.

– Это потому, что вы не наблюдали за доктором Харди достаточно долго, – сказала Сэлли. – Мы изучали эту методу в школе, но я не сильна в ней.

– Молодежь редко знает ее хорошо, – Харди расслабленно вытянулся. Пустота, которой он был, заполнилась. Но что удивительно – мошкиты были в его работе лучше, чем он сам. – У молодежи обычно нет терпения для лингвистики. Впрочем, в этом случае помогает ваше нетерпение, поскольку мошкиты направляют ваши усилия вполне профессионально. Джонатан, а куда ходили вы?

– Я вывел свою финч'клик' наружу и показал ей ракету. Мы истощили запас вещей, показанных мошкитами на своем корабле, и я не хотел приводить их сюда. Можно ли делать это?

– Конечно, – улыбнулся Хорват. – Я говорил с капитаном Блейном, и он оставил это на наше усмотрение. Он сказал, что на катере нет ничего секретного. Однако, мне хотелось бы обставить это как-то по-особому, скажем, устроить какую-либо церемонию. В конце концов, за исключением шахтера с астероида, мошкиты никогда не посещали человеческий корабль.

Харди пожал плечами.

– Наших визитов к ним тоже было немного. Впрочем, вы должны помнить, что, если, конечно, не вся раса мошкитов является фантастически способной к языкам, – гипотеза, которую я отверг – они специально подбирали экипаж этого корабля перед тем, как покинуть планету. Они собрали на борту специалистов по языкам. Я не удивлюсь, если окажется, что финч'клик' окажется эквивалентом нашего профессора.

Уайтбрид покачал головой. Остальные посмотрели на него, и, наконец, он заговорил. Он был весьма горд, что разработал метод, позволяющий младшему офицеру прерывать старших.

– Сэр, этот корабль покинул планету мошкитов спустя часы – может, даже меньше, чем через час – после появления «Мак-Артура» в этой системе. Откуда у них могло быть время для сбора специалистов?

– Этого я не знаю, – медленно сказал Харди. – Но это ДОЛЖНЫ БЫТЬ специалисты определенного рода. Откуда у всего населения могут быть такие фантастические способности к лингвистике? Причем, «фантастические» – это не самое подходящее слово. Теперь вопрос ко всем: мы смогли хоть немного удивить их?

– Инструментальная комната? – уточнила Сэлли. – Полагаю, это именно то, как вы назвали ее, хотя я не поняла бы этого, не подскажи мне Джонатан. Они отвели меня туда сразу после того, как я покинула вас, доктор Харди, и они вовсе не казались удивленными. Я заметила, что вы оставались там гораздо дольше меня.

– Что вы там делали? – спросил Дэвид.

– Ничего. Я просто разглядывала эти приспособления. Все это место было завалено каким-то хламом – по-моему, эти зажимы на стенах не были достаточно прочными для использования в условиях гравитации. Я уверена в этом. Они должны были построить эту комнату после того, как прибыли сюда. Но поскольку там не было ничего, что я смогла бы понять, то я не уделила этому месту большого внимания.

Харди сложил свои руки в позе молящегося, потом смущенно поднял взгляд. Он приобрел эту привычку задолго до того, как получил приход, и никак не мог отучить себя от нее. Впрочем, она означала сосредоточенность, а не почтение.

– Вы ничего не делали, и они не интересовались этим, – какое-то время он напряженно думал. – Я спрашивал название приборов и провел там довольно много времени, и моя финч'клик' казалась весьма удивленной. Может, я неверно толкую это чувство, но мне действительно кажется, что мой интерес к инструментам не устраивал их.

– Вы пытались воспользоваться каким-то приспособлением? – спросил Уайтбрид.

– Нет. А вы?

– Да, я поиграл с некоторыми из вещей…

– Они были удивлены или заинтересованы этим?

Джонатан пожал плечами.