Область трансцендентности - Игорь Байкалов

Вой сирен заставил меня подскочить на месте. Я поспешно натянул брюки и ворвался в кабину с криком:

– Что случилось?

– Каргонцы, – коротко ответил капитан и бросил мне автомат. – На выход, быстро! Они уже близко…

Мы пулей вылетели из кабины. Мимо промчался Манулов. Лицо бортинженера выражало холодную решимость. Руслан излучал ненависть всем своим видом. Можно было не сомневаться: он выполнит обещание, данное Молнии.

Свою позицию я уже знал, потому сориентировался быстро: залёг у знакомого дерева и, надев тепловизор, замер. Среди деревьев я отчётливо увидел две крупные фигуры. Они были достаточно большими, чтобы не сомневаться, это каргонцы. Всем известно, что они в полтора раза выше человека. Со стороны Северина прозвучал первый выстрел – один из них вскинул руки и упал, другой мгновенно исчез.

Несколько ярких росчерков плазмы выскочило из кустов, но прошли довольно далеко от нас – били наугад. Я снял автомат с предохранителя, но не ответил, не хотелось раскрывать свою позицию.

Зашумели двигатели разведчика. Он плавно поднялся над землёй и стал разворачиваться носом к врагам. Снова ударила короткая очередь, в ответ прошипели синие пунктиры. Какая-то красная тень промелькнула меж деревьев – я выстрелил навскидку. Заработал рельсотрон бота – с неба обрушился огненный смерч. Сердце колотилось как бешеное, адреналин ударил в кровь. Я пускал одну очередь за другой, пытаясь отследить мелькавшие в огне тени. Несколько снарядов плазмера прошипели совсем близко, воздух наэлектризовался. Один из них ударил в дерево – на меня обрушился град обожженных щепок, полыхнуло жаром. Затем снова… я перекатился, и как раз вовремя: всё вокруг вспыхнуло, и меня отбросило в сторону. К счастью, мне повезло, снаряд взорвался относительно далеко. Я подобрал автомат и услышал пронзительный скрип, обожжённое дерево падало прямо на меня. Я рванул влево, но запнулся, ещё один бросок – земля сотряслась от удара ствола, вверх поднялась пыль из листьев, земли и щепок. Стряхивая мусор с головы, я чуть приподнялся. Пунктир выстрелов чуть не прошил меня – я рухнул обратно.

Внезапно всё стихло. Оглох? Но треск пожарища разуверил меня. Я чуть высунулся из укрытия. Молния стояла посреди выжженной земли, разведя руки в стороны. Из кустарника вырвался синий луч плазмера и впился в её тело, но ничего не произошло: он исчез буквально в миллиметре от неё. Я даже не успел испугаться – так быстро это произошло. Неожиданно я почувствовал лёгкость в руках и с ужасом понял, что у меня нет оружия. Оно рассыпалось как непрочное песочное изваяние, оставляя только крупинки чёрного металла на ладонях. Я вжался в землю, моля, чтобы каргонцы не заметили меня.

– Вас, разумных, точно не следовало оставлять наедине друг с другом, – услышал я рядом знакомый голос. – Что за неугомонные существа…

Молния стояла около меня и с укоризной качала головой.

– Встань, опасности больше нет. Каргонцы ушли.

Я не сдал задавать себе вопросы: почему они ушли и когда успели, а доверился ей. Вокруг горел лес, деревья недовольно шумели. Казалось, они возмущённо кричали на меня. Или это игра воображения? Почему-то стало неимоверно стыдно, словно меня, маленького и глупого ребёнка, застали за недостойным занятием.

– Все живы? – раздался в коммуникаторе голос Мирослава.

Я посмотрел на Молнию.

– Ответь, – сказала она. – Пускай он садится.

– Я в порядке, Мир. Забери нас.

– Я удивлена вашими способностями создавать хаос, – сказала Молния и взмахнула руками – ветер сдул огонь.

– Мы защищались.

– Разумеется. Проповедью двух тигров не разведёшь по углам арены, – и добавила. – К сожалению…

Тем временем бот уже опускался на землю. На его обшивке виднелись чёрные следы попаданий, но в целом разведчик не пострадал и относительно хорошо мимикрировал на местности. Вот только что-то в нём изменилось. Присмотревшись, я понял, что башня турели осталась на месте, но два ствола изогнулись и выгорели! Теперь мы были полностью беззащитны, электромагнитов разгона попросту не существовало.

Я понимал, чего добивается Молния, но сомневался, что каргонцы оставят в покое такую простую мишень, как мы. Почему они должны поступать иначе?

Разведчик сел, и я направился к шлюзу. Около него стоял Северин и рассматривал кобуру, затем перевернул её, и оттуда посыпался металлический порошок. Капитан хмыкнул и вошёл в бот. За ним поднялся и я.

Молния уже ждала нас в кают-компании. По круглым от удивления глазам Белоусова, стало понятно, что она появилась здесь только что. Кажется, я уже начинал привыкать к её магии.

– Я уже дважды спасла вас, – сказала она. – Первый раз от каргонцев, второй – от духов. Вас можно понять, но принять ваши действия они не могут. Инерционность вашего мышления ещё слишком высока, чтобы, как вы выражаетесь, не утверждать свой устав в чужом монастыре. У вас не осталось больше попыток.

Молния снова исчезла.

Я вылетел из кают-компании и помчался к выходу. Всё стихло, когда я вырвался на воздух. Здесь пахло жжёным деревом, пепел летал вокруг меня, порхая словно живой и закручиваясь в малые вихри. Я стоял у входа и не знал, зачем ушёл. Наверное, мне просто хотелось побыть одному, не слышать грома чужих слов. Только сейчас я заметил, как тряслись руки. Нет, меня трясло всего, словно в лихорадке. Деревья всё так же недовольно шумели. Наверное, уже хватит молчать и идти на поводу у обстоятельств. Боже мой, да ведь я так и поступал! Всё, хватит! Надоело!!! Всё-таки стадный инстинкт у человека весьма силён: кто-то иной договорится с каргонцами, кто-то иной наладит связь в коллективе, кто угодно, только не я. Только не я! Лишь бы не брать на себя ответственность, лишь бы не выделяться – откуда идёт этот посыл?! Почему Эволюция сочла лучшим, чтобы мы, люди, следовали за вожаком, списывая на него всю ответственность, совершая безумные поступки? А где же личность? Где величие разума? Это какая-то злая усмешка над высокими идеями! Кто там, природа или бог, решили дать великую идею, но тут же отнять реальность её исполнения?! Великая цепь случайностей эволюционного пути или умысел Бога? И что тогда, заниматься теодицеей или принять всё со смирением? Но нельзя всё пускать на самотёк, нельзя идти кратчайшим путём, как бы этого ни хотелось подсознанию. Всему должен быть свой предел. Свой лимит молчания я уже исчерпал.

«Что ж, теперь мне потребуется вся воля», – понял я. – «Не отступить, не прогнуться – это трудно, всегда есть это проклятое искушение…»

Я направился в кают-компанию. Манулов сидел в углу. Его взгляд был настолько тяжёл, что по сравнению с этим то, что все видели раньше, выглядело почти улыбкой. Алексей Васильевич и Мирослав находились напротив него. Единственным, кто заметил моё появление, оказался Белоусов.