Измена - Линда Барлоу

И этих гонок за ее машиной тоже больше не нужно. Он вспомнил то острое чувство возбуждения, когда он выслеживал ее, и еще большее возбуждение, когда он мчался прямо на нее по темной улице. Ее испуг. Черт, он тогда сам себя испугался. В его голове в какой-то миг промелькнула мысль: что, если сбить ее, отправить в полет ее хорошенькую фигурку и бросить здесь, на улице, смятую и сломленную, чтобы она больше никогда не смогла его мучить.

«Бог мой, ты совсем чокнулся», — сказал он себе, ведь он вовсе не собирался ее сбивать. Только в своих болезненных фантазиях, в своих грезах он заставлял ее мучиться. И должен видеть разницу между фантазиями и реальностью — врач в тюрьме крепко вбил это ему в голову.

Он хотел ее только испугать. До сих пор кампания по запугиванию шла превосходно. Хотя анонимный звонок не помешает. Его, естественно, нужно сделать из таксофона. Это единственно безопасный способ — в нынешние времена никогда не знаешь, у кого может оказаться определитель номера. Лучше всего сделать это среди ночи. Где-нибудь через час после того, как она ляжет в постель. Энни в это время уже будет спать, но не настолько глубоко, чтобы не услышать телефонного звонка. Она еще не совсем очнется ото сна, когда возьмет трубку, и ее обычная защитная реакция будет ослаблена.

Интересно, она спит голой или нет? Джек представил, как она перекатывается по постели, пытаясь дотянуться до телефонной трубки, и контуры ее обнаженного тела призрачно проступают в темноте. Когда он услышит ее голос, он ничего не станет говорить. Но она почувствует связь — очень глубокую, потаенную связь — с другим живым, мыслящим и обуреваемым желаниями существом.

А может быть, ему удастся раздобыть одну из этих электронных штучек — преобразователь голоса, и он сможет говорить с ней, не рискуя быть узнанным. Он не отказался бы побеседовать с ней инкогнито. Рассказать ей, что он с ней сделает, когда они останутся одни. Он будет добиваться от нее абсолютного смирения и безжалостно пресекать любые ее попытки к сопротивлению. Когда он добьется своего, Энни будет в его власти окончательно и бесповоротно. На одну ночь она будет всецело принадлежать только ему, и он будет делать с ней все, что захочет. А он хочет… он хочет всего.

Он мог побиться об заклад, что на нее это тоже подействует. Ее бросит в жар и в холод, даже несмотря на испуг, это сидит в ней: ожидание человека, который помог бы ей понять себя, смог бы повергнуть ее на колени, молить о необузданных и диких ощущениях, которые только он в состоянии дать ей.

Но сначала он должен сделать ее беззащитной. Для этого нужно всерьез ее напугать, чтобы она бросилась к нему в поисках защиты. Он хотел, чтобы она громко кричала о своей покорности и ее унижение было полным.

В тот же день немного погодя он слегка подрегулировал переключатели в только что установленном лифте: при нажатии на кнопку первого этажа лифт должен был спуститься в подвал.

Когда они вошли в лифт, Флетчер предоставил Энни самой нажать на кнопку, так как он вовсе не хотел быть заподозренным в причастности к тому, что должно было произойти.

Они начали спускаться. Лифт был совсем маленьким в этой узенькой часовне. На церковных хорах он делал вторую остановку, а дальше поднимался до комнатки, расположенной прямо под колоколами.

Он наслаждался близостью Энни, мог вдыхать аромат ее духов и тот особенный ее запах, который сводил его с ума.

Лифт миновал первый этаж и продолжал спускаться. Флетчер украдкой бросил взгляд на Энни, но она не обращала никакого внимания на контрольную панель. Взгляд ее был устремлен прямо на дверь, а мысли, видимо, блуждали за сотни миль отсюда. О чем это она, интересно, думает? И что причиной этому мягкому, мечтательному выражению лица?

Лифт остановился, двери раздвинулись, Энни устремилась наружу, но тут же остановилась, как вкопанная. Флетчер, шедший сразу за ней, с разгона налетел на нее. От близкого соприкосновения с упругим, теплым телом его обдало жаром.

— Это что-то не то, — пробормотала она.

— Похоже на подвал, — ответил он. — Наверное, нажала не ту кнопку.

— Я уверена, что нажала правильно.

— Ну тогда какая-то неисправность, — сказал он, принявшись возиться с контрольной панелью. Он потянул за проволочку, которую ослабил заранее, и верхний свет в кабине погас.

На Энни навалилось удушье. Она ринулась из лифта в подвал, но там тоже было темно.

— Свет! Включи свет! — крикнула она, и волна плотского желания нахлынула на Флетчера, уловившего в ее голосе нотку неподдельного ужаса.

— Он не включается, эти проклятые электрики что-то набузили при установке. — Он постукивал по контрольной панели, делая вид, что пытается исправить ее. — Вот черт, ничего не получается, — сказал он и последовал за Энни в башенный подвал.

Он знал, что помещение тут довольно тесное, еще недоделанное. Ничего, кроме бетонного пола и стен из цементных блоков. Здесь он легко мог припереть ее к стенке. Кричи не кричи, все равно отсюда ее никто не услышит.

— Вот черт, Джек, тут же должен быть свет. — В ее голосе проскакивали истерические нотки. — По крайней мере хоть фонарь-то у тебя есть?

— Нет, к сожалению.

— Я знаю, что это ребячество, но я боюсь темноты.

Флетчер ликовал: в ее голосе звучала паника.

— Тут где-то должна быть электрическая лампочка, — сказал он, двигаясь на ее голос. По правде сказать, лампочку он предусмотрительно вывернул заранее.

— Здесь должна быть еще и дверь, — сказала она, и он услышал, как она ощупывает стену в поисках выхода.

Может быть, нужно действовать. Сделать все прямо сейчас. Зачем чего-то ждать, что-то придумывать? Все так отлично складывается, Энни в его руках. И не нужно ловить момент. Сейчас он самый подходящий.

Он услышал, как она возится с чем-то, и вдруг луч света резанул ему по глазам. Проклятие! У нее оказался фонарик. Он не подумал об этом.

— А, вот ты где, — сказала она неуверенным тоном. — Я отыскала это у себя в сумке. Ну а теперь, где ж тут дверь на лестничную площадку? Вот она. Слава Богу, я нашла ее.

Его подмывало просто схватить ее и разом положить всему конец, но она оказалась слишком проворной. Едва обнаружив дверь, она бросилась к ней и распахнула ее настежь. Через мгновение она уже взбиралась по винтовой лестнице на первый этаж.

Вот черт! Он следовал за ней, чувствуя себя разгоряченным конем, которого осадили на полном скаку. Он догнал ее уже на выходе из часовни.

— Мне очень жаль, что так получилось, — выдавил он. — Я завтра первым же делом позабочусь, чтобы лифт отремонтировали. Давай-ка я тебя провожу, — сказал он, взяв ее за руку.