Испорти меня (ЛП) - Грей Р. С.

Между нами нет пространства. Наши груди прижаты друг к другу. Наши рты сомкнуты вместе. Он впивается в меня так глубоко, высасывая, вытягивая, выцарапывая каждую крупицу удовольствия, которую я могу дать, и когда я истощаюсь, когда уже не могу ни двигаться, ни дышать, ни продолжать жить, его тело содрогается, и из его груди вырывается низкий гул. Звучит так, будто я расколола его прямо посередине. Бен толкается в меня, заполняя меня, и теперь наши роли поменялись.

Я успокаиваю его, провожу рукой по его спине, помогая ему спуститься с высоты. Целую его в щеку и не отпускаю. Мы остаемся на этом футоне, обняв друг друга. Вокруг нас царит тишина. Наши сердца бьются, пытаясь вернуть нам весь кислород, который мы только что сожгли в пылающей страсти.

Я хочу откинуться назад, встретиться с его глазами и сказать правду.

Я люблю тебя.

Просто. Я люблю тебя, и, может быть, это глупо. Я люблю тебя, и это должно было стать веселым приключением, смелым отклонением от моей обычной жизни. Я люблю тебя, и эта любовь приходит без всяких условий, без предположений, без требований, чтобы ты сказал мне это в ответ. Просто любовь.

И поскольку это год, когда я живу без страховки, я делаю именно это. Говорю именно эти слова. Стреляю себе прямо в ногу.

— Я попала в клише, — сетую я. — Мой первый раз, и вот я изливаю свое сердце. — Смеюсь и отодвигаюсь. — Не обращай на меня внимания.

— Не делай этого, — говорит Бен, хватая меня за запястье. — Не надо говорить таких вещей, а потом стирать их, будто они не имеют значения.

Я моргаю, потрясенная.

— Влюбиться быстро — это не плохо. Мой папа влюбился в мою маму в первый день их знакомства.

Мое сердце трепещет.

— Ты не часто говоришь о ней или о них, на самом деле.

Он смотрит на меня сверху вниз, глаза сузились. Как будто я только что поделилась откровением. Неужели он не понимает, насколько он закрыт в отношении нее?

Я думаю, что он сейчас уйдут и захлопнет дверь, но вместо этого просто спрашивает:

— Что ты хочешь знать?

— Все.

Глава 19

Мэдисон

— Я ведь не все еще ухмыляюсь?

Илай закатывает глаза.

— Да. Успокойся. Я вижу каждый твой зуб.

— Правда?! — Я могла бы поклясться, что мое лицо снова стало нормальным.

— Почему ты так счастлива? Только потому, что вы с Беном встречаетесь, и он дикий зверь в постели, теперь ты собираешься все время ходить и улыбаться?

— Может быть.

Арианна и Кевин издают фальшивые рвотные звуки, но мне все равно. Я плыву. Постоянно. Жизнь продолжается подо мной, но я на облаке, и мое счастье неприкосновенно. Оно великолепно.

— Возможно, мы больше не сможем быть друзьями, — говорит Илай.

Я тыкаю его в ребра и краду его чипсы. Затем поправляю на голове бейсбольную кепку Бена и очень, очень стараюсь выглядеть соответственно счастливой. Не получается. Они все стонут и бросают в меня чипсы. Шутка для них, потому что я голодна.

Сегодня суббота, и мы все вместе в парке. Энди и Бен играют в футбол. Остальные лежат под дубом на одеялах, наслаждаясь хорошей погодой.

О, и не волнуйтесь, несколько парней появились с фрисби несколько минут назад, и Бен заставил их уйти на другую сторону парка.

— Мой герой! — крикнула я, заставив всех рассмеяться.

Мы с Беном все еще находимся на начальной стадии наших отношений, прорабатываем все нюансы, например, хотим ли мы заниматься сексом восемьдесят раз в неделю или девяносто? Это было настоящим испытанием.

Шутки в сторону, мне приходится быть осторожной со своим временем. Я не хочу настолько увлечься Беном, чтобы пренебречь отцом и братом. За последнюю неделю я дважды навещала отца после работы. Готовила ему ужин и играла в карты, даже помогала разгадывать кроссворды. Вчера вечером Колтон тоже был дома, и это было немного неловко. Я могла сказать, что ни один из них не готов оставить инцидент на пляже в прошлом. Они ходили вокруг него на цыпочках, расспрашивали о моей квартире и работе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Будь их воля, я бы вообще не стала впутывать Бена в разговор, но мне пришлось его затронуть. Бен здесь и останется (надеюсь!), так что моему папе и Колтону придется смириться с этим.

Я сказала им прямо, что у меня нет планов прекращать наши с ним отношения.

Впоследствии мы съели остаток ужина в тишине.

Я вздрагиваю при одной мысли об этом, и это причина, по которой я должна что-то сделать. Жизнь не может так продолжаться. У меня есть план. Я собираюсь устроить завтрак в своей квартире, и все будут приглашены: Бен, Колтон и мой отец.

В голове я представляю, как это будет происходить, как дискуссия за круглым столом ООН, с добавлением свежеиспеченной выпечки и апельсинового сока. Мы все оставим оружие за дверью и наденем свои самые дипломатические улыбки. Все наладится, и в конце мы будем петь «Кумбайя».

Все это хорошо, но я не могу набраться смелости и организовать завтрак еще месяц.

Я боюсь. Честно. Что, если отношения между Беном и моей семьей непоправимы? Что, если мне придется выбирать сторону? Нет. Я отказываюсь зацикливаться на этих негативных мыслях. Вместо этого сосредотачиваюсь на том, что могу контролировать, например, как приготовить какую-нибудь долбаную звездную яичницу-болтунью. Возможно, с добавлением какого-нибудь наркотика, повышающего настроение.

***

В субботу — через месяц после начала моих отношений с Беном — я просыпаюсь в своей квартире рано утром и принимаюсь за приготовление праздничного стола, используя микроволновку и недавно купленную плиту, а когда все получается плохо, бегу в магазин пончиков на соседней улице и заказываю две дюжины глазированных пончиков только что из фритюрницы. Мой дешевый кофейник готовит не самый лучший кофе, поэтому Бену приходится останавливаться, чтобы взять графин из Starbucks.

Теперь мы все сидим вокруг дешевого карточного стола в моей квартире с золотой лампой, добавляющей резкий свет в и без того напряженную ситуацию.

У нас достаточно кофе и пончиков, чтобы набить рот на неделю, и до сих пор мы именно этим и занимались.

Разговоры были ограничены. Я пыталась и не смогла инициировать всевозможные моменты сближения. Я случайно положила газету, в которой рассказывалось о победе «Астрос» над «Кабс» вчера вечером. Мальчики любят бейсбол. Это просто. Они все должны обсуждать это до тошноты. К сожалению, они не клюют.

У меня на телефоне играет любимая моего отца музыка: Джордж Стрейт. Он должен постукивать ногой под столом и раскачиваться из стороны в сторону. Вместо этого — ничего. Его лицо каменно-холодное.

Колтон то и дело бросает взгляд на Бена, качает головой, а потом заставляет себя сделать еще один глоток кофе.

Бен, к его чести, не враждует с ними, но и дружелюбия ему не занимать. Кроме того, я знаю, что он не хочет этого, но с ним приходится считаться. Его присутствие занимает много места. Я все время пытаюсь привлечь его внимание, чтобы сказать ему, чтобы он немного опустился в кресло. Не знаю... может быть, если он постарается хуже держать осанку, то не будет казаться таким устрашающим?

В этой комнате много тестостерона и эго. Мне не удалось съесть ни кусочка своего пончика, а если я выпью еще кофе, то не смогу заснуть в течение месяца.

— Итак, ребята, вы видели счет вчерашнего бейсбольного матча? — спрашиваю я, указывая на газету.

Они хмыкают.

Точно.

Ладно, это уже не просто неловко — это отвратительно. Мне хочется раствориться в воздухе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я действительно не думала, что их вражда продлится так долго. Прошло несколько недель с тех пор, как мы с Беном... ну, знаете... на футоне. Я краснею, вспоминая об этом. Не могу даже посмотреть в сторону этого предмета мебели, иначе я начинаю потеть.

С тех пор мы проводим вместе почти каждую свободную минуту. Это жалко. Мое сердце, возможно, все еще бьется, но теперь оно записано инициалами Б.Р.