Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала - Петр Румянцев-Задунайский

Едва первый плутонг Астраханского полка мог выстрелить, то янычары, смяв его, одни ворвались внутрь каре, а другие вдоль пошли по правом фасе и силой своей превосходной замешали те полки и другие того каре, то есть Муромский, четвертый гренадерский и Бутырской, и пригнали к каре генерала-аншефа Олица, к которому перед фронтом сквозь их промчалась с великою яростью янычаров толпа и их знаменосцы.

В сем случае его сиятельство главнокомандующий показал опыты наиощутительнейшие своей храбрости и беспримерной твердости и удостоверил, что́ может сделать в самой опасности присутствие предводителя, любимого и почитаемого воинством. Увидев своих бегство, сказал он принцу Брауншвейгскому, с ним вместе ездившему: «Теперь настало наше дело», и с сим словом, презрев грозную опасность, бросился к бегущим, кои уже перемешались с лютыми янычарами, под саблей сих последних.

Одними словами: «Ребята, стой» – мог он сдержать своих ретирующихся и возобновить к отражению неприятеля, велев притом ударить наижесточайше из своих батарей по янычарам, которые без того меньше минуты могли бы уже коснуться каре генерала Олица. Первой гренадерской полк, внимая его повелению и предводительству, весьма храбро ударил на все стремление неприятельское и оное сокрушил бодрым духом и отважною рукою, к чему споспешником ему был командир оного бригадир Озеров.

Их штыки и пушки, тут случившиеся, в один момент все дело решили, и с удивительною скоростью и послушанием построенное опять каре генерала-поручика Племянникова, воскликнув единодушным гласом: «Виват Екатерина!», шло вперед. Тут послал его сиятельство на сию дерзкую пехоту свою тяжелую кавалерию, с которою с одной стороны генерал-поручик граф Салтыков, с другой – генерал-майор князь Долгоруков, пробившись, ее посекли и силою вообще огненного и белого [холодного] оружия великую часть янычар положили на месте, а остальных погнали и в ретраншемент потом вошли.

Как оба первых каре, так к тому времени приспели туда же вступить с своими частями – с правого фланга генерал-поручик граф Брюс, а с левого – генерал-квартирмейстер Боур, производя, покудова держался неприятель, пушечную по нем пальбу. Визирь, увидев в сем случае лучших своих янычар, составляющих первую стену, падших, на всю мочь побежал из лагеря со всеми войсками; а при вступлении главнокомандующего, отделенный от корпуса генерал-квартирмейстера Боура, подполковник граф Воронцов с своим батальоном, с левой стороны взойдя в неприятельский ретраншемент, сопротивляющихся в нем янычар истребил, заняв в той части батареи и несколько отбив у турок знамен.

Генерал-поручик князь Репнин со своим корпусом в продолжение сего захватывал, сколь возможно было, обращенного в бег неприятеля, заходя взад его лагеря и провождав пушечною пальбой, отчего неприятель, видя свой великий урон, бросил весь обоз и побежал толпами во все ноги к стороне Дуная, где было до трехсот судов больших, которые послужили к его переправе, но не безбедственной; а затем завладели войска турецким полным лагерем, получили в добычу всю артиллерию в числе ста сорока хороших орудий на лафетах и со всеми к тому артиллерийскими запасами и великим багажом.

Сим обстоятельнейшим донесением имею честь дополнить предыдущие мои и всеподданнейшие уведомления вашему императорскому величеству от 21, 24 и 27 июля, сколькими победами над неприятелем турком и верховным их визирем Халил-беем прославил Всевышний благословенное оружие вашего императорского величества на береге Дунайском и перед оным.

Разбивши при реке Ларге 7-го числа сего месяца хана крымского Каплан-Гирея и трех турецких пашей – Абазу, Абди и Измаила, шел я с армией за сим бегущим неприятелем, стараясь его достигнуть новым поражением; но оного нигде мы не видели остановившегося, доколь не пришла армия на реку Сальчу, а передовые корпусы генерал-поручика и кавалера князя Репнина и генерал-квартирмейстера Боура – к реке Кагул.

Тут я намерен был его атаковать 13-го числа и на тот конец, оставив все свои обозы в вагенбурге, пошел с одним только войском прямо на него, но, получив известие от генерала-квартирмейстера Боура, что неприятель отдалился назад более двадцати верст, взял было лагерь и послал за своим обозом; в самую однако же ту минуту подоспел от генерала-поручика и кавалера князя Репнина рапорт, что неприятель на него наступает, и, увидев при том пушечные выстрелы, я поднял лагерь и поспешил навстречу сему неприятелю, в больших силах идущему, которой, видно, для обозрения нашей позиции подходил и скоро ретировался.

Чрезвычайный дождь с вихрем и громом, ослабление людей и лошадей, кои во весь тот день ни пили, ни ели, принудили меня занять лагерь чем ближе, тем лучше; и находился он расстоянием от корпусов князя Репнина и Боура, верстах в десяти при Сальче. В пребывании в оном 14 июля явился нам на две части разделенный неприятель: татары с своим ханом при Сальпусском озере, а турки подле озера же, Кагул называемого.

Татары в тот день и на завтра продвигались по реке Сальче вверх, так что я приметить мог их умысел к нападению на идущий позади армии подвижной магазин с месячным провиантом. Своей тогдашней позицией, возбраняя им на то покуситься, намерен был я в сем месте дождаться сего транспорта и, запасшись пропитанием, идти потом на неприятеля, до коего в обе стороны верст более двадцати исчисляли.

В полдень 16-го числа в турецком лагере при Кагуле произошла пушечная пальба, выстрелов до пятидесяти. Оную приняли мы, судя обычай турецкий, за салютацию новоприбывшему к ним войску; что и в самом деле было, как приметил тогда же генерал-квартирмейстер Боур при сей стрельбе весьма распространившийся неприятельский лагерь, почему и не оставалось сомнения, яко визирь со всеми своими силами от Исакчи, где быть его сказывали, соединился с войском, от нас прогнанным, а последование и открыло, коль заключения наши были в том справедливы.

Внимая усилию неприятельскому на правой стороне, против коего помянутые корпусы князя Репнина и Боура стояли, положил я на завтра перейти с армией восемь верст и вместе с оными взять лагерь против местечка Грезены, так как и весь транспорт провиантский провождать к реке Кагулу, послав в тот же день для обеспечения оного от реки Сальчи, куда клонилось стремление татар, деташемент под командой полковника князя Волконского, состоящий из двух карабинерных Сибирского и Тверского полков и двух же батальонов егерей подполковника и кавалера Фабрициана и майора Кинлоха.