Серая гора - Джон Гришэм

— Маловероятно, — таким было заключение Мэтти. — Эти адвокаты известны тем, что умело скрывают улики, невыгодные угольной компании. Так что вполне логично было бы предположить, что оба эти врача видели образцы легочной ткани и пришли к однозначному выводу, что Бад/ти сфадал осложненным пневмокониозом. Ну а юристы уничтожили их заключения и нашли других экспертов.

— Но как можно уничтожить заключение? — Этот вопрос мучил Саманту на протяжении многих часов.

— Да этим парням ничего не стоит. К тому же следует учесть, что процесс вел судья по админисфативным вопросам, а не обычный федеральный судья. Это были слушания, а не суд. В настоящем судебном процессе существуют сфогие правила касательно обнаружения и сокрытия улик. Но только не на слушаниях по черным легким. Тут правила более свободные, и эти парни недаром десятками лет оттачивали мастерство в сокрытии улик и манипулировании правилами и законами. И потом, примерно в половине случаев у шахтеров, подобных Бадди, нет адвокатов, так что о честной борьбе и речи быть не может.

— Это я понимаю, но скажи мне, каким образом юристам из «Лоунрок коул», которым стал известен тот факт, что эта болезнь у Бадди началась еще в 1997 году, удалось затем скрыть это с помощью других врачей, клявшихся под присягой, что он этой болезнью не страдает?

— Да они прожженные жулики, вот и вся хитрость.

— И мы ничего не можем с этим поделать? Нет, я не понимаю. Неужели нельзя засудить этих мошенников? Если они проделали это с Бадди Райзером, то наверняка и с тысячью других шахтеров.

— А мне казалось, ты не любишь судебные тяжбы.

— Вроде бы начала входить во вкус. Ведь это неправильно, несправедливо, Мэтти! Мэтти улыбнулась при виде реакции Саманты. А мы с ней мыслим и чувствуем одинаково.

— Нужны неимоверные усилия, чтобы предпринять атаку на столь могущественную фирму, как «Каспер, Слейт».

— Да, я это тоже понимаю, но я совершенный профан в судебных тяжбах. Но мошенничество есть мошенничество, и в данном случае доказать это будет несложно. И разве доказательство мошенничества не влечет за собой штрафные убытки[17]?

— Возможно, но ни одна здешняя юридическая фирма не захочет связываться с «Каспер, Слейт» напрямую. Это будет стоить целое состояние, займет долгие годы, и даже если вердикт будет вынесен в твою пользу, насладиться победой тебе не дадут. Помни, Саманта, здесь, в Западной Виргинии, выбирают свой собственный верховный суд, и сама понимаешь, кто вносит самый весомый вклад в предвыборную кампанию.

— Тогда иск против них надо подавать в федеральный суд. Мэтги поразмыслила немного, затем сказала:

— Ну, не знаю. Я в таких процессах не эксперт. Тебе лучше посоветоваться с Донованом. В дверь постучали, но женщины не сдвинулись с места. Шел седьмой час, на улице уже почти стемнело, и им не хотелось впускать неведомо кого. Человек постучал снова, затем ушел.

— Так с чего надо начать, чтоб подать иск на возмещение ущерба здоровью?

— Значит, все-таки берешься за это дело?

— Да. Просто не могу отступить теперь, узнав все это. Если ты поможешь, составлю иск, и в бой.

— Ладно. Первые шаги — тут все ясно и просто. Отправляешь иск и ждешь медицинского освидетельствования. Как только получишь заключение и убедишься, что все так, как мы и предполагали, придется подождать шесть месяцев, прежде чем поступит прямое указание на возмещение ущерба, кстати, теперь эта сумма составляет примерно тысячу двести долларов в месяц. Ну а затем «Лоунрок» подает апелляцию, тут-то и начнется настоящая война. Так обычно оно и бывает. Правда, в данном случае мы попросим суд рассмотреть это дело в свете новых свидетельств и затребуем пересмотра решения по первому иску. Возможно, и это дело тоже выиграем, и тогда «Лоунрок», несомненно, тоже подаст апелляцию.

— А мы можем пригрозить компании и ее адвокатам разоблачением? Мэтги улыбнулась — этот вопрос показался ей забавным.

— Каким-то людям мы можем пригрозить, Саманта, поскольку являемся юристами и правда на нашей стороне. А других лучше оставить в покое. Ведь наша цель — это выбить как можно больше денег для Бадди Райзера, а не устраивать крестовый поход против нечистых на руку адвокатов.

— Просто идеальное дело для Донована.

— Тогда спроси его. Кстати, он приглашал нас заглянуть, выпить по капельке. Закончил подготовку к процессу, присяжные получат материалы по делу завтра к полудню. Пока что, судя по его словам, все складывается в его пользу, и он чувствует себя уверено.

— Что ж, неудивительно. Они пили виски, столпившись вокруг стола на втором этаже, в военной комнате. Пиджаки сняты, галстуки развязаны, лица усталые, но довольные. Донован познакомил Саманту со своим младшим братом Джеффом, а Вик Канцаро достал с полки еще два хрустальных стакана. Саманта не могла припомнить, чтобы когда-нибудь пила эту коричневатую жидкость неразбавленной. Ну, может, и случалось пару раз, на какой-нибудь бурной молодежной вечеринке, где смешивали все подряд, но она этого просто не замечала. Саманта предпочитала вино, пиво и мартини, крепкие напитки, особенно виски, были ей не по вкусу. Однако сегодня, похоже, выбора не было. Эти ребята пили виски «Джордж Дикель», неразбавленный и безо льда. Напиток обжег ей губы и язык, жидким огнем разлился по пищеводу. Но когда Донован спросил: «Ну, как он вам?» — Саманта умудрилась выдавить улыбку и ответить: «Замечательно». Потом облизала губы с таким видом, точно в жизни не пробовала ничего вкуснее, хотя в этот момент ей больше всего на свете хотелось забежать в ванную и выблевать содержимое желудка в раковину. Аннет оказалась права. Джефф был умен и вообще похож на старшего брата — такие же темные глаза и длинные непослушные волосы, хоть Донован и подровнял свои, готовясь предстать перед присяжными. Джефф был в пиджаке и галстуке, но при этом в джинсах и сапогах. Он не был юристом, опять же, если верить Аннет, его вышибли из колледжа. Но Мэтти утверждала, что он работает с Донованом и выполняет за него самую грязную работу. Накануне Вик провел четыре часа на свидетельской трибуне и до сих пор со смехом вспоминал свою пикировку с адвокатами «Стрейхорн коул». Одна история сменяла другую. Мэтти спросила Джеффа:

— Ну, как тебе жюри присяжных?

— Все повязаны с компанией, — без колебаний ответил он. — Ну, может, за одним исключением. Но мы в хорошей форме. Тут вмешался Донован:

— После выступления последнего свидетеля они предложили полмиллиона баксов и мировую. Но мы послали их куда подальше.

— Бери деньги, идиот несчастный, — проворчал Вик.

— А ты бы как поступила, Мэтги? — спросил Донован.

— Ну, полмиллиона — это совсем немного за двух погибших мальчиков, но для округа Хоппер сумма огромная. Никто из членов жюри присяжных отроду таких денег не видывал, даже представить себе не могут, что они достанутся кому-то из таких же, как они.

— Так что, взять или бросить кости? — спросил Донован.

— Бери.

— А ты как думаешь, Джефф?

— Взял бы деньги.

— Саманта? Она дышала ртом, пытаясь избавиться от жжения в пищеводе. Потом облизала губы и сказала:

— Ну, две недели тому назад я бы не смогла правильно написать слова «исковое заявление». А теперь вы спрашиваете моего совета, идти на мировую или нет?

— Да, у вас есть право голоса. Иначе не дадим вам больше виски.

— Да ради бога, и не надо! Я всего лишь мелкий юрист, дающий бесплатные советы, стою в самом низу этой пищевой цепочки. Так что схватила бы эти деньги и сбежала. Донован отпил маленький глоток, улыбнулся и заметил:

— Итак, четверо против одного. Мне нравится такой расклад. Раз не было единогласного решения, становилось ясно: этим процесс не закончится.

— А твое заключительное слово? — спросила Мэтги. — Мы можем его услышать?

— Ну, конечно, — ответил он. Вскочил на ноги, поправил галстук, поставил стакан на полку. А потом начал расхаживать вдоль длинного стола, поглядывая на аудиторию, как настоящий актер, ветеран сцены. Мэтти шепнула Саманте:

— Хочет потренироваться на нас, раз уж мы тут собрались. Но вот он остановился, взглянул на Саманту и начал:

— Леди и джентльмены, члены жюри присяжных, эта куча денег уже не поможет вернуть Эд ди и Брэндона Тейт. Их нет с нами вот уже девятнадцать месяцев, и жизнь у них отняли люди, работающие на «Стрейхорн коул». Но в таких случаях мы обычно измеряем причиненный ущерб лишь деньгами. В твердой валюте, как гласит закон. И теперь вам решать, сколько именно стоят эти две жизни. Так что начнем с Брэндона, младшего брата, хрупкого маленького мальчика, которому было всего восемь лет и который родился семимесячным. Он научился читать в четыре года, очень любил свой компьютер, который, кстати, лежал под кроватью, когда на дом обрушился валун весом в шесть тонн. И компьютер тоже был раздавлен и уничтожен, как и Брэндон. Донован говорил со всей страстью, но спокойно и убедительно. Искренне, без всяких подспудных намеков и претензий на искренность. Он говорил не по бумажке, да ему и не нужны были никакие подсказки. Саманта впитывала каждое его слово и отдала бы ему любую сумму, какую бы он ни попросил. Он неспешно расхаживал взад и вперед, был убедителен и полностью владел собой. В какой-то момент Мэтти вдруг вставила: