Любимая игрушка судьбы - Алекс Гарридо

Джуэр и Эртхиа медленно поднялись и стояли посреди юрты, тяжело дыша и глядя в сторону.

Ханис оглянулся.

Между резных створок двери стоял маленький старик в сером от ветхости плаще, спокойно и терпеливо глядя на происходящее.

— Выходите-ка на воздух. Здесь вам тесно.

Ханиса безмерно удивило, что старик говорит на тайном языке детей Солнца, но, похоже, не только они с Ханнар понимали его.

Эртхиа и Джуэр торопливо одергивали и отряхивали одежду, по-прежнему не глядя друг на друга. Ноджем-та скрылась за пологом и, сразу вернувшись с мехом и полотенцами, предложила мужу и гостям воду для умывания. Все поспешно приводили себя в порядок.

Старик удовлетворенно кивнул и вышел из юрты.

Яростно бились на ветру девять хвостов знамени кочевого народа удо, обвивались вокруг высокого древка, взмывали под выбеленное небо, опадая, ложились на крышу белой юрты. Вожди Девяти племен и верховный вождь Джуэр среди них, божественный царь Ханис с женой и сестра его, царица Ахана, со своим мужем, хайардским царевичем Эртхиа, стояли перед входом в юрту.

Вокруг степенно, в терпеливом молчании собрались воины народа удо, неженатые юноши и зрелые мужчины того возраста, когда седло еще удобней, чем расстеленная кошма, а кривая сабля не тяжела руке.

Старики, которых было совсем мало, и старшие мальчики теснились с самого края.

Женщины же продолжали невозмутимо хозяйничать возле юрт и кибиток — их это дело не касалось.

Справа от входа в юрту, под знаменем, на маленьком истрепанном коврике восседал великий прорицатель народа удо, Вечный старик, весть о появлении которого и собрала воинов вокруг юрты вождя, — костлявый, совершенно лысый старичок в ветхом сером плаще, прикрывавшем еще более ветхое одеяние, сквозь прореху в котором виднелась тощая голень, гладкая, как отполированная кость.

Великий гадатель и целитель не жил со своим народом, а где он жил, никто не мог сказать. Сам же он не отвечал на вопросы — никогда. Проходил, не слушая стенаний и жалоб, говорил то, что сам хотел.

Считали, что он живет на самой высокой вершине. И некоторые пытались отыскать его в горах на границе с Хайром, те, кому невтерпеж было ждать следующего посещения. Но и самым искусным следопытам — а удо начинают читать следы, едва научившись ползать, — не удавалось разыскать ни самого старика, ни его жилища.

Он приходил, когда случалась беда. Он приходил, когда решалась судьба народа удо. Когда злые духи земли и воды насылали заразу, недовольные жертвами, сами собирая дань с растерянных, беспомощных людей. Когда войско хайардов раз в три года обрушивалось всей мощью регулярной армии на становья и кочевья Девяти племен, убивая мужчин и угоняя в рабство женщин и детей. Он приходил, садился посреди стана и ждал.

Люди Девяти племен сразу же торопливо, но без суеты и шума собирались вокруг него. Старики помнили его с юных лет в точности таким же, как сейчас. И в точности так, как сейчас, он долго молча сидел с полузакрытыми глазами, тщедушный жалкий старик. Но дети Обширной степи почтительно сопереживали его молчанию. Они знали: старик слушает в себе голос Вечного Неба.

— Подойди ко мне, Джуэр из рода Черной Лисицы, вождь вождей народа Девяти племен, — бесстрастно произнес старик, не открывая глаз.

Джуэр, окинув торжествующим взглядом соплеменников и чужаков, гордо расправил плечи и, широко шагая, приблизился. Поманив его небрежным движением костлявой кисти, старик хлопнул ладонью по коврику. Джуэр поторопился устроиться рядом с ним. Потянув вождя за плечо, старик заставил его наклонить голову.

— Слушай, ведь царь Ханис прав. Девяти племенам не разбить войска хайардов.

Джуэр кивнул, не подымая глаз. Одно дело слушать советы чужака. Но как не согласиться с Вечным стариком, когда речь идет об очевидном. Народ удо невозможно победить раз и навсегда, но с каждой третьей весной все меньше становится воинов, и женщин, которые родили бы новых воинов, и детей, которые, вырастая, становились бы воинами и матерями воинов. И неотвратимо надвигается мертвая тишина пустыни, засыпающей бесплодным песком ручьи, озера и колодцы Обширной степи.

Джуэр помнил, что много раз Вечный старик обещал своему народу: все изменится, но не сейчас.

— Сейчас, — как эхо его мыслей, раздался тихий настойчивый голос. — Сейчас все может измениться, только сделай правильный выбор. Ты решаешь сегодня: исчезнет ли след народа удо под барханами, или новая жизнь в широкой зеленой степи, пахнущая дымом костров и горьким соком травы, ждет Девять племен… Понимаешь меня?

И, подтолкнув Джуэра, отправил его обратно.

— Тебе советчики не нужны, — старик кивнул Ханису и долго не отрывал взгляда от его золотых глаз. Никогда уже Ханис не забывал ощущения покоя и силы, объявшего его. Долгим, почти равнодушным взглядом старик смотрел на него, как на равного, не на царя, на бога. И так же спокойно и равнодушно отвел взгляд.

— Эртхиа ан-Эртхабадр, подойди ко мне, — ласково позвал старик.

Эртхиа после потасовки в шатре так и не удалось вернуть себе надлежащий вид. Растерянный и подавленный, в глубокой задумчивости он стоял между женой и названым братом. Растрепанная коса уныло свисала между поникших плеч.

Услышав свое имя, он вздрогнул — испытующе посмотрел на старика. Что-то такое он знал… То ли Акамие говорил, то ли учитель… Нет, мысль, не прояснившись, угасла.

Эртхиа приблизился к старику.

— Присядь, царевич, — по-прежнему ласково предложил старик. Некоторое время с улыбкой разглядывал юношу. Покивал своим мыслям, расправил на коленях складки плаща, стряхнул немного пыли на истертый коврик.

— Ты не решаешься вести войско против отца? Полно, мальчик, ведь не Хайр вы направитесь завоевывать. Освободить великий Аттан, хотя его народ давно пережил свое величие. И привести на эту землю другой народ, которому иначе — не спастись. С Ханисом вы сможете основать новое царство. Возмести ущерб, который причинил твой отец. Когда-нибудь это зачтется, не тебе — Хайру.

— Кочевникам никогда не победить в войне с Хайром, — задумчиво возразил Эртхиа.

— Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы победить.

Эртхиа, вздохнув, согласился.

— Но тогда я уже не смогу вернуться в Хайр…

— Разве ты не знал, что уезжаешь навсегда? И что ты забыл в Хайре?

— Брата…

— Только одного? — рассмеялся старик. Эртхиа смутился. Старик шепнул ему на ухо: — Вы еще увидетесь. Все, что ты оставил в Хайре, будет с тобой в свое время.

— Но воевать против отца?! — Эртхиа решительно потряс головой.

— У тебя нет выбора. Сегодня получишь известие из Хайра и сам поймешь.

Эртхиа вздохнул, но не стал больше спрашивать. Они помолчали вместе. Потом старик сказал:

— Наберись мужества и терпения. Судьба тебя еще не любит. Но завоюй ее, как женщину.

Когда Эртхиа вернулся на место, старик поднял голову и громко сказал:

— С востока приближается всадник. Вы уже можете видеть его.

Все посмотрели в ту сторону. Действительно, одинокий всадник торопился к стану.

— Пошли, вождь, кого-нибудь ему навстречу. Этот человек так давно покинул родную юрту, что не помнит языка своих родителей. Но ты, вождь, найдешь знак на его груди.

Старик поднялся легко, как юноша, и, скатав свой коврик, сунул его под мышку.

— Теперь я ухожу, люди. Мне осталось сказать вам только одно. Джуэр!

Вождь подался вперед.

— Ты согласен с тем, что я сказал сегодня?

Джуэр, нахмурившись, твердо ответил:

— Да.

Старик поднял руку.

— Тогда, люди, вот вам знамение. Тот, кого вернувшийся с чужбины узнает и первым назовет по имени, пусть станет военным вождем Девяти племен. Слушайтесь его в делах войны — и обретете мир и дом в степях Аттана. Если же поступите по-другому, новых предсказаний не будет. Мне уже некому будет предсказывать.

С этими словами старик пошел прочь — и люди расступались, давая ему дорогу. Проходя мимо Ханнар, старик поднял на нее глаза, и Ханнар обдало жаром, а потом ледяной озноб пробежал между лопаток. Как будто старик одним взглядом вытащил наружу все ее замыслы и показал ей. Острый стыд пронзил ее душу и ужас от того непоправимого, чем увенчаются ее труды. Ханнар зажмурилась.

Когда она открыла глаза, старик уже шагал между юрт в степь. Никто не смотрел ему вслед: он не любил этого. Только один мальчишка лет двенадцати, забывшись, пялился на уходящего — и получил оглушительную затрещину. Пожилой воин, отвесивший ее, сам вздрогнул, вспомнив, как ему досталось от деда при тех же обстоятельствах много-много лет назад.

Раздался властный голос Джуэра, и двое воинов сорвались с места. Спустя минуту они уже гнали коней во весь опор навстречу приближавшемуся всаднику.

Вождь велел не расходиться, да никто и не хотел: тот, чье появление предсказал старик, наверняка был из удо, и люди нетерпеливо ждали, кому из них выпадет счастье обнять давно оплаканного брата. Ведь он возвращался из страны плена и рабства. И он нес имя того, кто сможет привести народ удо к спасению.