Шурупы - Владимир Николаевич Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Второе: слово «инопланетяне» в приватном разговоре с Рихардом произнесено не было. Даже намеками. Если он и был в курсе истинных целей TS на Флабрисе конкретно сейчас, то никак это не показал. А Оскару Нете этого и не полагалось знать. Зато Оскар точно читал материалы о миссии Константина Ярина на Тигоне, поскольку дважды упомянул ее и назвал в точности так, как она именовалась в секретных документах: «Проект 42». Ярин был преображенцем; разведка Преображенского полка такие вещи знать просто обязана, поэтому майор Пак наверняка также поймет, о чем речь, если сказать ему: «Проект сорок два». Оскар служил в Измайловском, но раз его отрядили на время в Преображенский, да еще с жетоном в кармашке и по поводу исчезающего «Джейрана», который почти наверняка яринский… Стоило ли удивляться его осведомленности?
Третье: о странных письмах от Л. Я. Рихард также не упомянул, но если касательно чужих как предмета изучения «Твистед Систер» у Виталия сложилось мнение «знает, но не кажет виду», то о письмах – наоборот. Не знает. Иначе бессмысленным становилось отсутствие на Флабрисе TS-ников живьем. Другими словами, Рихард и его ведомство, в принципе, знают о поисках инопланетян TS-никами, но не подозревают о серьезности данного конкретного случая. А поскольку контора Рихарда по рангу выше TS – никто их мнения о целесообразности визита на Флабрис самого Рихарда спрашивать не стал.
Это ставило Виталия в довольно щекотливое положение: будучи самым низкопоставленным из всех обладателей жетонов, он тем не менее нес бо́льшую часть ответственности за все, что могло в дальнейшем произойти. Поэтому в будущем предстояло много слушать и поменьше говорить.
Впрочем, подобная линия поведения обычно и является самой разумной почти везде и почти всегда. Только поди удержись и смолчи, когда голова пухнет и очень хочется громко думать вслух…
Где-то на этом Виталий провалился в сон. Встать он собирался по будильнику, но вышло иначе: заверещал сигнал срочного вызова.
Виталий подскочил на койке и сцапал ком с тумбочки. Машинально глянул на хронометр: до полкового подъема оставалось минут двадцать. Значит, поспать удалось часа четыре, не больше.
Было уже светло, за окнами вовсю орали-щебетали какие-то местные пичуги, не факт, что птицы – звуки были очень своеобразные, но в этот непривычный уху хор отчетливо вплетались флейтовые трели иволги.
Звонил майор Пак.
– Слушаю! – отозвался Виталий.
– Доброе утро. Полундра, братцы, экипаж пропавшей «Печоры» полчаса назад вышел на связь. Я выслал к общаге «бобик», вылетаем, как только прибудете. Я уже на взлетке, жду только вас. Сухпай я организовал, в полете перекусите.
– Понял, будем внизу через десять минут.
– Добро!
Виталий сбросил вызов. Кадет уже не спал, вопросительно глядел на начальство из-под легкого марселевого одеяльца.
– Чего там? Тревога, аврал и шухер?
– Вроде того. Говорят, наша «Печора» нашлась, так что давай, живо на крыло!
Юра вскочил и опрометью метнулся в санузел, а Виталий пока соображал, что из приборов и инструментов стоит взять с собой, а что пока нет смысла.
Через десять минут они, упакованные по-рабочему, стояли внизу, но «бобика» еще не было. Долго ждать, конечно же, не пришлось: вскоре послышался нарастающий шелест покрышек, и выкрашенная не в привычный темно-зеленый, а в желтовато-оливковый цвет платформа затормозила перед входом в общагу.
Оперативники без лишних слов погрузились.
«Надо же, – размышлял Виталий, глядя вправо от „бобика“ на мелькающие придорожные деревья. – Только мы прибыли на Флабрис, и пропавшие корабли тут же нашлись. По крайней мере, один. А раньше – ну никак!»
Как-то это было подозрительно. Ненатурально. Слишком нарочито, прямо чересчур.
Однако на поступки оперативников эти подозрения повлиять никак не могли: если зверь внезапно побежал на ловца, ловцу надлежит действовать, да пошустрее, а вовсе не задумываться – почему зверь побежал именно сейчас?
Но, с другой стороны, если считать версию TS истинной, – иначе и случиться не могло. Виталия хотят увидеть. Виталия для этого выдергивают на Флабрис и терпеливо ждут, пока он долетит.
Долетел. Чего дальше ждать? Таинственным силам, желающим говорить с капитаном Брагиным, ждать даже опасно, потому что они не могут не знать, что TS издалека следит за всем происходящим. Да и помимо TS есть заинтересованные – не зря же в гуще событий внезапно возник великий и неподражаемый Рихард фон Платен?
Вот так-то…
«Ладно, – думал Виталий сосредоточенно. – Надо вообще все события разбирать с двух точек зрения: от лица оперативника R-80, которому на гипотетических чужих, в общем-то, наплевать… в рабочем смысле, не в приватно-любознательном. И от лица наживки, насаженной на крючок TS-никами, только наживки, которая знает о рыбалке и, главное, верит в нее. Зазевался – подсекли, и прощай, милый сердцу пруд, заросший кувшинками. Рыбья судьба тоже незавидна – здравствуй, чья-нибудь рыбочистка и сковорода с кипящим маслом. А судьба наживки не интересует вообще ни одну из сторон. Поэтому – станем разбираться во всем в процессе событий. И зарубочки в памяти желательно оставлять…»
Водила «бобика» молча рулил, даже на общевойсковые петлицы не особенно косился.
Летное поле у преображенцев было меньше, чем полагалось по полковым стандартам, но оно и понятно: стандартное внутрь периметра особо не втиснешь. Это потом, когда столица Флабриса получит статус безопасного города, можно будет не экономить на площадях и вынести космодром за периметр, лучше куда-нибудь в степь. Ну или в тайге непосредственно за периметром место расчистить. А сейчас в стояночной зоне впритирку стояло не более трех десятков кораблей, и взлетных пятаков имелось всего три: стартовый, финишный и резервный.
На стартовом в полной готовности ожидала «Печора» – похоже, та самая, на которой майор Пак подвозил их с Юрой из струнопорта. Заправщик и техничка стояли в положенном отдалении.
Едва «бобик» подкатил, из люка высунулся сам Пак и нетерпеливо завибрировал ладонью. Виталий с кадетом соскочили еще до того, как «бобик» затормозил, и рысцой устремились к трехсотке. Кадету с рюкзачком за спиной бежать было не в пример удобнее, чем Виталию с дипломатом.
Действительно, «Печора» была та самая, паковская, с увеличенной пилотской кабиной. В пассажирской части сидели полусонные ребята с медицинскими (судя по красным крестам в белом круге) сумками, а за штурвалом – чернявый лейтенант с гарнитурой в ухе; он коротко и напористо перекликался с диспетчером. Пак плюхнулся в кресло рядом с ним, а оставшиеся два предоставил интендантам. Юра с удовольствием умостился с краю, где
