Кинокефал - Ольга Сураоса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К концу завтрака оба молодые нус сошлись на том, что им обоим интересно прокатиться на новомодном приспособлении – унуколесе. Несмотря на уговоры, я отказался к ним присоединиться, и мы, распрощавшись в холле, сговорились на том, что встретимся все вместе за ужином. Глядя на этих закадычных друзей, с удовольствием отметил, что жизнерадостный Коди положительно влияет на Мико, и словно старший брат в какой-то степени даже опекает его. В памяти сразу закрутились воспоминания о нашей с Рейном университетской юности. Как он там, кстати? Надо будет непременно с ним связаться…
Остановившись у консервисного островка, облокотился о его стойку. Как обязывали правила отеля, в любом случае следовало куда-нибудь записаться, потому недолго думая решил посетить какой-нибудь музыкальный концерт. Ничто так не уносит в мысли, как хорошая музыка.
Служительница консервиса снова была другой. Который день мы с Коди подходили к одной и той же стойке записи, и каждый раз нас встречало новое лицо. Разве что наряд служительниц был единым (золотое платье, приталенное в пол), да наличие милых кинокефальих черт – то ушек, то носика. Интересно, их нарочно всех берут метисами?
– Ближайшее музыкальное выступление начнётся через двадцать минут. Это концерт органной музыки, – проворковала брюнетка с серыми ушками. – Заслуженный органист Арты будет играть отрывки из разных классических произведений. Весь концерт длится час. Вас записывать?
– Да, записывайте, – отдал ей паспорт. Орган живую я ни разу не слышал, и час обещался быть занимательным.
Вдруг затылок зажгло под чьим-то пристальным взором. Делая вид, что в ожидании разглядываю убранство зала, я невзначай развернулся, однако безуспешно. Народу в холле было предостаточно, и определить, из какой стороны мог быть направлен взгляд, не представлялось возможным. Лиц моих знакомых тоже нигде не было видно.
– Следуйте на второй этаж, пройдите по коридору до пятого лифта и спуститесь на первый этаж. Перед вами сразу будет вход в филармонию.
Забрав паспорт и поблагодарив девушку, двинулся в указанном направлении. Я шёл не спеша, напрягая всё своё чутьё, чтобы вовремя среагировать при малейшем намёке на слежку. Успокоился я только в зале, заняв место поближе к противоположному краю от входа. Народу собиралось много – технический ливень делал своё дело, сгоняя толпы с улиц в помещения, поближе к искусству. Сам зал филармонии был огромен, высотой превышавший отнюдь немаленький холл. Большая сцена пустовала, а вот внушительная площадка над ней была искусно обрамлена рельефами и фигурами, по-видимому, скрывавшими части органа. Само место органиста с органными трубками было утоплено глубже в этой площадке, и мне пришлось приложить немало усилий для того, чтобы его разглядеть.
Нус занимали места, царил незначительный гомон, и лёгкий тычок локтем в моё плечо показался обыденным обстоятельством.
– Прошу простить, – пробурчал господин, неловко усаживаясь в кресло. Кивком я развеял недоразумение.
Вот свет погас, и на освещённую сцену вышел человек в чёрном как смоль фраке. Представившись, он принялся перечислять названия всех произведений, которые должны были сегодня прозвучать. Этот человек, собственно, и являлся музыкантом. Речь органиста перебило шуршание, и пустовавшее место около меня заняли. Краем глаза я обратил внимание, что севший рядом нус был полностью одет в балахон, скрывавший все части тела, включая лицо, на котором была лишь тонкая прорезь для глаз. Такое одеяние носили ватанцы, да и то не все, а те, кто страдал непереносимостью лучей светил. Подобная болезнь имела широкое распространение у жителей Ватики, и даже я за всё свое пребывание здесь успел увидеть порядка пяти нус в балахонах. Ничего удивительного в этом не было, однако мне и в голову не приходило, что одежда может так громко шуршать…
Музыкант поднялся по небольшой винтовой лестнице с одной сцены на другую. Свет при этом передвигался за ним по пятам. Когда же органист занял место за инструментом, освещение погасло, и с первыми звуками загорелась подсветка всего органа. Зрелище оказалось таким красивым, что в совокупности с волнующими переливами звуков, удерживало внимание целиком. Музыка убаюкивала, укачивала, будоражила и только начинала уводить в мысли, как тихий, вкрадчивый голос обратился ко мне.
– Вы завтра едете к столпу?
– Вы это мне?
Я повернулся к сидящему рядом ватанцу. Его длинный, необычайно загнутый книзу профиль то ли кинокефала, то ли метиса скрывала ткань балахона.
– Да, это я вам.
Он даже не смотрел в мою сторону, продолжая сидеть ко мне боком. И без умения чуять стало ясно, что этот господин здесь не из-за органной музыки.
– Почему вы следили за мной? Зачем вам знать, куда я направляюсь?
– Вам не следует туда ехать, – ватанец проигнорировал мои вопросы. – Отмените экскурсию.
Его очень тихий, доходивший лишь до моих ушей голос звучал угрозой.
– Но объяснитесь…
– Отмените экскурсию, иначе будет поздно.
Зажёгся свет, и ватанец резко поднялся. Поднялись все, и зал потонул в громких аплодисментах. Подолы одежды ватанца зашуршали к выходу, я бросился за ним, но опоздал. Толпы расходившихся зрителей перегородили дорогу, отрезав от возможности добраться до бордового балахона. Я не успел его как следует учуять – мешали запахи многочисленных нус вокруг. Ватанец стал недосягаем.
Бесцельно побродив по коридорам в безрезультатных поисках загадочного нус, я в итоге вернулся в свой номер. Свежий запах озона и влажного ветра добавили мятежного настроения. Я вернулся в свои четыре стены в ещё более взволнованном состоянии, нежели покидал их утром.
Прислонившись лицом к окну, посмотрел на далёкий, сокрытый дождливым облаком столп. Холод стекла растёкся по лбу, подарив возможность мыслить саркастически:
«Нашёл же приключения на свою голову»…
Глава 6
Пальцы слегка покалывало, когда я продевал пуговицы в петли, застёгивая рубашку. Тело слушалось плохо, несмотря на внутреннее спокойствие. Вчера отужинать вместе не получилось. По волнограмме ребята приглашали вместо ужина поехать с ними на редкий сеанс наблюдений за эфиром (только этих приключений мне сейчас не хватало). Я отказался, попросив Коди непременно встретиться перед поездкой к столпу, хотя бы так же на завтраке. На том и порешили. Следовало рассказать Коди о необычной встрече с ватанцем. Может, нам действительно не стоит ехать?
Застегнув последнюю пуговицу и посмотрев в зеркало, понял, что пропустил верхнюю петлю, из-за чего рубашка пошла сикось-накось. Выдохнув, принялся переделывать, а времени до встречи оставалось немного – часы отстукивали восемь двадцать.
Стоило выйти из номера, как все рецепторы разом напряглись из-за вероятности столкнуться с ватанцем в любой момент. Однако, вопреки моей излишней бдительности, я так и не встретился с ним. Пригладив привставшую от напряжения шерсть, влетел в обеденный зал, прошёл на террасу. На гладком полу отражалось светило, и казалось, что я ступал по самому Ихтису. Зайчики света прыгали по столам, по белым салфеткам, по узорчатой бирюзовой тюли. Растения, обвивавшие перила террасы, покачивали листьями, а на них драгоценными камнями блестела роса. Далёкий всплеск у водоёма, звон приборов и чей-то приятный смех внесли свою лепту и в без того безмятежное окружение, расслабив окончательно. В таком «здесь и сейчас» просто нет места ничему абсурдному. Прошествовав по дороге из света, остановился перед столом, за которым меня уже ждали. Все трое: Коди, Мико и Тот. Забавно, я даже не удивился, словно так и должно было быть.
– Доброе утро.
Игнорируя место во главе стола, сел рядом с Мико, напротив Абеля. Все приветственно закивали. Только Коди обратился ко мне, готовясь что-то сказать, как его речь бесцеремонным образом прервал Мико.
– Мы едем к столпу все вместе.
– Что? Как?
– Как-как, записались на экскурсию, вот как, – Мико тряхнул головой, избавляясь от налезшей на глаза чёлки. – Мы с дядюшкой Тотом тоже не прочь совершить водную прогулку, давно уже к столпу не выбирались.
– Ясно…
Противоречие комом запершило в горле. Случай с ватанцем вдруг показался сущей пустяковой шуткой, освещать которую не было ни малейшего
