Все вернется - Марина Серова

– Я вспомнил: он свою родственницу не любил, золовку, что ли… Говорил, надоедливая, мол, баба и пацана балует. Из-за нее он и с женой даже иногда ругался.

– Спасибо.

Мы с Антоном вышли на улицу.

– Ну и что ты теперь будешь делать, мисс Марпл?

– А мог он, скажем, пойти к Ангелине? Может, все-таки это она звонила ему?

– Зачем? Если они были в таких отношениях…

– Вот именно! Антон, они были в очень неприязненных отношениях, она могла позвонить ему с предложением, скажем, помириться. Или — обговорить что-то насчет Иннокентия. У них же была одна общая точка соприкосновения — ребенок!

– Конечно, это вполне допустимо. Но если он пришел к ней, она что же — замочила его? Топориком по голове, потом расчленила и спустила куски тела в унитаз? Человек пропал! Его милиция искала, даже следов не нашла! Ни крови, ни одежды его… Не говоря уже о трупе!

– Антон, все дело в том, что милиция его искала среди мертвых, а среди живых Владимира кто-нибудь искал?

– Не понял! Ты хочешь сказать, что он мог и не умереть?!

– А кто, по-твоему, его убил? И зачем? Кому он мешал? Нет, мешать-то он как раз кому-то мог, но убить человека — это сложно. Надо куда-то девать труп… Да и психологически это тяжело, не каждый решится на такое, согласись. А вот убрать человека, не убивая его, так сказать, устранить его морально…

– Хм, а это интересная мысль! Ну-ка, ну-ка! И как, по-твоему, человека можно убрать морально?

– И об этом меня спрашиваешь ты, журналист! Это ты должен мне рассказать о тридцать одном способе устранения человека без физического воздействия!

– Значит, идем к Ангелине? Но что мы ей скажем? У нас на нее ничего нет.

– Согласна. Но у меня есть хороший врач, точнее, главврач нашей горовской больницы. Можно с ним поговорить на эту тему, может, он что-нибудь путное нам и подскажет…

Утром я позвонила Петру Васильевичу. Он меня, конечно, сразу вспомнил, но встретиться согласился только во второй половине дня. С утра у него было столько дел, что он, по его словам, даже чай еще не пил — некогда было. Ждать я была согласна хоть до ночи, лишь бы нарисовался какой-то результат. Почему-то меня очень тянуло покопаться в этой старой истории, поворошить ее. Что-то внутри меня говорило, что тут все как-то очень интересно… Я потому и наказание для Ангелины Романовны пока не придумывала, так как чувствовала, что еще не все грешки этой дамы я выудила на свет божий.

В ожидании разговора с главврачом больницы я отправилась искать моих старых знакомых — бомжей Васю и Люсю. В переходе я их не увидела. В парке — тоже. Что-то и бутылки они не собирали, и вообще, похоже, не были здесь с того самого дня, когда я попросила их разыскать высокого худощавого мужчину по имени Володя. Пришлось заглянуть на городскую свалку.

Но, к моему немалому удивлению, там они тоже не появлялись — уже пару дней. Во всяком случае, так мне сказал один их сотоварищ, которого мне удалось разыскать в этом экзотическом месте. Это становилось интересным! Вася с Люсей пропали? Уж не случилось и с ними чего-нибудь? Хотя они ребята непотопляемые!

Тогда я заглянула еще в одно место, куда эта парочка имела обыкновение заглядывать, — на городское кладбище. Там-то я и нашла моих знакомых, и в прекраснейшем расположении духа. Похоже, кто-то оставил им недопитую бутылку водки и кое-что из закуски, и те с удовольствием поминали какого-то усопшего деда, сидя под развесистым кустом сирени, присыпанным снегом.

– Привет, ребята! Как настроение? Вижу, что отличное, — поприветствовала я их.

– Нам сегодня подфартило: какие-то мужики нам почти полбутылки водки оставили! — сказал счастливый Вася.

– Да, нам сегодня повезло, — поддакнула «веселенькая» Люся, — вот, еще полсырка и хлеба два с половиной куска.

– Рада за вас. А что с моей просьбой?

– Это насчет математика? Да нашли мы тут одного… Только у него с головой не все в порядке. Ни имени своего не помнит, ни фамилии. Что математиком работал — тоже.

– Что же он помнит?

– А ничего! Все забыл, горемычный.

– Откуда же вы тогда знаете, что это он?

– Предполагаем. — Вася сделал умное лицо. — Он все только какими-то формулами говорит, все про синусы да про конисусы какие-то, фукции, там… и еще чего-то… С ним и поговорить толком не получается. Без «башни» мужик…

– Без «башни», — поддакнула Люся.

– Где он тусуется?

– На окраине города, в поселке Лисички, — пояснила Люся. — Там такой отстой!..

Это место я знала. Когда-то деревня Лисички располагалась в нескольких километрах от города. Постепенно она росла, город тоже рос в ее направлении, и совсем недавно произошло естественное слияние города с деревней. Но место это так и называлось — Лисички. Там имелись в основном частные дома, попадались и двух-, и трехэтажные, была своя школа и своя свалка мусора. Вот на этой-то свалке, по словам Васи и Люси, и жил тот странный математик, потерявший память. Что ж, придется съездить туда.

По дороге я заскочила в редакцию и захватила с собой Антона. Мы ехали в моем «Мини-Купере».

– А если это не он, Полина? Зря проездим.

– Зато узнаем точно, и тогда этот пункт из своего списка проверочных мероприятий вычеркнем.

Мы проехали через поселок, завернули на свалку, но никого там не нашли. То ли местные бомжи уже собрали здесь все, что можно было откопать ценное, то ли по какой-то другой причине. Наконец, мы увидели одного бомжевского вида дядьку на окраине свалки и остановили его вопросом — не знает ли он такого-то человека? Мы подробно описали ему Володю. Тот ответил, что знает, кто-то зовет его Математиком, кто-то — Синусом.

– Мастеровитый мужик, он по дворам у бабулек иногда что-нибудь делает. И огороды копает, и заборы поднимает. Даже розетки может починить. На все руки дока. Только не говорит ничего. Все формулы какие-то наизусть шпарит…

– Где он сейчас может быть?

– Кто ж его знает! Он ни с кем не говорит, а если и говорит, то слова все какие-то мудреные у него… Никто ничего и не понимает.

– Ну а все-таки? Где его чаще всего можно встретить?

– Где-нибудь на огородах, весна скоро, люди снег сгребают.

Мы поблагодарили бомжа и поехали по дворам — спрашивать о Математике. Оказалось, его здесь знают. Одна бабушка сказала, что в последний раз он у Дуськи-козлятницы в сарае ночевал. Показала нам, где сия гражданка живет.

Дуська-козлятница так прозывалась не зря. Она держала несколько коз.

В ее дворе мы с Антоном и заметили высокого худого мужчину, до самых глаз заросшего бородой, с длинными волосами. Он был одет в ветхую одежонку, которая и для такой местности была слишком уж плохонькой. Мужчина чинил проводку, ведущую к баньке.

– У меня неделю тому назад свет в баньке погас, — пожаловалась нам Дуська, — ни помыться, ни постирать… А Математик посулил все сделать!

Я подошла к мужчине. Он даже не посмотрел на меня, продолжал орудовать плоскогубцами и отверткой.

– Владимир! — позвала я.

Мужчина не откликнулся и даже головы не повернул, словно меня и не было.

– Вас Оксана дома ждет, — сказала я.

Ноль внимания.

– И Иннокентий. Ваш сын.

Тот же эффект.

– Ну и что? — спросил Антон. — Видишь? Это, скорее всего, не он.

– Надо привезти сюда Оксану. Только она сможет сказать точно — ее это муж или нет. А мы только гадаем на кофейной гуще.

Мы поехали в город, за Оксаной. Когда позвонили ей и объяснили все, она примчалась к редакции, запыхавшаяся, и потребовала немедленно отвезти ее к мужу.

– Оксана, вы не поняли. Еще точно неизвестно, он ли это…

– Везите меня к нему! — вновь потребовала женщина.

Пришлось усадить ее в машину и поехать в Лисички. Заход номер два!

Математик уже отремонтировал Дуське-козлятнице проводку и теперь сидел на крыльце ее дома и с аппетитом уминал суп из глубокой жестяной тарелки, орудуя алюминиевой ложкой. Мы остановились за забором, а Оксана влетела в калитку, бросилась к Математику и, присев на корточки, заглянула ему в лицо. С минуту она ничего не говорила, а потом вдруг закричала дурным голосом:

– Володя! Володюшка!!!

Математик на женщину даже не взглянул.

Она вырвала у него тарелку, и та покатилась по земле, расплескивая остатки супа.

– Ты что делаешь? — удивленно поднял на нее глаза Математик.

– Володя, ты не узнаешь меня?! Это я, Оксана, жена твоя!

Математик не отреагировал.

Дуська-козлятница вышла на крыльцо и уставилась на них, прижав ладони к губам.

– А может, это не он? — спросила я с сомнением.

– Он! Он! — закричала Оксана. — Вот и родинка — на шее. Только меня он почему-то не узнает. Ну-ка, встань!

Она подняла Математика, и, когда тот выпрямился во весь рост, Оксана подошла к нему вплотную и приложила ладонь к своей голове. Потом прижала ее к груди Математика.