Охота на Быкова. Расследование Эдуарда Лимонова - Эдуард Лимонов

Вы предали нашу дружбу, постаравшись все грехи свалить на меня. Может, вам напомнить, сколько греха на вас!.. Руководили всеми убийствами вы. Я вам напомню Чистяка, владельца казино „Яр“. Напомню Синего, Толмача, Ляпу. Кстати, Ляпу убили те, кто должен был убить вас, но вы с ними сумели договориться… Убили их по вашему приказу. Обвинили вы во всём меня… Я могу ещё продолжать. Помните тех четверых ребят, зарытых в землю, они приехали, как вы сказали, под видом бизнесменов, а вам показалось, что они хотят вас убить. Их зарыли в землю…

Лобан, Терех, которые были верными людьми Толмача. Убиты. В Москве убили Скоробогатова Сергея, назаровского парня, вашего земляка, по вашему приказу убили, я знаю кто. Губина Олега убили по вашему приказу, расстреляли прямо в джипе. Вспомнили? Виктора Цимика по вашему приказу отправили на небеса…

Еще можно продолжать, но и этого хватит вам на пожизненное заключение… На других кассетах я более подробно рассказываю, кто для вас и кого убивал… Если произойдёт огласка всех этих фактов, то как политику вам придёт конец. Вы станете не нужны тем людям, которые вас поддерживают. Они вас просто раздавят, а затем уничтожат чисто физически, так же, как это делали вы…

Вы живёте нормально до тех пор, пока живу нормально я… А вообще мне не хочется с вами говорить. Для меня вы мразь, предатель!..»

Марина Добровольская:

«Дружинин и Агеев сообщили Татарину, что Быков хочет его убить. „Запиши плёночку, чтоб предохраниться!“. Записал, и его взяли с плёнкой. Это была провокация».

«„Коготь“ или Правда?»:

«В „работу“ по вымогательству акций включились не только московские экономико-криминальные группы, но и местные. Под руководством Геннадия Дружинина и его сподвижника Владимира Агеева. Кстати, консультантом и советником „по противоправной экономической деятельности Быкова“ у „главных экономистов“ комиссии Колесникова — Гизатуллина и Нино был Геннадий Дружинин. В настоящее время Гизатуллин перебрался из Москвы в Красноярск и стал начальником следственного управления УВД края, а Нино, получив звание генерал-майора и именной пистолет, „работает“ по передаче Братского алюминиевого завода всё тому же Дерипаске… Но эти же полтора года должны (шли принести понимание, что убийства преступных авторитетов связаны между собой не личностью Быкова, а методом работы отдела по борьбе с организованной преступностью, который в 1993—95 годах возглавлял Агеев, уже в то время близкий друг Дружинина. Это его метод: стравить Синьковского (Синего) и Бахтина (Петруху), Татаренкова (Татарина) и Мустафина (Мустафу) и смотреть, как они будут убивать друг друга, при этом распространяя якобы оперативную информацию, что де во всём виноват Быков. Эта схема стара как мир — „разделяй и властвуй но не забывай поискать крайнего, кто тебе может быть со временем опасен“. Татаренков с экрана телевизора сказал, что он друг Быкова, но ведь именно Дружинин подарил ему гостиницу и именно он отправлял Агеева в Грецию, для переговоров с Татаренковым. От своего метода милиционер не отошёл и сейчас, когда с тем же маниакальным упорством преподносит Дружинину и Струганову (вор в законе Паша Цветомузыка) „достоверную“ информацию, что Быков их уже давно „заказал“ и только бдительность Агеева спасает троих близких друзей от смерти».

Действительно, подельник и до 10 октября 1997 года друг Быкова Дружинин выглядит неподходящим консультантом для комиссии, желающей разобраться. Ну а если цель заранее определена — посадить Быкова, то тогда порядок, обиженный некогда лучший друг годится, как никто другой. В процитированном же тексте Татарина недвусмысленно звучит страх Татарина быть убитым Быковым. Причем ясно, что страх первичен, а разоблачения Татарина вторичны, уже самозащита, в ответ. Ему сказали, что Быков хочет его убить. Уже через несколько месяцев Татарин будет петь другие песни, прямо противоположные. Тем временем 21 апреля Быков был доставлен в Москву из Будапешта. В условиях повышенных мер безопасности 22 апреля рейсовым самолётом Быков был доставлен из Москвы в Красноярск. 3 июня Татаренков также экстрадирован из Греции в Красноярск сроком на три месяца. А уже 11 июля он обращается с письмом к Законодательному собранию края. Вот оно. Цитирую по тексту Независимого Информационного Агентства:

«Заявление от Татаренкова Владимира Ивановича, содержащегося в настоящее время в ИВС Р/ВД края.

Уважаемые депутаты!

Меня допрашивают в качестве свидетеля по делу Анатолия Петровича Быкова и предлагают дать показания, порочащие А. П. Быкова и других. В ход идут все методы. Ко мне регулярно приходят работники милиции разных рангов, от оперуполномоченного до генерала Пащенко и Колесникова В. И. Меня запугивают тем, что если я не дам показания, то в Грецию не вернусь. Мою жену должны на днях освободить из-под стражи в Греции. Мне говорят, что за одно освободят и могут тут же посадить за другое, и я свою жену никогда не увижу. Пащенко говорит, что у него в Греции хорошие связи. Дело дошло до того, что мне предлагают деньги в обмен на показания против А. П. Быкова. Речь идёт о двух миллионах долларов. До этого меня пугали переводом в город Ачинск, где, как они говорят, мне не гарантирована безопасность. Грозили отправкой в Москву. То есть любой ценой добиваются от меня ложных показаний, которые бы позволили осудить А. П. Быкова. Я уже заявлял и заявляю, что никакими сведениями о каких-либо преступлениях А. П. Быкова не располагаю и считаю его порядочным человеком».

Рассказывают, что, когда Татарина и Быкова привели на очную ставку, они подошли друг к другу, пожали руки и обнялись!

А ещё до письма в Законодательное собрание Татаренков написал письмо в газету «Вечерний Красноярск», где оно и было опубликовано 7 июля 2000 года; письмо проливает свет на то, какое настроение было у Татарина в родном красноярском СИЗО.

«Пишу голую правду. Прочитал вашу газету от 30 июня 2000 года. В ней статья „Старик и охота“. Редакция обращается к своим читателям и предлагает написать тем, кто не понаслышке знает о существовании староверов, кто имел с ними личные встречи. Я хочу написать об одном из столпов этой веры, зубре старообрядчества, которое так живуче в нашей стране и не исчезло, несмотря ни на какие перемены и перестройки. С этим феноменальным по своей выживаемости в любых жизненных передрягах человеком я лично встречался 29 июня 2000 года.

„Страна должна знать своих героев“. Тех, на ком она (страна) держится. Я, наверное, уже заинтриговал вас. Что поделаешь, такой у меня лирический стиль изложения, скажу сразу, что моё вступление есть не что иное, как ирония, но ирония, содержащая сто процентов правды.

Представляю „чернорабочего“ по народной перестройке нашей страны. Это Колесников Владимир Ильич. Вся краевая прокуратура замерла в преддверии чего-то, что не знал никто. Все знали: вот приедет барин — барин всем покажет. И ведь приехал. И ведь показал. У кого там, в верхах, трещали чубы, мне знать не дано, лишь понаслышке, но вот твёрдую руку барина я испытал на себе. Нет, меня не били, до этого пока не дошло. Этот дедовский (старообрядческий) метод барин, видимо, оставил на потом. Сначала на меня решили воздействовать психологически. Для начала, когда я находился в ИВС (изолятор временного содержания), мне запретили получать продуктовые передачи. Затем, уже в СИЗО-1, меня перевели в другую камеру, урезав мою жилплощадь в каких-нибудь несколько раз. Сейчас меня содержат в камере, где я не могу даже полностью раскинуть руки. Пишу голую правду. Это камера № 53, и находится она в так называемом бункере СИЗО-1. Спасибо, барин. А ведь на нашей встрече барин говорил, что он приехал, чтобы убедиться, что в нашем крае не попирается закон. А в то же время в СИЗО-1 мне не дают возможность приобрести продукты питания в магазине СИЗО-1. В то же время я три недели пишу заявления на начальника медицинской части СИЗО-1 с просьбой оказать мне медицинскую помощь и не могу пробить щит молчания. Гордитесь, барин, у вас есть достойные ученики, барчата. Эти барчата всё понимают даже без ваших слов. В камере нет даже стола, да и поставить его здесь негде. Пишу, держа листок бумаги на коленях. Едим мы, сидя на полу, на восточный манер. Не понимает барин, что ли, что мы не мусульмане, а православные. Я отношу себя к людям прогрессивным, и таковые в нашем крае меня поймут. Ну а ко всем остальным у меня просьба: не судите о барине строго. Ему можно всё простить, он „божий“ человек. От себя лично хочу добавить: господин товарищ барин! Вы со мной пожёстче. К чёрту закон. Попробуйте все методы. Может, и добьётесь, что я дам показания против Анатолия Петровича Быкова. Я знаю, что его акции КрАЗа многим не дают спать спокойно. Ну, а если не добьётесь от меня ничего того, что вам надо, то со злости меня за ноги и об угол, чтоб мозги мои вон. Я вам прощу.