Тень Хранителя - Дэннис Фун

Мабатан побежала через лес, переливчато мерцавший замерзшими капельками-льдинками, сердце ее все сильнее сжималось от страшных предчувствий. Вдруг раздался оглушительный взрыв, от которого вокруг нее с деревьев градом обрушились на землю льдинки и сосульки. Она выбежала на поляну и сквозь пелену лившего как из ведра дождя со снегом увидела догоравшие обломки грузовика клириков. По всей поляне были разбросаны десятки бледных безухих тел, присыпанных мельчайшими серебристыми осколками. Ясно было, что это осколки от того, что взорвалось.

В отдалении она увидела около двадцати клириков, которые, размахивая мечами, сгрудились вокруг пары уцелевших хроши. Оскалив клыки, двое кровопийц отражали их удары, но при таком соотношении сил им, конечно, не суждено было уцелеть. Подбежав к ним как можно ближе, но так, чтобы не попасться на глаза клирикам, она остановилась и вынула из заплечного мешка три до блеска отполированные тростниковые трубочки. Она редко прибегала к использованию яда ползучей лозы, потому что это было небезопасно. Но в сложившейся ситуации не оставалось выбора — только так она могла помочь хроши. Схоронившись за большим валуном, Мабатан соединила три трубочки в одну, вложила в нее небольшую стрелу, прицелилась и сильно дунула в трубку. Клирик схватился за руку, закричал и, судорожно дергаясь, упал на землю. Она продолжала стрелять, посылая отравленные стрелы точно в цель, но клириков было слишком много. Мабатан понимала, что хроши ей не спасти, потому что кровопийцы отбивались от клириков уже из последних сил.

Хроши стояли спиной к спине, с невероятной скоростью отражая сыпавшиеся на них со всех сторон удары врагов. В одном из них Мабатан узнала Мизу. Клирик уже заносил меч, чтобы нанести ей удар в голову. Мабатан подняла трубку и тщательно прицелилась, чтобы по ошибке не попасть в подругу. Она уже набрала полные легкие воздуха, как вдруг чья-то стрела пронзила шею нападавшего. Девушка направила трубку на другого клирика, но тут они стали один за другим падать на землю, сраженные стрелами невидимого стрелка, который ни разу не промахнулся. Оставшиеся враги в смятении заметались, потому что теперь запросто могли стать для двух хроши легкой добычей.

Мабатан бросилась к подруге. Но вдруг второй хроши повернулся к ней и занес меч для удара — это был Кришусс, самый яростный человеконенавистник. Миза мгновенно встала между ними и, приложив раскрытую ладонь к груди Мабатан, прощелкала ей слова благодарности. Кришусс попятился в тень, и тут подруги увидели приближавшегося к ним человека со смуглой кожей, который держал в руке длинный лук.

Приняв благодарность Мизы, мужчина кивнул Мабатан.

— Меня зовут брат Жало. Я — друг хроши, по крайней мере тех из них, кто не чурается друзей из числа людей, — сказал он, скосив глаза на Кришусса. Потом протянул руку, показывая такой же знак, как у Мабатан, — знак крови, призвавший их двоих на эту битву. — Я был в дозоре и услышал призыв. А ты, должно быть, Мабатан?

Сложив вместе ладони, девушка склонилась в формальном приветствии:

— Твое имя с почтением произносят в Дальних Землях, а твое несравненное мастерство в рисовании песком признано повсюду.

Брат Жало поклонился ей и негромко произнес:

— Ты мне льстишь. — Он прошел мимо Мизы к одному из поверженных хроши, взял в руку мелкие серебристые осколки и понюхал их. Повернувшись к девушке, Жало спросил: — Что здесь произошло?

Миза рассказала, как с небольшим охотничьим отрядом она попала здесь в засаду. У клириков появилось новое оружие, убивавшее мгновенно и непонятно каким образом. На ее призыв откликнулись другие воины-хроши, но многие из них были убиты этим оружием до того, как оно было выведено из строя.

Жало осмотрел мертвых, пытаясь понять причину их гибели. Но Миза сокрушенно покачала головой и сказала Мабатан, что брату Жало ничего не удастся выяснить. Казалось, будто жизненная сила воинов под воздействием этого оружия покидала их сама собой. Никогда раньше они не несли столь значительных потерь от такого небольшого числа врагов.

Мабатан скорбно смотрела на павших в бою. Позади нее откатился камень, и из открывшегося подземного туннеля один за другим стали выходить хроши. Ступив на мерзлую землю, каждый из них поднимал глаза к небесам и начинал оплакивать своих павших сыновей и дочерей, матерей и отцов.

Кришусс шагнул вперед. Лицо его осунулось, клыки резко выступали из мощных челюстей. Жало поднялся и встал позади Мабатан.

— Это из-за вашей человечьей войны гибнет наш народ, — угрожающе прошипел Кришусс.

— Мы вместе выступаем против общего врага, — прощелкала ему в ответ Мабатан.

— Раньше вазя не вступали в битву. С чего бы это им делать сейчас?

— Мы вступили в битву с начала времен, а сейчас объединились с теми, кто хочет преодолеть пропасть…

— Все это чушь из пророчеств! — Кришусс даже сплюнул в сердцах.

— Пророчества сбудутся вне зависимости от того, хочется тебе этого или нет, а те, кто выступит против них, будут повержены.

— Что бы ты мне ни говорила, ведьма из народа вазя, тебе не удастся меня убедить!

Почувствовав легкую щекотку, Мабатан протянула руку вперед. Увидев, как из ее накидки выполз белый сверчок и устроился поверх рукава, Кришусс отпрянул. И тут же из трещин в большом валуне появились и другие белые сверчки. Мабатан спокойно смотрела, как они устраивались на оцепеневшем от изумления Кришуссе. Белые сверчки, такие же бледные, как хроши, были их священным символом, определявшим суть их духовной жизни. И хотя Мабатан не слышала, о чем они без слов общались с Кришуссом, девушка поняла по изменившемуся взгляду его розовых глаз, что сверчки вразумили его.

— Сверчки дали мне понять, что я должен встретиться с Роуном — защитником Новакин, и его сестрой, чей крик несет смерть, завтра, на заходе луны, на склоне холма у долины братьев. Но я очень сомневаюсь, что им удастся убедить меня.

Отвернувшись от Кришусса, Мабатан приложила ладонь к груди подруги.

— Миза, мы расскажем Роуну об этом оружии и о потерях вашего народа.

Миза, ссутулившись от усталости и горя, накрыла руку Мабатан своей.

— Я должна начинать обряд похорон.

— Да будет легким их путь в иной мир, — проговорили Мабатан и брат Жало вместе с хроши на их языке прощальное напутствие. Миза вынула нож и шагнула вперед, чтобы произнести заупокойную молитву по своим павшим друзьям. Она вскрикнула, воины-хроши вынули ножи и сделали себе надрезы на ладонях.

— Пора идти, — проговорил брат Жало, мягко коснувшись плеча Мабатан. — Нам о многом надо рассказать Роуну до завтрашней встречи.