Александр. Книга I - Михаил Ланцов

Впрочем, были и другие инциденты, из-за которых Александру было стыдно за своих людей. Особенно смущала морская болезнь, которая поразила добрую треть команды. В этом тотализаторе «зеленых мордашек» особенно отличился Миша Скобелев, который как курсант военно-инженерного училища, был взят офицером в сводный учебный полк. Морская болезнь так его измотала, что в порту его попросту выносили на руках. Однако приступы тошноты были сущей мелочью по сравнению с тем, что его подопечные вытворяли. Он выговаривал британскому офицеру за излишнее любопытство его людей, а его собственные солдаты вели себя натурально как любопытные макаки и везде совали свой нос, что было даже не бедой, а катастрофой. Ребятам, видите ли, заняться было нечем. Ну и на корабле они были первый раз. Так, с горем пополам, они и плыли весь этот месяц – две команды заклятых врагов, которые по странному стечению обстоятельств были вынуждены действовать вместе.

Не успел полк выгрузиться в порту и помахать отбывающим британским кораблям неприличными жестами на прощание, как его сразу взяли в оборот представители правительства Конфедерации. По заранее составленной договоренности весь личный состав полка выступал как добровольцы с соответствующим оформлением, обеспечением и оплатой. Конфедерация без колебаний согласилось на эти условия, а так же на ряд других «эксплуатационных» нюансов, включающих, например, своевременное обеспечение продовольствием. Южане даже согласились на тройную выплату жалованья, супротив обычного. Впрочем, в тех условиях, это было нормально, так как конфедератам были жизненно необходимы эти кадровые солдаты с прекрасным вооружением, чтобы банально выжить. Даже юридический нюанс, связанный с гражданством русских «добровольцев» и тот был решен к моменту прибытия Александра в Чарльстон.

Необходимым условием маскировки под добровольческую структуру стала полная интеграция в военную машину южан. Но тут возникли определенные затруднения. Дело в том, что полк в Конфедерации в то время составлял примерно от пятисот до шестисот человек, а у Александра имелось более полутора тысяч, что ни лезло, ни в какие рамки. Так что, как ни была дурная военная традиция КША, но великому князю, скрепя сердце, пришлось пойти на переформирование, в ходе которого на исторической арене Северной Америки появилась бригада конфедератов «Стальные медведи» (brigade «Steel bears») во главе с бригадным генералом принцем Александром. Подобное название, хоть и не обычное для русской части, было вполне в стиле американских воинских частей. Непонятно, как бы к этому отнеслись в России и Европе, но тут Александру выбирать особенно не приходилось из-за необходимости в мимикрии под воинскую структуру южан. Само собой, все звания и знаки отличия вводились такими, какими они были в Конфедерации, то есть всякие там капралы и сержанты, оных в русской императорской армии не наблюдалось. Причем не просто изменялись названия, но и, формально, получалось повышение, что несколько шокировало молодых офицеров. Эти неоперившиеся юнцы еще недавно радовались поразительно звучащим для них штабс-капитанам, поручикам и прапорщикам, до которых им на практике нужно было бы служить и служить, а теперь, многие из них получили буквально по какому-то волшебству, звания полковников и майоров. Впрочем, великий князь из-за этого сильно переживал. Он боялся, чтобы у ребят не началась «звездная болезнь» или «головокружение от успехов».

Но так как ничего поделать с текущими Саша не мог, то «отпустил» ситуацию и занялся насущными вопросами. В итоге, уже на третий день своего пребывания в Южной Каролине, он выступил с тремя обращением к президенту Дэвису. В первом Александр предлагал ввести боевое знамя Конфедерации, знаменитый «Южный крест», которые еще не существовал в природе. Обоснование было таким же как и у его оригинального автора – дескать, в дыму сражений солдаты могут путать флаги США и КША, что может приводить к опасным недоразумениям. Во втором обращении, великий князь, ссылаясь на то, что большая часть армии Конфедерации снаряжается на первых порах конфискованными с федеральных складов синими мундирами северян, то нужны какие-то заметные отличительные знаки. В частности, Саша предложил использовать шейные платки и нарукавные повязки красного цвета. По крайней мере, до тех пора, пока Конфедерация не решит проблему с изготовлением собственной формы. В третьем, рекомендовал ввести систему боевых наград, например, медали. И даже сделал пару эскизов.

Все его предложения были благосклонно приняты. Мало этого, его бригада, в качестве поощрения, получила первое в армии Конфедерации знамя нового образца. Впрочем, нарукавные повязки и шейные платки русской бригаде надевать не пришлось, так как ее форма очень хорошо контрастировала с той, которую использовали северяне. То есть проблем с идентификацией во время боя появиться не должно.

12 мая полк, после длительных бюрократических «танцев с бубнами», был, наконец, полностью преобразован в бригаду и интегрирован в конфедеративную военную структуру. И уже на следующий день Саше было предписано выдвигаться на север, к местечку Рок-Хилл, что расположен на границе штата. Марш по довольно пустынной дороге был уныл и скучен. Лишь изредка встречались одинокие фермы или небольшие, города, в стиле тех «картонных» декораций, которые великий князь видел в фильмах про «дикий запад». Само собой, с нюансами, но незначительными. Так что те несколько дней, что бригада шла к обозначенному населенному пункту, прошли очень спокойно. Впрочем, в месте временной дислокации их тоже никто не тревожил, а потому можно было немного передохнуть, привыкая к новому климату, да и просто непривычному положению вещей. Однако такая идиллия длилась не долго. Уже двадцать третьего числа того же месяца из столицы Южной Каролины телеграфировали новое предписание.

Теперь бригаде предстояло совершить еще более значительный пеший переход примерно на триста миль и встать лагерем у новой столицы Конфедерации, города Ричмонда. И бригада незамедлительно выступила. Весь путь проходил по шоссе с гравийным покрытием, что сильно упрощало перемещение обоза и артиллерии, которая могла двигаться не отставая от стандартной скорости пехотного марша, принятого в Европе того времени. Сейчас горожанам с их повальной гипотонии и общей расслабленностью он может показаться очень быстрым и изнуряющим, но для тех времен, когда иных вариантов перемещения, кроме как пешком для большей части населения планеты не было, положение дел было несколько иным. Да и люди собранней были, находясь в более сложных условиях выживания. Впрочем, мы отвлеклись. В течение тех двух недель, что бригада шла в заданном направлении, ей удалось пройти по улицам таких крупных городов как Шарлотт, Гринсборо и Дарем. И в каждом крупном городе людям Александра приходилось проходить с песней и бодрым строем, не смотря на усталость. Да не просто так, а с песней. Народ, конечно, слов «Прощания славянки» не понимал, но музыка и бодрый, решительный вид подтянутых солдат в отлично подогнанной по фигуре форме, оказывал свое действие. И ничего что форма была в дорожной пыли. Это даже добавляло своеобразного шарма. Важно было то, что она отлично сидела и смотрелась даже в таком виде. Поэтому везде их встречали тепло. Жителям этих городов вид солдат русской бригады внушал оптимизм и уважение. Что, в свою очередь отражалось на ребятах, боевой дух которых повышался день ото дня.

Тут стоит отметить необычный ход для русской армии того времени. Еще находясь в Санкт-Петербурге, Александр решил так сказать, увековечить свой поход в памяти потомков. Поэтому буквально весь февраль великий князь совершенно сбивался с ног, желая подобрать себе военного корреспондента и полевого фотографа. Проблема заключалась только в том, что никто из именитых журналистов не желал рисковать своей «шкурой» отправляясь в столь рискованное путешествие. Теплое место под собственной попой им довольно резонно казалось куда интереснее, чем радужные перспективы. Собственно Александр не настаивал, ибо ему был нужен доброволец, а этот подход совершенно отсеивал почти всех, кто ему встречался. Ровно до тех пор, пока случай не свел великого князя с Иваном Яковлевичем Красницским – деятельным мужчиной «лет тридцати», который в одном лице прекрасно сочетал качества, как фотографа, так и корреспондента. Он как раз находился в состоянии так сказать «творческого поиска» и с радостью отозвался на столь необычно предложение, которое позволяло ему посмотреть мир и завести интересные знакомства. Тем более, что помимо всего прочего, эта поездка была весьма доходна – Саша положил ему очень солидную оплату в размере ста пятидесяти рублей серебром каждый месяц, не считая общего с бойцами столования и содержания.

Для Ивана Яковлевича этот марш-бросок оказался совершенным праздником. Новые, необычные пейзажи, совершенно не привычные глазу жителя центральной России, новые люди, негры, индейцы, которые изредка встречались на улицах. Он не стеснялся и буквально творил – количество фотографий по тем временам просто зашкаливало. Тем более что все расходные материалы можно легко было купить на месте, причем ощутимо дешевле, чем в Санкт-Петербурге. Доходило до того, что Александру приходилось временами заставлять Красницкого садиться писать, так как тот совершенно забывал про обязанности корреспондента в угоду фотографии. Но это было скорее эпизодически, когда он слишком увлекался. Солдаты поначалу несколько дичились такого к себе внимания, однако, позже привыкли, так как беззлобный нрав и природное любопытство, пронизывали совершенно всю натуру Ивана Яковлевича, что позволяло ему располагать людей к себе, особенно в приватных беседах.