Пустоцветы Меотиды - Джеффри Лорд

В четырех фарсатах к югу вздымались циклопические стены и башни Айдин-Тара, капитулировавшего без сопротивления после разгрома последних эндаских войск. Над городскими башнями и на шпилях цитадели развевались крохотные флаги и, хотя расстояние не позволяло различить ни цвет, ни рисунок, Блейд знал, что там трепещут по ветру пунцовые знамена Райны с головой разъяренной пантеры и зеленые стяги Меотиды – его Меотиды! – на которых вздыбился в боевом задоре вороной жеребец.

Он стоял на высоком и обширном помосте, лицом к морю, и за его спиной толпились женщины, много женщин – пышнокудрая Гралия, темноволосая Харамма, огненно-рыжая Пэя, белокурая Бантала, Кария с золотыми волосами и еще другие и другие – водительницы тысяч и сотен его войска. Словно сговорившись, они не одели ни шлемов, ни доспехов; ветер играл их волосами и легкой тканью коротких ярких туник, и лишь свисавшие с перевязей мечи застыли в строгой и внушительной неподвижности.

Но сам Блейд был облачен по полной форме. Парадный золотой шлем, с гребня которого прыгал куда-то ввысь и вперед черненый жеребец, зеленый плащ, вышитый золотой нитью; доспех из золоченой кожи с накладными пластинами чистого золота, высокие сапоги со звездочками шпор, массивная цепь на шее жемчуг, рубины и золото, опять тяжкое сверкающее золото, запасы которого в Райне и Эндасе казались неисчерпаемыми.

Словно золотой исполин, упираясь ладонью в рукоять меча, Блейд стоял впереди сотни нимф, дриад и наяд; растянувшись полумесяцем за его спиной, они служили как бы фоном своему повелителю, своему вождю, который день за днем, декада за декадой вел их к победам. Да, это был прочный арьергард, надежный и многочисленный, но он казался каплей в море перед затопившим прибрежную равнину войском.

Тут было тысяч тридцать народа – его амазонки со своими приятелями и охочие до приключений молодые райниты, желавшие испытать судьбу и найти себе красавицу-подругу по другую сторону Пенного моря. Все в полним вооружении, в доспехах, в кольчугах, в броне и в зеленых плащах, радостный весенний цвет которых словно был символом возрождения древней Меотиды. Армия! Его армия!

Нет, уже не его. Блейд знал, что не ему вести это войско в поход, не ему штурмовать крепости, устанавливать новые законы, творить историю… Последние дни голова у него болела все чаще, а это значило, что время меотской одиссеи истекает. Потому-то, с согласия милостивого Тагора, он и назначил воинский сход на другой же день после битвы. Он не мог оставить тут незаконченных дел, не мог покинуть своих женщин, не завершив то, что следовало завершить.

Ему нечего было взять отсюда, кроме ощущения этой завершенности. Мир сей, в котором он провел около трех месяцев, оказался таким же архаичным, как Альба и Нефритовая Страна; он не был кладезем знаний, и высшим достижением местной технологии почти чудом! – являлась деревянная птица Лартака. Но реальность Меотиды была по-своему прекрасна. Не только простором девственных земель, по которым странствовали племена кочевников, армии завоевателей и купеческие караваны; не только городами из мрамора и гранита, возносившими к лазурным небесам башни и стены, шпили дворцов и купола храмов; не только загадочной неизведанностью морей и континентов и вольным варварским духом юной цивилизации. Было здесь и нечто другое – сладкий привкус античного мифа, сказка, превратившаяся в реальность.

Амазонки! Здесь они называли себя иначе – всадницами, сестрами по мечу, хранительницами Меотиды – но для него эти женщины были и останутся амазонками. Никто на Земле не знал, где жили легендарные амазонки Гомера, пришедшие под стены гибнущей Трои, – в Тавриде ли, в предгорьях Кавказа, в приднепровских степях или на бескрайних равнинах, что пролегли за Каспием… И никто не знал, как они жили! Как продолжали род свой, как научились побеждать, где и когда закончили свой путь… Конечно, и Блейд не ведал этого, но теперь он мог сказать наверняка, что у земных воительниц жизнь была непростой.

Возможно, они тоже бы не отказались от помощи мужчин – не насильников, не жестоких повелителей, но героев и полубогов, подобных древним аргонавтам? Этого Блейд не знал. Даже с помощью машины Лейтона он не мог проникнуть в те времена, когда берега Троады оглашались звоном мечей, когда Язон впервые поднял парус на своем «Арго»; но он достиг гор Меотиды и степей Райны, что являлось почти тем же самым. Он был здесь, и он сделал все, чтобы на месте заполоненной пустоцветами земли возрос плодоносящий сад. Да, он сделал все, что в его силах; остался последний штрих.

Говор и шум постепенно затихали; они смолкли совсем, когда Блейд шагнул к самому краю помоста и поднял руку. Тысячи глаз смотрели на него; тысячи губ неслышно шевельнулись, шепча его имя.

– Сестры и братья! Закончен наш поход, и в гавани АйдинТара качаются корабли, готовые выйти в мире. Все ли женщины хотят вернуться? И все ли мужчины хотят последовать за своими подругами?

– Да! – мощно, на единим выдохе, раскатилось над полем. – Да!

– Знайте же, там – он протянул руку на северо-запад, где сине-зеленое море сливалось с лазурным небосводом, – для вас найдется много работы. Тяжелой и, быть может, кровавой… Кто поведет вас? Кто будет вождем и властелином, с которым вы начнете строить новую Меотиду?

– Ты! – зарокотало поле. – Ты, Блейд!

Он покачал головой.

– Нет. У каждого свои дороги в этом мире, и мой путь заканчивается здесь. Не спрашивайте, почему я должен вас покинуть, есть вещи и обстоятельства, которые не в силах изменить ни люди, ни боги. Я ухожу… и, скорее всего, это случится на ваших глазах, ибо я уже слышу зов своей далекой родины.

Это было правдой, он ощущал, как нарастает тяжесть в голове, и знал, что должен торопиться.

– Но я дам вам вождя – сестру из ваших сестер, молодую и сильную, которая делила со мной ложе и носит в чреве мое дитя. Я учил ее тому, что знаю сам, и она станет для вас справедливым и мудрым правителем, бесстрашным в битвах и милостивым и дни мира. И она подарит вам нового властелина, ребенка моей и вашей крови. Будьте же ему опорой и защитой!

Блейд повернулся, и Гралия выступила ему навстречу из многоцветной радуги полоскавшихся на ветру туник, Платье зеленого шелка струилось с ее плеч, лицо было бледным, карие глаза смотрели печально. Он сбросил плащ на помост и взял ее за руку

– Вот моя избранница! Готовы ли вы повиноваться ей?

Секунду-другую над обширным полем царила тишина; потом раздался чей-то одинокий вскрик:

– Гралия!

И сразу покатилось, загремело:

– Гралия! Гралия! Гралия!

Кивнув, Блейд склонился к ней, обнял за плечи. Выбор сделан; он мог венчать ее на царство. Верность женщин не вызывала сомнений, мужчины же подчинятся желанию своих подруг и повелениям Тагора.