Арифметика демократии - Роман Александрович Дудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так общество Справедливости и Равенства стало Великим с Великой демократической историей. И Верховная, во времена которой это произошло, вошла в неё как та, благодаря которой это стало. А в понимании всех участников Великого общества появилось понятие «Свóйнина» (от слова свои), означающая свою родную демократию в противопоставление чужой и враждебной.
Глава 29. Как общество вело информационную войну
Потери в Первой Межобщественной Войне обоих обществ были столь существенны, что даже по прошествии долгого времени о них ещё продолжали вспоминать так, как будто это произошло совсем недавно. По поводу произошедшего ещё было сделано очень много официальных и неофициальных заявлений, написано много историй, и высказано много различных мнений. Было проведено много разбирательств, предъявлено много претензий, и проведено огромное количество споров, касаемо того, кому это было надо, почему без этого нельзя было обойтись, и кто виноват. И во всех этих вопросах так и не было найдено ответов, позволяющих прийти к единому общепризнаваемому выводу. Правда, весь этот объём вопросов занимал в основном лишь Умеющую Считать до Бесконечности; простых же барамук всецело занимал только один вопрос, к которому почти всегда сводились все кухонные разговоры, в которых барамуки вспоминали про войну: кто же всё-таки победил?
В вопросе, кто победил в войне, Верховная общества Активности и Порядочности бескомпромиссно заявляла, что победили они. За ними подхватывали её объяснятели с разделюками, и вся остальная масса барамук общества Активности и Порядочности кричала «Мы выиграли войну!». Однако Обществу Справедливости и Равенства было непонятно, с чего это должно считаться, что войну они проиграли, когда ещё не доказано, что враг в чём-то более преуспел.
Поскольку по неписанным демократическим традициям при дискуссии было принято искать оппонентов под стать себе, то, заявляя о своей победе, Верховная Общества Активности и Порядочности всегда смотрела только на Верховную Справедливости и Равенства, разделюки на разделюков, а барамуки этих обществ – друг на друга. Спор этот для некоторых стал важнее, чем разговор об апельсинах, потому, что, как они говорили, апельсины временны, а память – вечна, а как объясняла Умеющая Считать до Бесконечности, апельсинов то толком у них не было, а потому, строить самоуважение предпочтительнее было на таких духовных вещах, как память и принципы. Потому споры велись очень долго и упорно, и для каждой стороны было делом принципа доказать, что проиграла именно другая сторона.
Аргументы барамуками приводились самые разные, от придуманных самими, до услышанными от высших, которые они с энтузиазмом подхватывали и интерпретировали. Среди них были и простые утверждения вроде «фашисты/зомби/идиоты», и сложно построенные логические доводы по поводу статистики потерь зубов и прочих единиц здоровья, основанные на таких цифрах, которые даже не укладывались у них самих в головах.
Трудность аргументации так же усугублялась тем, что единых общепризнанных данных не было, и трудно было вывести однозначное общепринятое решение. Данные из разных источников сильно разнились, и часто противоречили друг другу (особенно данные противоположных сторон), поэтому спор о статистике плавно переходил в спор о том, какому источнику следует доверять. И тут уже опять приходилось объяснять оппоненту, кто фашист, зомби и идиот, и кому надо перестать доверять неправильному источнику и начать доверять правильному.
Также спор был осложнён тем, что со счётом у всех было по-разному, и даже приводимые ими утверждения по поводу одной и той же цифры сводились к разным выводам. И было трудно разобраться во всей этой эклектике, где заканчивается спор о правильности приведённых доводов, и начинается спор о правильности сделанных из них выводов. Но самая большая трудность в споре заключалась в том, что вражеские барамуки не хотели ничего понимать, и как только им приводили не выгодные для них цифры, сразу же затыкали уши, и отворачивались с барамучьим «бе-бе-бе», которое в обществе Активности и Порядочности было таким же общепринятым аргументом, как и в обществе Справедливости и Равенства. И в довершение этого сами приводили такие цифры, которые и слушать даже не хотелось, и ни оставалось ничего иного, кроме как отвернуться и заткнуть уши. Всё это создавало огромную проблему непонимания, для решения которой приходилось прикладывать огромное количество усилий, чтобы добиться справедливости страждущими её барамуками. Так общество Справедливости и Равенства, а заодно и общество Активности и Порядочности узнали, что война бывает не только реальная, но и информационная.
В результате информационной войны, сколько бы спорящие не старались объяснить противнику, кто фашист, зомби и идиот, это обычно ни к чему не приводило, кроме вывода, что оппонент, как был, так им и остался, только стал ещё хуже. Но, как бы трудно не давались эти споры, барамуки продолжали их вести, ибо, как говорили самые активные из них, честь своего общества превыше всего, и как говорила Верховная, гордость за свою историю – это вещь, которую каждый сознательный участник общества должен понимать. И за неуважение к истории своего общества многие барамуки были готовы идти в бой и снова бить зубы и носы, и даже снова рисковать потерять корки из карманов. И, конечно, делали бы это, если бы их оппоненты не находились достаточно далеко и по ту сторону границы, и до их морд было не достать. А потому, по случаю отсутствия возможности удовлетворить свой гнев копили энергию для борьбы и искали выходы для её излияния.
Поучаствовать в информационной войне могли все, особенно те, кому не довелось поучаствовать в реальной. Но даже и те, кому довелось, пытались закончить на информационном фронте то, чего не довели до конца в реальном.
Громче всех ратовали за прославление успехов ратного дела своего общества почитатели культа Верховной. Оппозиционеры же наоборот, прославляли подвиги своих бойцов тише всех, а через некоторое время вообще среди них даже стали находиться такие, кто заявляли, что таким сражением надо не гордиться, а стыдиться его. И пока гордящиеся строчили рассказы и статьи об успешных действиях на правом фланге, стыдящиеся освещали провалы на левом. И чем больше усердствовали прославляющие историю родного общества, и выставляли его бойцов героями, одним махом по нескольку врагов сразу укладывающими, тем больше усердствовали их антиподы, во всех деталях смакуя противоположные моменты. В конечном итоге внутри общества Справедливости и Равенства разгорелась отдельная информационная война по вопросу, кто сражался лучше.
