ОЛИГАРХИ в черных мундирах. - Альберт НЕМЧИНОВ

«Деревянная», неконвертируемая рейхсмарка стала главным платежным средством. Хотя реально это «платежное средство» не стоило даже той бумаги, на которой его печатали. Реклама на страницах «Фолькишер беобахтер» и других авторитетных изданий утверждала, что «рейхсмарка сегодня является ведущей валютой Новой Европы и ценится дороже золота». Далее нетрудно было привязать курсы валют других стран к рейхсмарке с таким расчетом, что открывались дополнительные возможности для извлечения нетрудовых доходов. В свое время шиберы делали состояния на скачках курса доллара. Теперь Центральноевропейский экономический совет продолжил их дело. Значительные суммы, вырученные от теневых валютных спекуляций, текли в общий котел семьи Круппа. Так как совет работал на территории 16 европейских стран, олигархи нагревали родину основательно.

Легко понять ярость эсэсовской верхушки. Через Центральноевропейский экономический совет «группа семи» прокручивала колоссальные суммы. Клиринговая касса превратилась в «черную дыру», где бесследно исчезали миллиарды. Только малая часть этих денег оседала в карманах партийных чиновников, которые лоббировали интересы семьи Круппа. Все попытки конкурентов урвать долю с этих крупномасштабных махинаций жестко блокировались. Четвертый отдел СД получил прямое указание Гиммлера, как следует заняться делами Центральн оевропейского совета. Свое поражение в поединке с олигархами «Черный орден» мог отчасти компенсировать беспределом в восточных землях.

Группенфюрер Эрих фон Бах-Зелевски, командующий территориальным округом СС "Вайсрутланд», с презрительной гримасой на породистом лице изучал циркуляр рейхскомиссара. Подобные бумажки регулярно поступали в штаб округа и, как правило, не содержали ничего нового. «Напоминаю вам, – писал рейхскомиссар Кубе, – что вся полнота власти в Вайсрутении отдана в мои руки соответствующим распоряжением фюрера. Для управления восточными территориями создано министерство при международном отделе нашей партии, которому обязаны подчиняться территориальные штабы СС и полиции. Рейхскомиссар как представитель вышеуказанного министерства имеет полное право требовать у руководителей местных органов безопасности подробного отчета обо всех предпринимаемых действиях и планируемых операциях. Невзирая на исчерпывающую ясность в данном вопросе, начальники СД, командиры айнзацгрупп и полицейских батальонов демонстрируют своеволие и отсутствие партийной дисциплины, что отрицательно сказывается на проводимой в рейхскомиссариате работе…»

Дальше группенфюрер читать не стал. Он давно утвердился во мнении, что Вильгельм Кубе – паршивая свинья. Этот партийный выскочка не только пытался указывать ему, как надо бороться с преступностью, но и слал слезливые письма в Берлин. В ответ столичные бюрократы заваливали канцелярию командующего округом дурацкими предписаниями. Впрочем, не все эти бумаги были безобидны. Гейдрих предупреждал группенфюрера о том, что Кубе на пару со статссекретарем министерства продовольствия Гебертом Баке отчаянно интригует, добиваясь выключения СС из планов ариизации экономики на восточных территориях. Бах-Зелевски не уставал удивляться притязаниям рейхскомиссара, в довесок к свинье называя его в кругу своих офицеров жадной скотиной. Ведь что такое Вайсрутланд? Это территория всей бывшей большевистской Белоруссии, которой фюрер щедро нарезал кусок бывшей Литвы и всю Смоленскую область. Земли и рабов хватит и партии, и доблестным органам безопасности. Но рейхскомиссар не желал делиться, проявляя чисто еврейскую алчность.

Командующий округом выругался. Присутствие подчиненных совершенно не стесняло его в выражениях, которыми он крыл родную партию. Находившийся в этот момент в кабинете штандартенфюрер СС Блобелъ, начальник управления безопасности Минска и области, не мог не отдать должного умению командующего владеть немецкой народной словесностью.

– Вот что, Пауль, – пробурчал Бах-Зелевски, отведя душу, – надо придумать достойный ответ нашему общему другу. Слушай меня внимательно. Тебе в оперативный отдел позвонит неизвестный и скажет, что красные террористы готовят взрыв здания администрации рейхскомиссара. В подвал заложено радиоуправляемое взрывное устройство. Получив анонимный звонок, ты с ребятами дуй туда и вытряхивай всех, этих свиней на улицу. Возьми специалиста по сейфам, попробуй посмотреть, что у них там есть. Начальник СД спросил:

– А что делать, если рейхскомиссар не пустит нас в здание и вызовет армейских саперов?

– Составишь рапорт, мол, гауляйтер Кубе (группенфюрер сознательно принизил его должность) препятствует работе органов государственной безопасности. При этом настолько забывается, что рискует взлететь на воздух со всеми потрохами, необоснованно ставит под угрозу жизни своих сотрудников. Я твой рапорт приму и отправлю в Берлин.

– Все это хорошо, но…

– Что там еще «но»?!

– Если взрывное устройство не будет обнаружено, – осторожно произнес Блобель, – такой рапорт может обратиться против нас. Рейхскомиссар объявит это провокацией.

Командующий округом усмехнулся:

– Значит, надо сделать так, чтобы бомба там была.

– Группенфюрер, я прошу дать мне время на подготовку. Здание охраняют армейские подразделения. Нашим людям будет трудно проникнуть туда незаметно.

– Ты прав, Пауль. Это дело серьезное. Пять суток хватит?

– Прошу семь.

– Не больше! Что еще ко мне?

Начальник СД понизил голос:

– Из Берлина прибыли два наших человека. Просят содействия по кое-каким экономическим вопросам.

– Кто такие? – поинтересовался Бах-Зелевски. Штандартенфюрер передал шефу рекомендательные письма от заместителя начальника Главного экономического управления оберфюрера Георга Лернера. В одном содержалась просьба предоставить надежную крышу берлинскому предпринимателю г-ну Хорну, занимающемуся скупкой лома цветных металлов. В другом письме шла речь о настоятельной необходимости помочь г-ну Юханнесу из союзной Швеции, которого очень интересует русский лес.

– Я так понимаю, все это неофициально, – заметил Бах-Зелевски.

– Почти что, – согласился начальник СД, – но я не думаю, чтобы такие дела прокручивались без ведома обергруппенфюрера Освальда Поля.

– Другой вопрос, уведомлял ли он об этом кое-кого повыше.

Блобель бросил быстрый взгляд на командующего и так же поспешно отвел глаза.

– Ты меня понял, Пауль? – процедил группенфюрер. – Нас это не касается. Берлин просит помочь, и мы поможем. Что конкретно надо этим мошенникам?

– Ничего такого, из-за чего у нас могут возникнуть проблемы. Налоговые льготы, охрана, транспорт. Конечно, со шведом немного сложнее. Ему нужен не просто сырой лес. Он хочет запустить лесопильный завод, чтобы продавать разные полуфабрикаты в рейх.

– Дашь ему пару тысяч военнопленных. Все равно нам их девать некуда. Насчет нашей доли ты договорился?

– Так точно, группенфюрер.

Приятный разговор эсэсовцев внезапно был прервам резким телефонным звонком.

– Командующий! – пролаял Бах-Зелевски в трубку.

– Что?! Кто приказал?… Ты что, не можешь арестовать эту свинью?…

Лицо группенфюрера побагровело. По мелькнувшему в его монологе слову «свинья» Блобель поня, что у кого-то из нижестоящих начальников произошел очередной конфликт с партийными властями.

– Да! – орал Бах-Зелевски. – Тащи этого мерзаавца ко мне в Минск… Он уже доложил? А ты куда смотрел. болван?! Почему ты разрешил ему позвонитъ?… Понятно.

Командующий бросил трубку. Его настроение было напрочь испорчено. Стыдно сказать: партийный чиновник средней руки осмелился вмешаться в работу полиции и, пригрозив именем рейхскомиссара, заставил эсэсовцев остановить проведение локальной антитеррористической операции. Позор! Подробности скандала уже дошли до самого Кубе, с расстановкой всех нужных акцентов… Штандартенфюрер Блобель тихо вышел из кабинета, чтобы не мешать шефу расхлебывать заваренную подчиненными кашу. В коридоре его ожидали двое приезжих бизнесменов. Блобель сообщил, что все вопросы решены. После чего в руки начальника СД перешли толстые конверты с благодарностью в свободно конвертируемой валюте.

Скандал, доставивший крупные неприятности группенфюреру Бах-Зелевски, произошел в небольшом провинциальном городке Слуцке, в ста километрах к югу от столицы рейхскомиссариата. Все началось с прибытия в Слуцк 11 -го полицейского батальона и группы спецназа СД под командованием оберштурмбаннфюрера Эгона Штрауха. Эсэсовцы должны были произвести зачистку, ликвидировать всех евреев и бандитов. Представитель партийной власти, гебитскомиссар Карл, получил соответствующее уведомление. Сразу возникла проблема по линии партийной собственности, так как более половины местных евреев работали на подконтрольных партии предприятиях. Карл предложил оберштурмбаннфюреру составить списки лиц, которых целесообразно освободить от чистки. Но Штраух отмахнулся от придирчивого чиновника и приказал начинать. Возмущенный Карл с пистолетом в руке бросался на эсэсовцев, выгоняя их с партийных фабрик. Ему помогли армейские солдаты, которые охраняли железнодорожную станцию. Начались безобразные драки, едва не дошедшие до стрельбы. В итоге Карл направил рейхскомиссару такой доклад, что глава партийной администрации необычайно резко потребовал от Бах-Зелевски отдачи под суд всех офицеров СС, чьи имена фигурировали в злополучном слуцком инциденте. В своей ненависти к эсэсовцам Кубе зашел так далеко, что обвинил их в необоснованных зверствах по отношению к населяющим рейхскомиссариат евреям. Но тут в склоку вмешался Гейдрих с громогласным заявлением: «Сожалею, что по прошествии шести лет после принятия нюрнбергских законов мне приходится объяснять рейхскомиссару смысл наших мероприятий».