Интуиция - Ольга Горовая

Черт, он почти понимал Валентина… за одним, огромным, исключением.

Положив вторую подушку, и расправив расстеленное им одеяло, Лина выпрямилась, застывая напротив мужчины, всего в шаге, определенно, испытывая его выдержку.

Она была красивой. Всегда была, черт побери! И всегда, ему было трудно сдерживаться в ее присутствие.

Но сейчас, видя румянец, выступивший на ее щеках, не имея сил оторваться от движения ее тонких пальцев, которыми она, раз за разом, откидывала назад непослушные локоны, Дима не мог вспомнить значение понятия сдержанность.

Лина, все еще, прятала от него свои глаза и прикусывала губы. Он почти не слышал ее тихого дыхания. Даже в той тишине, которая, просто, заполняла комнату, оставляя ощущение реальности осязания отсутствия звука.

И Дмитрий опасался, что она боялась, страшилась его, такого неприкрытого, желания. Ведь, черт побери, ей так много довелось пережить сегодня!

Ему стоило успокоить девушку, с глубоким вздохом, признал мужчина сам себе. Действительно стоило…

Длинная, влажная прядка каштановых волос, в очередной раз, соскользнула из-за уха, за которое девушка так упорно пыталась заправить свои волосы, и в этот раз, Дмитрий не смог удержаться, только при касании к влажным волосам, осознавая, что руки начали жить своей, независимой от разума и убеждений, жизнью.

И, это ощущение ее волос в его пальцах — было именно тем, что он так хотел почувствовать. Тем, и в то же время, просто мизерно, ужасно малым.

Он хотел большего.

Дима видел, как учащается дыхание Лины, когда он осторожно отвел волосы, высвобождая их из выреза халата, откидывая за спину. Он не смог отказать себе в касании, пробегаясь кончиками пальцев по коже ее шеи, захватывая ладонью затылок. Хоть и убеждал себя отойти еще на шаг назад.

Только, в этот момент, Лина посмотрела ему в глаза.

И Дима пропал, окончательно забывая любые веские доводы.

Потому что, вместо страха и опасений, которые он ожидал там увидеть, в голубых очах Лины было такое же желание, которое владело им. И еще что-то, о чем он запретил себе пока думать, не имея сил надеяться попусту. Пока, ему было достаточно и ее желания. Любовь Лины он еще не заслужил. Но заслужит, решил про себя Дмитрий, неуклонно приближаясь к ее губам, обязательно заслужит.

Когда его губы коснулись ее, Лина застонала, не веря в реальность того, что происходило.

Сердце, бешено колотящееся с момента ее возвращения в спальню, застучало еще быстрее, хотя, Лина искренне не понимала, как такое возможно. Казалось, что этот стук заполняет всю комнату, заглушая любые звуки, биением ее пульса.

Дима напрягся, услышав ее стон, и чуть сильнее надавил на затылок, еще плотнее прижимая ее губы к своим.

Лина сходила с ума. По-настоящему.

С того момента, когда девушка увидела глаза Димы, его взгляд, которым он впился в нее по возвращении из душа, заставляя остро ощущать то, что кроме этого халата на ней и нет больше ничего, она и боялась, и хотела этого, одновременно. Но опасалась она не того, что он может настоять или принудить ее силой. Это было смешно, Лина сама хотела Диму безумно. Она боялась того, как это изменит все.

Но, мягкое, нежное касание его губ, ощущение ласки его языка, когда он заглаживал ранку на ее губах, стерло любые опасения, заставило забыть Лину обо всем, кроме того, как она хотела, чтобы он не останавливался.

Девушка прижалась к нему всем телом, не уверенная, что сможет устоять на ногах. Ее голова кружилась, но, определенно, не от последствий удара.

— Лина. — Почти простонал Дима в ее губы, лаская кожу, и девушка сдалась, обхватывая его шею руками, зарываясь пальцами в волосы, ощущая, как сжимается его ладонь на ее затылке, и как крепко прижимает вторая его рука, ее тело к его собственному.

Лина знала, что такое страсть. Действительно знала. Но вот такого, она еще никогда не испытывала. Это разрушало все ее представления о мире, заставляло верить в то, что еще вчера казалось несбыточным.

Ее тысячи раз заставляли, и она молила, просила о наслаждении, но никогда никто не просил об удовольствие Лину.

А Дима просил.

Не требовал — умолял.

Не словами. Касаниями, губами, лаской.

Она не отстранилась, когда его губы скользнули к ее шее, целуя кожу, спускаясь к ключице. Не остановила мужчину, когда пальцы его руки скользнули в широкий вырез такого большого халата, пробегая по ключицу, вслед за губами, рождая дрожь, усиливая, и без того, огромное желание.

И только крепче прижалась лицом к его коже, не в силах сдержать стон, когда он позволил своей руке пойти ниже, впервые касаясь ее груди. Лина слышала, как прерывается его собственное дыхание от каждого ее стона. Кожей ощущала, как его губы, беспрестанно, в каждом поцелуе, шепчут ее имя.

Ласки мужчины были страстными, он не сдерживал себя, лишь аккуратно обходил ее синяки, позволяя себе только заглаживать их губами, языком, словно пытался этим убрать их, стереть с ее кожи.

Но Лина, ни единого разу не ощутила даже намека на боль. Она не могла поверить в то, что такое реально. Что возможна такая страсть, такое желание, напор — без боли. Это могло бы добить ее сознание, если бы у девушки еще оставались силы думать.

Но мысли давно покинули Лину, убегая под касаниями нежных, но настойчивых пальцев. Соскользнули, вместе с халатом, который он осторожно спустил с ее плеч, вынуждая Лину цепляться за его плечи, откидывая голову назад. Растаяли под влажной лаской его языка, которой он накрыл ее грудь.

Наверное, девушка уже не переставала тихонько стонать, но она и сама не слышала себя, странным образом, выделяя лишь его голос, его дыхание в, окружающем ее, стуке пульсе собственного желания.

И когда Дима остановился на миг, замирая губами у ее груди, шепча ее имя, словно спрашивая, уверена ли она в том, что он так просил Лину дать ему, девушка отпустила плечи мужчины, начиная стягивать его футболку. Не словами, на которые у нее просто не было сил, действиями показывая, как сильно она хочет, чтобы он не останавливался.

Большего приглашения Димке было не надо. Он подхватил ее на руки, осторожно укладывая на расстеленную кровать, продолжая целовать ее кожу, нежно обводить губы.

Лина сильнее притягивала его, заставляя стремительно избавляться от одежды. Она не позволила спуститься его губам ниже, не дала поцеловать кожу ее живота, о чем он мечтал ночами. Но он не сопротивлялся, вновь припадая к ее губам. Дима очень надеялся, что на это у них еще будет время.

И он, и она, хотели большего.

Сейчас, немедленно.

Не имея сил на отсрочки и сдержанность.

Первый раз, за это утро, она закричала, когда он погрузил в нее свои пальцы, не отпуская губами грудь, заставляя своими размеренными движениями испытывать такое удовольствие, которое раньше ей казалось просто невозможным.