Мистические истории. Абсолютное зло - Джулиан Готорн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нечасто случалось кому-то из жителей округа Хемлок входить в ворота Сола Ратледжа, особенно среди зимы, особенно – как в случае с Босуортом – по приглашению миссис Ратледж, которая даже среди не слишком общительных соседей слыла женщиной замкнутой и нелюбезной. Происходящее заинтриговало бы не только Босуорта, но и любого, кто не начисто лишен воображения.
Пока он проезжал ветхие воротные столбы, увенчанные пузатыми вазами, двое соседей ставили лошадей в расположенный рядом сарай. Привязав лошадь к столбу, Босуорт последовал за ними. Прибывшие отряхнули с себя снег, похлопали в ладоши, отогревая задубевшие руки, и обменялись приветствиями:
– Привет, дьякон.
– Сколько лет, Оррин…
Они пожали друг другу руки.
– Здорóво, Босуорт, – коротко кивнул Сильвестр Бранд. Особой обходительностью он никогда не отличался, а сейчас его отвлекала возня с уздечкой и попоной.
Оррин Босуорт, самый молодой и словоохотливый из троих, снова повернулся к дьякону Хиббену, чье длинное, старообразное, испещренное пятнами лицо и внимательные блестящие глаза располагали к себе больше, чем топорная, с тяжелой челюстью физиономия Бранда.
– Удивительно, что мы все трое здесь встретились. Меня вызвала запиской миссис Ратледж, – первым завел разговор Босуорт.
Дьякон кивнул.
– Мне она тоже послала словечко… Вчера, через Энди Понда. Только бы не случилось какой беды…
Сквозь сгущавшийся снегопад он стал оглядывать унылый фасад дома Ратледжа, сохранявший, как и воротные столбы, следы былого изящества, отчего его нынешнее запущенное состояние лишь сильнее бросалось в глаза и выглядело еще печальнее. Босуорт всегда удивлялся тому, что в захолустье между Ашмором и Колд-Корнерз кто-то воздвиг подобное жилье. Говорили, что такого рода домами когда-то был застроен весь городок Ашмор – горное поселение, возникшее по прихоти некоего полковника Ашмора, английского офицера-роялиста, которого вместе со всей семьей задолго до революции убили индейцы[128]. История эта подтверждалась тем фактом, что вблизи, на заросших косогорах, по-прежнему находили порушенные подвалы, оставшиеся от домов поменьше. А кроме того, на дискосе[129] из отживавшей свой век епископальной церкви[130] Колд-Корнерз было выгравировано имя полковника Ашмора, который в 1723 году подарил этот сосуд Ашморской церкви. От самой этой церкви не осталось и следа. Наверняка это было самое скромное деревянное сооружение, полностью сгоревшее в пожаре, что погубил надземную часть других домов. Даже в летнюю пору дом выглядел безрадостно и одиноко, и все гадали, с чего это отцу Сола Ратледжа вздумалось здесь поселиться.
– Глухомань такая, что второй подобной не видывал, – сказал дьякон Хиббен. – А ведь не так много миль до соседей.
– Расстояние мерится не только милями, – отозвался Оррин Босуорт, и оба в сопровождении Сильвестра Бранда двинулись от подъездной аллеи к парадной двери. Обитатели округа Хемлок не часто ходят через парадную дверь, но всем троим казалось, что в этом – совершенно особом – случае лучше будет воспользоваться ею, а не привычной кухонной.
Они угадали правильно: едва дьякон коснулся молотка, как дверь распахнулась и перед ними предстала миссис Ратледж.
– Прошу в дом, – произнесла она обычным ровным голосом, и Босуорт, следуя за остальными, подумал про себя: «Что бы у них ни стряслось, по ее лицу ничего не прочитаешь».
В самом деле, черты Пруденс Ратледж были настолько застывшими и невыразительными, что искать в них признаки каких бы то ни было потаенных чувств едва ли имело смысл. По случаю она принарядилась в черное в белую крапинку ситцевое платье, вязанный крючком воротничок с золотой брошью и серую шерстяную шаль, скрещенную на груди и затянутую узлом на спине. Единственной заметной выпуклостью на ее маленькой продолговатой головке был лоб с округлыми надбровными дугами, из-под которых смотрели через очки выцветшие глаза. Над ним ровно лежали темные, разделенные пробором волосы – они плотно обхватывали кончики ушей и заканчивались на затылке уложенной в пучок косичкой. Длинная тощая шея, на которой веревками выступали мускулы, делала голову еще ýже. Глаза были светло-серые, холодного оттенка, лицо – сплошной белизны. Возраст мог быть любым – от тридцати пяти до шестидесяти.
Комната, куда миссис Ратледж провела гостей, очевидно, служила в доме Ашмора столовой. Нынче ее приспособили под гостиную, и из старинного, отделанного деревянными панелями в тонких бороздках камина выдавалась черная печь на листе цинка. Недавно разожженный огонь протестующе коптел, в комнате было одновременно тесно и жутко холодно.
– Энди Понд, – крикнула миссис Ратледж кому-то в задних помещениях, – иди позови мистера Ратледжа! Он, наверное, в дровяном сарае или где-то у амбара. – Она вернулась к гостям. – Прошу, располагайтесь.
Трое мужчин, все более смущаясь, заняли указанные ею стулья, а миссис Ратледж в деревянной позе уселась на четвертый за расшатанный бисерный столик. Она обвела взглядом гостей.
– Наверняка вы, ребята, гадаете, зачем я вас созвала, – произнесла она, как прежде монотонно.
Оррин Босуорт и дьякон Хиббен пробормотали что-то, означавшее согласие; Сильвестр Бранд сидел молча и из-под кустистых бровей следил за мерным покачиванием своего гигантского ботинка.
– И вряд ли вы ожидали, что это будет вечеринка. – Никто не решился подхватить эту далекую от веселья шутку, и миссис Ратледж продолжила: – Дело в том, что у нас здесь случилась беда. И нам нужен совет… Мистеру Ратледжу и мне. – Она откашлялась и, не отводя в сторону холодного жесткого взгляда, добавила тише: – На мистера Ратледжа наслано заклятие.
Дьякон посмотрел пронзительно, и его тонкие губы тронула улыбка недоверия.
– Заклятие?
– Ну да, прельщение.
Трое гостей сидели молча; потом Босуорт, не такой скованный, как прочие, или более языкастый, задал, с долей насмешки, вопрос:
– Этому слову вы придаете то же значение, что и Святое Писание, миссис Ратледж?
Смерив гостя взглядом, она ответила:
– Он сам так говорит.
Дьякон закашлялся, долго и шумно прочищая горло.
– А не расскажете ли подробней, пока муж не пришел?
Миссис Ратледж уставилась на свои сцепленные руки, точно обдумывала вопрос. Босуорт заметил, что в складках век у нее скрывается такая же бледная, как повсюду, кожа и обтянутые ею выпуклые глаза походят на невидящие глаза мраморной статуи. Наблюдать это было неприятно, и он перевел взгляд на надпись над каминной полкой, гласившую: «Душа согрешающая, она умрет»[131].
– Нет, – отозвалась наконец миссис Ратледж, – подожду.
Сильвестр Бранд рывком поднялся на ноги, отодвинул стул и проговорил грубым низким голосом:
– Я мало что смыслю в библейских премудростях, а нынче мне как раз надо в Старкфилд, у меня там сделка намечалась.
Миссис Ратледж подняла свою длинную худую руку. Ее кисти,
