Судьба уральского изумруда - Алина Егорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы спастись, надо было думать. Думать и перехитрить своих похитителей. Голова работала с трудом. Алевтина понимала одно: она останется жива, пока не скажет, где изумруд. Потом от нее избавятся. Чтобы было больше шансов освободиться, надо знать планы врага. Алевтина усилием воли подобралась ближе к дверце в погреб и прислушалась. Судя по развязным речам, наверху захмелели. Бандиты и не пытались утаить от пленницы содержание своих разговоров, заранее причислив ее к покойникам.
– Умел дед раскалывать! – делился воспоминаниями Мерзкий Красавчик. – В НКВД ни кось-мось – специалисты работали! Рассказывал, что, бывало, попадет к нему клиент, с виду ершистый и с гонором. «Интеллигентишка», называл таких дед. С виду амбал, скала скалой. А к вечеру сопли пускает и пятки готов лизать. Дед сразу определял, через какое время клиент поплывет. Говорил, нераскалываемых не бывает, надо только знать, на что надавить.
– Да, Денис Давыдович был профи. Светлая ему память!
– Давай, за деда!
– Давай.
Наступила поминальная пауза, в звенящей тишине которой Алевтину заколотило от страха. Ей показалось, что пьют и за упокой ее души тоже.
– Про этот изумруд дед на своей работе узнал, – нарушил тишину голос Красавчика. – Забавная история вышла. После войны он служил в Кингисеппском отделе НКВД, проверял тех, кто оказался на территории врага. Приводят к нему одну. Девка молоденькая, но уже с дитем. Из-под Белгорода в сорок втором в Германию угнали, там она и работала на немцев до конца войны. Ребенка прижила, ясно от кого. Врала, что от русского – они все одинаково врали, подстилки немецкие. Их всех таких за связь с противником отправляли на поселение к Белому морю, а детей в спецдетские дома. Это, считай, те же тюрьмы, только малышовые. Девка давай деду про особо ценный изумруд втирать. Что если отпустит, то расскажет, где искать. Будто бы ее отец от немцев изумруд спрятал.
– Рассказала?
– А то! Дед был профи!
1947 г. Кингисепп
Жизнь в Соломине была невыносимой: бездомность, вечный голод, не скрывающие неприязнь люди. Односельчане смотрели на Нину, как на изменницу Родины. Единственным спасением она для себя видела уехать туда, где ее никто не знал. Чтобы больше не слышать оскорблений в свой адрес, Нина решила никому не говорить и ни в каких бумагах не указывать, что была в Германии.
Страну поднимали из руин, Нине выдалась возможность завербоваться на стройку в Кингисепп. Это был разрушенный до пеньков город, который съезд партии постановил выстроить заново в короткие сроки. Сюда со всех уголков страны съезжалась молодежь. Жили в наспех возведенных бараках, условия были спартанскими, но никто не роптал. Вместе трудились, вместе отдыхали, помогали друг другу – люди подобрались душевные, а потому и жилось неплохо. Нину приняли в бригаду маляром-штукатуром. Девушка хорошо себя проявила – в Германии какую только работу она не выполняла! Там хочешь не хочешь, а чтобы выжить, расстараешься. Доросла до бригадира, обещали отдельную комнату.
Беда пришла, откуда не ждали. Начальство дало Нине рекомендацию для поступления в строительный техникум в Ленинграде. Требовалось заполнить анкету со стандартным набором вопросов, среди которых: «Были ли вы и ваши родственники на оккупированной территории?» и «Были ли вы в плену?» Анкеты проверялись в местном отделе НКВД, куда Нину и вызвали для беседы.
Д. Д. Д. – Денис Давыдович Дебардюсов по прозвищу Дятел слыл редкостной сволочью. Его боялись даже свои. Когда Нина попала к нему в кабинет, он встретил ее широкой улыбкой, любезно, как перед барышней на свидании, отодвинул стул. На этом приятности закончились, а дальше последовал кошмар. Он бил Нину: больно, неожиданно, исподтишка, при этом омерзительно улыбался.
Молодой, немногим старше Нины, уже имел звание капитана. Сложно было понять, откуда в этом симпатичном, даже красивом парне столько злобы.
– Пока советские люди проливали кровь, ты, сука, на немцев работала! – орал он. – Кто тебя сюда послал и с какой целью?!
– Я приехала, чтобы город строить, – прошелестела пересохшими губами Нина. Ее держали здесь больше суток без воды и еды.
– Не ври, тварь! Ты здесь для того, чтобы устроить диверсию! Кто тебя послал?!
– Никто, – еле слышно произнесла она, скатываясь со стула.
– Встать! – надрывался Дебардюсов. Он нещадно стал лупить ногами тело жертвы. Бил не глядя, с размаху рассек ей сапогом щеку так, что едва не обнажилась кость.
– А знаешь, что будет с твоим немецким выродком? – зашел он с другой стороны, когда Нина очнулась. – Его отправят в специальный детский дом. Это тюрьма. Он там сгниет. И ты сгниешь, только в другом месте. В лагере у Белого моря. Слышала про такое?
– Ребенка-то за что? Он ни в чем не виноват. Его отец русский, – попыталась защитить сына измученная женщина.
– Все вы так говорите, подстилки немецкие!
– Что вы от меня хотите? – спросила Нина.
– Признание. Подпиши и пойдешь в камеру.
– А что будет потом? Меня отправят в лагерь, а сына в детский дом?
– Суд решит, – равнодушно процедил Дятел. – У нас самый справедливый суд в мире. Или ты сомневаешься в справедливости советского суда?
Нина вспомнила, как сгинул муж Ганны Леонид. Его тоже забрали в НКВД и тоже обвинили бог знает в чем. Если она сейчас подпишет признание, то ее ждет участь Леонида.
– Я не буду ничего подписывать, я ни в чем не виновата! – твердо произнесла Нина.
Ее били, не давали спать, мучили жаждой. Через пять дней Нина сломалась. Она стала молить своего мучителя о пощаде, обещала отдать ему огромный, особо ценный уральский изумруд, который принадлежит семье Кочубеев. Отец спрятал его в Соломине, где они жили.
Дебардюсов только насмехался, а Нина отрешенно, как сумасшедшая, твердила:
– Мы Кочубеи! Те самые, приближенные к императору! Изумруд из коллекции Перовского! Князя Перовского! Отец спрятал и сказал про то нам с сестрой.
– А ты еще и княжна?! – звонко заржал Дятел, и его большие, выразительные глаза сузились до тараканьих щелочек. – Посмотри на себя, колода деревенская! Княжна выискалась! Видали мы таких княжон!
Исключительным уральским изумрудом капитан НКВД не заинтересовался – в его существование в силу недостаточного образования Денис Дебардюсов не поверил, зато получил огромное удовольствие, наблюдая за тем, как плывет его жертва.
* * *
– И что с этой девкой было? – равнодушно спросил Изотов. – Денис Давыдович ее отпустил? Она все-таки откупилась. По понятиям правильно было бы засчитать.
– Да хрен ее знает. Деда в другой город командировали, про девку он забыл и про изумруд тоже. Не поверил. И только в
